Наставник - Екатерина Лесина
Ненадолго.
Хотелось убивать. Здесь и сейчас. Клинок, пробив шкуру, вошел в мягкое тело, но то дернулось, и Миху повело, ему пришлось вывернуть руку, чтобы удержать рукоять.
Вытянуть.
Вой твари оглушил.
А удар хвоста по ногам опрокинул наземь. Что-то зазвенело. Посыпалось на Миху. А над головой расцвела тьма. Она появилась черным цветком в руках мага, а потом тот вырвался и вывернулся, выплескивая что-то такое, что заставило голема распластаться на полу. Да и у Михи появилось желание оказаться где-нибудь подальше.
Надо было бить мага.
Вот просто надо было изначально бить именно мага.
Он перевернулся, встав на одно колено.
Тьма… она была плотной, как туман, только черный. И пахла болотом. От запаха этого, смешанного с тягучим ароматом цветов, Миху окончательно повело. В какой-то момент он вовсе перестал понимать, где находится. И тьма вцепилась в шкуру.
Взвыл голем.
И Миха тоже. Чешуя? Что бы ни сотворил маг, это жрало чешую.
- Ица…
Молчание.
И горло дерет. И глаза… глаза – уязвимое место. А его будто в бочку с кислотой окунули.
- Миара…
Всхлип.
Слева? Справа? Маг сволочь. Тварь редкостная… идти… надо. Куда?
Скулит кто-то… не туда. Там голем. Тварь. И хорошо, что тьма накрыла и его, иначе Михе не поздоровилось бы.
Кто-нибудь… и тьма не может длиться вечно.
Объем опять же.
Думай, Миха. Думай. Хоть на что-то ты способен… это заклятье. Хрен его знает, какое, но оно не может накрывать весь мир. Значит… значит, надо просто выбраться за пределы действия. Знать бы, где еще эти пределы…
Миха тряхнул головой.
Кажется, кровь пошла. Из носа. И из ушей. Вовсе он не бессмертный, как решил. Идти. Шаг. И еще. Тут он никому не поможет. Это как с пожаром. Выбраться. Найти путь. И вернуться.
- Ица… - голос его звучит шепотом. – Ты где…
Руки касаются чьи-то пальцы, и Миха усилием воли заставляет себя сдержаться. Не ударить.
Пальцы хрупкие.
Ица?
Похоже на то.
Еще бы магичку… но нет, не сейчас. Она магичка. Она должна защититься от этой хрени, чем бы та ни была.
- Идем, - снова шепот-шелест.
Но пальцы удерживают на месте. А с следующее мгновенье опять что-то происходит. Что-то такое… в груди появляется жжение. Кожа горит.
Тьма же рассеивается.
Нет, не рассеивается, она отползает, медленно, словно нехотя. Она устремляется к человеку… в человека. Он сидит на теле мага, вцепившись обеими руками в плечи его. Человек устроился на груди мага и, приникнув к его шее… жрал?
Именно.
Миха моргнул.
Глаза слезились и, кажется, кровили. Шкура так точно кровила… и от этой крови ему… мерещилось? Пожалуй. Не бывает такого.
Тьма стекалась к этому человеку.
По капле.
По ниточке.
Она наполняла его тело, и кожа, ставшая полупрозрачной, не способна была укрыть эту тьму. Мать его так…
- Вампиров нам только не хватало, - просипел Миха и покачнулся. Силы ушли, и чтобы устоять, ему пришлось ухватиться за стол.
Он мотнул головой.
Надо…
Что-то надо сделать.
А упырь оторвался от мага и, как-то неестественно вывернувшись, словно в нем вовсе не было позвоночника, оскалился. Из глотки его донесся глухой рык, а Миха подумал, что боец из него сейчас никакой.
- Нет, - сказала Ица.
И сделала шаг к вампиру.
Она вытянула руку.
И тот потянулся к этой руке. Он медленно сполз с тела… интересно, маг мертв? Хорошо бы. Но пока неподвижен, надо убедиться. И добить. В любом случае добить. Голову вон… маги без головы Михе определенно нравились больше тех, что голову сохранили.
Да.
Но и малое его движение заставило вампира замереть.
Черный.
Это из-за тьмы. И чернота неровная, пятнами, будто… будто с отбеливателем постирали. Плевать. Главное, он точно не человек. Лицо вон уплощенное. Нос почти исчез, остался небольшой выступ и крупные щели, которые то раскрывались, то закрывались. Подбородок скошенный. Губы тонкие. И короткие. Не прикрывают ни клыков, ни мелких острых зубов. Слишком уж мелких и острых.
И еще их многовато как-то.
По губам скользнул черный язык, а тварь качнулась навстречу Ице. Да что она… качнулась и, коснувшись тонких пальцев, замерла. Только вздрагивала мелко и часто. И…
- С-спасибо, - выдавил упырь, моргая.
А глаза у него круглые и чуть навыкате. Веки же плотные и складками. Он щурится, явно свет не по нраву.
- Ты есть.
- Есть… - он попытался подняться, двигаясь как-то по-старчески. Даже закряхтел. – Я – человек.
Миха не стал спорить и… огляделся.
Да
