Мастер Рун. Книга 2 - Артем Сластин
Я встал, подошел к печи и помешал варево деревянной ложкой. Запах стоял потрясающий, мясо распарилось, крупа разбухла, превращаясь в кашу. Снял кастрюлю с огня, наполнил найденную миску и принялся есть, обжигаясь и остужая каждую ложку. Вкус был простой, каша немного не доварилась, получилась жестковатой, но для меня сейчас это был настоящий пир и я тут же присудил ему звание лучшего блюда, малодушно сместив с него недавнюю рыбину. Наелся до отвала, чувствуя, как тепло разливается по телу.
Затем, понимая, что вариантов особо нет, передвинул на люк сундук поставил его на лавку, и положил оба топора рядом, под руку. Если полезет что-то, буду драться, хоть какая-то защита. А сам занялся камнями, доработал заготовки и убрал мелкие косяки, которые сложно было исправить на ходу. Приготовил краску и, сосредоточившись, поймал себя в потоке. Затем быстро, уверенными движениями нанес руну Малой Искры на первый камень. Получилось как обычно, не совсем ровно и четко, но главное, что как надо.
Зарядка этером тоже прошла буднично, словно уже шел по проторенной дорожке. Маленькая капля силы из запасов Камня Бурь и вот у меня уже лежат готовыми пять заряженных рунных камней. Я попробовал начертить руну Света для постоянного светильника, но обычные камни не дались ни с первого, ни со второго раза. А переводить драгоценный лазурит и яшму не хотелось, я теперь понял, что еще не совсем к ним готов, нужно больше практики. Разве что взорвать случайно при неудачной попытке.
Мне хотелось спать, усталость навалилась неожиданно. И если тварь снаружи я терпеть был готов, отсиживаясь в доме, то возможную опасность внутри, уже нет. Поэтому, вооружившись заряженными камнями, я убрал всё, что навалил сверху на люк, и быстро, пока не передумал, привязал веревку к железному кольцу. Затем, взяв веревку в руки, дернул, открывая крышку и отступая назад.
Из люка меня окатило холодным воздухом, как из морозильника. Топор лежал под рукой, как и три заряженных камня. Думается мне, любой твари от попадания в морду такого количества искр одновременно придется плохо. Но даже через минуту из подвала ничего не вылезло, только холодом потянуло сильнее.
Тогда я топором достал одно из горящих поленьев из печи, и кинул пинком внутрь, пытаясь осветить пространство. Полено упало на каменный пол с глухим стуком, отскочило и замерло, показывая, что там есть нормальная каменная лестница вниз, а стены тоже сделаны из камня, не земляные, как в обычных погребах.
— Это кто же тут так заморочился, учитывая, что внешне изба выглядит весьма так себе, — прошептал я, подхватывая свечу и стараясь ей осветить подвал получше. Судя по тому, что удалось выхватить в дрожащем свете, он был не слишком большим, метра четыре на четыре, не больше.
И я начал аккуратно спускаться, чуть пригнувшись и держа топор наготове, чтобы успеть выскочить обратно при опасности. Но никакой явной угрозы не было.
Подвал оказался небольшим, с низким потолком, о который я едва не ударился головой на последней ступени. Стены были выложены из больших обработанных блоков, весьма древних на вид, покрытых налетом. Судя по всему, это было гораздо более древнее помещение, чем дом наверху, возможно, остатки какого-то старого строения.
Видимо, охотники нашли часть полуразрушенного здания и приспособили для погреба, достроив сруб сверху. Вдоль стен стояли деревянные полки с банками, парой мешков с крупным корнеплодом, похожим на картофель, и несколькими мешками поменьше.
В дальнем углу, полусидя, прислонившись к стене, находилось тело. Это был мужчина, судя по одежде, тот самый охотник или браконьер, что жил здесь. Бородатый, крепко сложенный, даже смерть не смогла стереть с его обветренного лица суровое, волевое выражение. Но не это было самым жутким.
Его тело… оно прорастало. Из-под одежды, из кожи на руках и лице пробивались тонкие, бледные ростки, похожие на мох или плесень, но более плотные. Они светились слабым фосфоресцирующим светом, создавая вокруг мертвеца жуткий зеленоватый ореол, пульсирующий в темноте. На груди, где рубаха была разорвана, виднелась рана — не рваная, а скорее глубокий прокол, вокруг которого кожа потемнела до черноты и вздулась пузырями. Из центра раны пробивался целый пучок этих светящихся нитей, сплетающихся в подобие гнезда.
Он был мертв и давно, но даже запаха разложения не было, только странный сладковатый аромат, как от грибов. Рядом с ним валялся небольшой арбалет с кожаной сумкой и то, за чем он, видимо, и полез в подвал. Металлический ящик, открытый, откуда вывалились на каменный пол несколько флаконов и два камня, тут же привлекших моё внимание. Аптечка? Похоже на то.
Я аккуратно, стараясь не прикасаться к телу и светящимся наростам, забрал сначала арбалет с сумкой. Потом снял одну из полок и, используя её как лопату, выгреб из-под безжизненных рук ящичек и рассыпавшиеся камни. Собрал всё, что показалось ценным из того, что было в подвале, несколько банок с соленьями, мешки. И поспешил вернуться наверх, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Снова задвинул сверху скамью и сундук, громоздя импровизированную баррикаду. Ну его к черту. Мертвый, да еще и такой страшный, пусть лежит там, где лежал.
Уже наверху, раскладывая трофеи на столе при свете свечей, я оценил арбалет. Легкий, небольшой, явно для личной защиты, а не для охоты на крупную дичь. В сумке нашлось два десятка коротких болтов с металлическими наконечниками и еще один нож, покрепче моего. Больше никакого оружия, что всё же странно для охотника, это скорее арбалет для защиты от людей или мелких тварей, чем для промысла. Спускаться и проверять карманы и ремни трупа я не стул, откровенно было страшно.
— Максимально непонятное место, — пробормотал я, переходя к мешкам. С корнеплодами было всё понятно, там была действительно картошка, немного проросшая, и репа. В небольших мешках оказались сухари, крепкие как камень, и снова вяленое мясо, похуже качеством, чем из тайника, более жесткое и темное. То есть съедобное, самое главное, что ничего не воняло и не было покрыто плесенью. Я пока оставил всё это в сторону и занялся главным трофеем, камнями.
Один был темно-серым, почти черным, размером с небольшое куриное яйцо, гладким и холодным на ощупь, будто кусок ночного неба. Второй меньше, красноватый, с прожилками, напоминающими застывшую кровь, пронизывающими камень насквозь.
На обоих были руны.
