Начальник милиции. Книга 6 (СИ) - Дамиров Рафаэль
— Выговор бы тебе еще один влепить, но на первый раз прощаю. Чтобы такое в последний раз было, ясно? — строго переспросил я. — Получай пистолет, когда на работу выходишь, не семечки ведь тут щёлкаем.
— Так точно!
— Где у вас тут Егорушкин?
— Так вон он сидит, разбойник, — кивнул лейтенант на громилу, что развалился на лавочке во дворике детского садика и мирно уплетал булку. Он откусывал от батона, как есть, и запивал кефиром из стеклянной бутылки с широким горлом.
— Помоги-ите… — прохрипел еле слышный голос откуда-то сверху.
Я поднял голову. На дереве, в густой, но уже пожелтевшей листве прятался человек в робе.
— Вы кто? — нахмурился я.
— Прораб Петухов, — ответил человек, высунув из-за веток грустное и круглое лицо.
— Слезайте, Петухов.
— Не могу… Он меня убьет, — шепнуло лицо и кивнуло на современного Голиафа с кефиром.
— Слезайте, не убьет, — заверил я.
— Обещаете?
— Я начальник милиции.
— А можно я здесь еще посижу, подожду? Для верности.
— Можно… — покачал я головой и направился к трапезничавшему Егорушкину.
Тот меня давно заметил. Но не прекращал жевать и попивать кефирчик. С аппетитом все это делал. Мне даже самому захотелось испить белого кисловатого напитка, и непременно из граненого стакана. Не знаю почему, но самый вкусный кефир был именно в СССР. Таким я его запомнил, и таким я его пил здесь, в этом времени.
— Привет, командир, — вытерев белые «усы», пробурчал суточник.
— Приятного аппетита, — кивнул я и сел рядом с ним на лавку. — Что же ты, Егорушкин, творишь? Зачем хулиганишь?
— Меня Глеб зовут.
— Сан Саныч, — ответил я и пожал ему широкую ладонь.
— Я не хулиганил, а вот они — они ребятишек обкрадывают. Нечестно это… — пробасил Глеб.
— Кто обкрадывает? — удивился я.
— Вон тот, что на дереве сидит. И второй, который в бетономешалке спрятался.
— И что же они украли? — усмехнулся я. — Конфеты?
— Шифер, — вздохнул Егорушкин.
Доев батон, он стряхнул оставшиеся крошки с могучей груди и аккуратно отставил пустую, белёсую от следов кефира бутылку.
Я вспомнил, что по прошлым суткам у нас как раз заявлена нераскрытая кража шифера из детского садика — сам же всех на совещании и песочил.
— Шифер? Стройматериалы воруют? — я внимательно осмотрел двор и только сейчас заметил стоящий на территории грузовик, наполовину загруженный шифером. Новенькими листами волнообразной формы. А рядом с машиной лежали старые, позеленевшие листы, местами с засохшими кляксами мха и лишайника на поверхности. Откуда они такие взялись здесь?
— Ага… — кивнул громила. — Крышу хотят детишкам сделать из старого шифера. Вон его сколько привезли. А новый воруют средь бела дня. Ну я и не дал им это сделать. Пуганул чутка. Одного в бетономешалку засунул, второго на дерево загнал. Пришел ваш сотрудник, с баками на лице, как у терьера. Обматерил участковый крепко меня, ну я и погорячился, в кусты его тоже прогнал. Так-то я не хотел хулиганить, я только когда выпью, могу начудить, как тогда в ресторане. А тут мне за ребятишек обидно стало. Среди бела дня ворюги делишки обстряпывают, причем с ведома заведующей. Она-то ведь тоже… в кабинете заперлась.
Хорошо хоть, не на дереве.
— Вот как. Стало быть, ты, наоборот, за справедливость?
— Я за детишек, — пожал плечами Егорушкин.
— Эй! Там, на березе! — крикнул я прорабу Петухову. — Какого рожна вы шифер вывозили новый?
— Ошибка в накладных, товарищ милиционер! Не тот товар на складах получили, сказали вернуть.
— Врет он, — прошипел Глеб. — Щас с березы сдерну, все расскажет.
— Погоди, — тихо проговорил я ему. — Сейчас разберемся.
Хватит на сегодня силовых методов.
Я снова повернулся к дереву и прокричал:
— А старый зачем привезли тогда?
— Дык на свалку везли, и тоже… по ошибке здесь разгрузили.
— П*здит, — раздувал ноздри Егорушкин. — Позволь, командир, я его вместе с березой поломаю? А?
— Спокойно, Глебушка. На тебе пока административка, а будет уголовка. Нельзя людей и березы ломать, даже плохих людишек нельзя. Тем более на глазах у милиции и граждан. Тут я теперь действовать буду. Допрошу, проверю, накладные изучу, на склады смотаюсь. Спасибо, так сказать, за содействие органам правопорядка.
— Врет Петухов все! — послышался глухой и одновременно гулкий голос, будто из лампы Алладина. — Мы старый шифер с кошар заброшенных содрали и привезли на садик устанавливать. А новый толкнуть хотели!
— Кто ты? — я повертел головой в поисках источника звука. — Голос из прекрасного далека.
— Я тут! Я больше не могу! Вытащите меня, пожалуйста! Я все скажу! Все!
Звук шел от бетономешалки. На территории детского сада не только за крышу взялись, а ещё заливали крыльцо. Ремонтировали ступеньки. Тут же стояли мешки с цементом и говорящая бетономешалка.
— Ну вот, — улыбнулся я Глебу. — Видишь, как все удачно сложилось. Молодец, умеешь работать с жуликами, убеждать их на правдивые показания. За это я тебе срок скощу…
— Это же суд может только сделать? — удивился суточник.
— Я хоть и не суд, но начальник милиции.
— Спасибо, — разулыбался Егорушкин. — А вы не такой плохой оказались, как я думал.
— Ты тоже ничего, — кивнул я, принимая благодарность. — Кстати, на работу сообщать не будем, что ты тут у нас отбывал и привлекался за мелкое хулиганство. Чтобы карьеру тебе не портить и репутацию. А то еще на товарищеский суд выдернут.
— Нет у меня работы, — грустно вздохнул здоровяк.
— Как нет? Ты же в ресторане гулял, как в последний раз. Столько денег просадил. Я думал, ты — кто-то вроде нефтяника, ну или геолога, на худой конец.
— Был инженером горным. Уволили.
— За что?
— Так и вот. Не давал воровать начальству. Пересекал их делишки мутные. А они на меня порчу техники повесили и по статье уволили. Теперь вот вернулся на малую родину, в Зарыбинск.
Дон Кихот-рецидивист, получается.
— Что с работой думаешь делать? — поинтересовался я.
— Извините! — снова прокричала бетономешалка. — Вы меня будете вызволять? Я же признался.
— Ваня, Тулуш, — крикнул я своим операм, что стояли в сторонке и без моей команды не двигались. — Выньте гражданина. И в отдел его. Будем оформлять хищение социалистической собственности. Да, и Скворцова с дерева снимите.
— Я Петухов, — несмело возразил прораб.
— Тем более, вам вообще не пристало на дереве сидеть. Петух — птица сугубо наземная. Максимум на забор вскочить может.
Мы с Глебом рассмеялись, а потом он вздохнул и проговорил, отвечая на мой предыдущий вопрос:
— Не знаю… Может, на мясокомбинат тут попробую устроиться, хоть грузчиком, хоть фасовщиком. По специальности я точно ничего здесь не найду.
— Образование-то какое у тебя?
— Горный техникум.
— Судимость есть?
— Нет, только в трезвяке бывал, да вот сейчас за хулиганку попал.
Ну, всё сложилось. Я сдержался, чтобы не потереть с довольным видом руки.
— Это ерунда, это все административка. Вот, что я тебе скажу, Глебушка, а давай-ка к нам…
— Куда это — к вам?
— В милицию.
— Не шутите?
— Нет. У меня в уголовном розыске единица освободилась. С техникумом сразу офицера получишь. Только бороду сбрить придется. Как со здоровьем у тебя? Медкомиссию пройдешь? Не завалишь?
Я оглядел богатыря, не слишком сомневаясь в его ответе.
— А то! — воспрял духом Егорушкин. — Чем-чем, а здоровьицем боженька не обидел. Спасибо папеньке с матушкой.
— Ну вот и славно, пошли, — я встал с лавки.
— Куда?
— Как куда? В кадры. Оформляться будем.
— А пошли! — махнул рукой здоровяк и бодро поднялся.
А после подцепил со скамейки бутылку и донес ее до мусорного пингвина — урна была в форме птицы с раскрытым широким клювом.
— Сан Саныч, нам что делать? — подошел Гужевой.
— Группу вызывайте, осмотр делайте, зафиксируйте подмену шифера, дело возбудить надо. Нехорошо ребятишек обкрадывать.
