Последний звонок - Сим Симович
— На восток, — решил я. — К побережью. Там должны быть военные.
— Почему ты так думаешь? — спросила Такаги.
— Логично предположить, что эвакуация будет морем, — ответил я. — Мосты наверняка перегружены или разрушены.
Она кивнула, принимая объяснение.
Микроавтобус набирал скорость, оставляя позади школу Фудзими и тех, кто не смог выжить. Впереди была неизвестность, но я знал одно — эти люди не должны погибнуть. Не в этой версии истории.
Я посмотрел на свои руки, все еще сжимающие бензопилу. Кровь уже начала подсыхать, превращаясь в черную корку.
— Теперь мы свободны, — тихо сказал Такаши, глядя в окно на разрушенный город.
— Нет, — возразил я. — Теперь мы просто заключенные с большей камерой. Весь мир стал тюрьмой. И нам еще предстоит научиться в ней выживать.
Микроавтобус мчался по пустынным улицам, унося нас от одного ада к другому. И где-то глубоко внутри я знал, что самое страшное еще впереди.
Какой-то миг и мы среди металлического кладбища брошенных машин. Шизука вцепилась в руль побелевшими пальцами, её зрачки расширились от страха. Каждый маневр давался с трудом – словно она училась водить заново, здесь, в городе мертвых. Тяжелая бензопила на моих коленях еще хранила тепло работы и свежий запах разрезанной плоти. Оружие тяжело давило на бедра, но я не выпускал его из рук – слишком ценная находка для этого нового мира.Салон выстыл от молчания. Пять пар глаз впились в панораму апокалипсиса за окнами.Токио умирал. Не тихо, не благородно – корчась в агонии.На перекрестке у торгового комплекса "Мидори" нас встретила первая живая картина ада. Стая мертвецов облепила перевернутый седан как муравьи – падаль. Внутри бились люди – трое, запертые в металлической ловушке. Один, в деловом костюме с оторванным рукавом, еще дышал. Его крик, высокий и пронзительный, проникал даже сквозь обшивку автобуса. Мертвецы методично, без спешки вытягивали его через разбитое окно, по частям – сначала ногу, обнажая бедренную кость, из которой толчками выплескивалась венозная кровь, черная в утреннем свете.— Боже... — Рей отвернулась, закрыв рот ладонью. — Мы должны... должны...— Умереть вместе с ними? — отрезал я. Голос прозвучал чужим, скрипучим. — Он уже мертв.Человек в костюме заметил нас. Его глаза, налитые ужасом, остановились на нашем автобусе. Окровавленная рука поднялась в жесте мольбы, губы беззвучно шевелились, формируя одно слово: "Помогите".— Не тормози, — приказал я Шизуке. — Проезжай.— Но мы не можем просто... — Такаши дернулся вперед.— Можем. И должны, — я не отрывал взгляда от умирающего. — Одна остановка – и мы разделим его судьбу.Микроавтобус проскользнул мимо. Последнее, что я увидел в боковое зеркало – как они, наконец, вытащили его полностью. Дюжина рук впилась в живую плоть, раздирая ее, как новогоднюю упаковку.В нескольких кварталах дальше улица сужалась перед мостом. Здесь поток живых людей бежал навстречу нам – обезумевшая толпа, гонимая первобытным страхом. Они толкались, сбивали друг друга с ног, растаптывали упавших. Их глаза застыли в одинаковом выражении животного ужаса.— Что там... — начала Такаги, вглядываясь через стекло.Вопрос утонул в реве толпы мертвецов, вылившейся из-за угла торгового центра. Сотня, не меньше – вчерашние клерки в костюмах, домохозяйки в фартуках, старики, дети в школьной форме. Все с одинаково остекленевшим взглядом, с одинаково перекошенными лицами, растянутыми в вечном голодном оскале.Живые и мертвые сошлись на узком пятачке улицы. Суматоха. Давка. Крики. И вдруг – тишина. Несколько секунд безмолвия, словно щелчок затвора перед выстрелом. А потом визг. Не человеческий крик даже – вой, который не издаст ни одно животное. Звук коллективной агонии.— Объезжай! — я указал на узкий переулок. — Сворачивай туда!Шизука рванула руль, и микроавтобус нырнул между стен. Двигались рывками – слишком много хлама на пути. Чемоданы. Сумки. Детские коляски. Тела.— Смотрите, — голос Саэко не дрогнул, но даже в нём прорезалась тихая дрожь.В тупике между мусорными баками женщина в домашнем халате, заляпанном кровью, баюкала сверток. Укачивала его, прижав к груди. Шептала что-то нежное. Её глаза смотрели в никуда, сквозь нас. Автобус проехал мимо, и только тогда я разглядел, что в свертке – ребенок, точнее, то, что от него осталось. Голова вывернута под невозможным углом, глазниц нет – черные провалы с запекшейся кровью.— Мир сошел с ума, — выдохнула Рей.— Нет, — возразил я. — Мир просто сбросил маску.Выехали на Центральный проспект. Здесь хаос достиг своего апогея. Пламя жадно лизало жилые высотки, дым столбами поднимался в небо, затмевая солнце. Под колесами проминались тела – десятки, сотни тел. Асфальт почернел от крови.Группа офисных работников забаррикадировалась в стеклянной будке автобусной остановки. Они обломали ножки стульев, держа острые концы наперевес. Уже мертвецы, просто еще не знающие об этом.— Мы должны вмешаться, — Такаши стиснул свое самодельное оружие. — Хотя бы попытаться!Пятеро в костюмах против тридцати мертвецов. Неравный счет.— Нецелесообразно, — сказал я, и каждый слог отдавался холодом. — Математически бессмысленно.— Но...— Такаши, — я встретил его взгляд. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Но если мы умрем здесь, кто позаботится о них? — кивнул на девушек.Он посмотрел на Рей, Такаги, снова на людей за окном. Один из мужчин уже упал. На него налетели, как шакалы. Голодные пальцы рвали пиджак, рубашку, кожу, мышцы. Вытягивали внутренности, как канаты.— Проезжай, — прошептал Такаши.Дальше ехали молча, погребенные под тяжестью увиденного.Набережная и огромный вантовый мост появились внезапно. Я искал признаки сопротивления – полицейские кордоны,
