Наёмник.( Затворник 1) - васильченко д н
Встреча в армии подчинённых – это особенный ритуал. Любой подчинённый – это огромные проблемы. Потому что солдат, военнослужащий, подчинённый – это наглый, тупой, ленивый и.. тупой. Дважды – это не от недостатка слов, а просто все они – чаще всего дважды тупые. Один раз от природы, второй раз от лени. Бывает и третий раз – от хитрожопости. Поэтому есть принцип приёма: сообщить, что подчинённый туп, запугать, если получится, сообщить, что ты его, козла (барана, чмо и т. д.), видишь насквозь, что тут ему не там, и с первой минуты нагрузить по полной какой-нибудь странной, но длительной и нудной работой. На износ! Причём, это касается и генерала, и рядового, и любого военнослужащего во всех армиях мира. Просто старший по званию ВСЕГДА имеет младшего по званию. Не от того, что это надо. Просто можно! И от вас зависит, вы расклеитесь и сломаетесь, или превратитесь в кочку, которую минуют все бури. Поэтому орущий прапорщик впечатления на стажёров не произвёл, опыт пяти лет под погонами сказывался. Они помнили и прапорщика Плышевского, который говорил и отдавал приказы такими конструкциями, что впору было вызывать переводчика. И Василия Ивановича, командира четвёртого взвода, который от Чапая отличался не интеллектом, а харизмой (в худшую сторону). И Бормана –майора Муравьёва, который был настолько МУДР, что многое из того, что он говорил, они поняли через годы. Нет, мужик был очень умным, но просто сказать не хотел, поэтому говорил длинными фразами. В училище это их бесило. Потом, через годы они поняли, что Борман от них хотел. Всё время заставлял их думать самих. Через годы все его подчинённые вспоминали его с благодарностью. Вспоминали и командира роты, который в рот не берёт и жене не даёт (это он о сигаретах). И многих других вспоминали, но сейчас эти воспоминания давали им защиту от орущего прапорщика. Вид бойцы имели бравый и придурковатый, как и положено военному, рот не раскрывали, инициативу не проявляли, все команды выполняли бегом. Когда говорил прапорщик, смотрели чуть повыше головы и представляли жаренную курицу. С корочкой. От этого взгляды их тупели и становились масляными, что особенно нравится всем командирам. Через четыре часа, после обхода кучи интендантов, завхозов, каптёрщиков, оба стажёра возвращались к казарме для прибывшего персонала, нагруженные как верблюды. При входе в казарму прапорщик махнул в сторону двери, сказал, что скоро будет и упорхнул бравой кавалерийской походкой. Естественно, стажёры попытались побыстрее разгрузиться, благо они должны были жить в казарме одни, вот и ударили по двери со всей их юношеской дури с двух ног. Облом-с! С обратной стороны послышался грохот и гундосый прононс, присущий выходцам из Фракии. Так они познакомились со своим будущим командиром, лейтом Анри Леманжем. Поначалу опять был дикий ор и стойка смирно, но потом разобрались. Лейт оказался, как и Ярик с Люфи, стажёром. Только Анри прибыл после высшего военного училища, имени какой-то там королевы или короля. Поначалу общение было сложным из-за языка: у ругийцев был только базовый курс фракийского, а у Леманжа базовый ругийский. Но, благодаря способностям Ярослава, на второй день все трое уже свободно общались, а Ярослав переводил Люфи и Леманжу в сложных случаях. Вроде все восприняли полиглотство Ярика как стеснение Ярослава в первый день. Правда, Люфи всё время косился на Ярослава. Анри был старше курсантов на три-четыре года. И у него эта практика была тоже последней, перед направлением в Легион. Во Фракии была такая особая структура. Армия внутри страны, а Легион во всех странах, где их интересы присутствуют. Причём записаться в Легион может любой, даже не гражданин Фракии. Отслуживший пять лет в Легионе без нарушений имеет право подать прошение на гражданство Фракии. Правда, получив его, легионер не может ещё десять лет жить в метрополии, только в колониях. А колонии – это половина четвёртого материка и место обитания единственной расы с чёрной кожей – негроидов. Из-за вороватости и наглости в других странах их считали людьми второго сорта. В большинстве стран их загоняли в гетто, а в Ругии негроидов просто не принимали или давали только гражданство третьей категории. Правда, в Ацеольском союзе негроидам дали такие же права, как и белым, но... Большая часть ИХ негроидов стала или бандитами, или бомжами. Но ацеольцы гордились своими достижениями и старались внедрить такую систему везде, хотя их бунты негроидов вошли в легенды. Стран на четвёртом континенте много. Порядка мало. Так что Легион стоял за спиной всех правительств половины Четвёртого материка, щемил работорговцев и контрабандистов на нём, гонял банды и нелегальных добытчиков. Причём, финансировался Легион не из бюджета, но платил налоги. Вот такая странная структура. И при этом всё руководство Легиона было дворянским или выходцами из старых семей метрополии. Первые два дня курсантов не трогали, и они наговорились всласть. Правда, зарядка была, уборка территории была, походы в столовую – тоже были. Ритуал! Любой командир, видящий не занятого военного на территории части, чувствует раздражение и... Короче, это неправильно! Значит надо срочно исправить. Всё это даже близко не было той муштрой, которая была в училище. Там каждая минута была расписана. Да, при определённой сноровке всё можно обойти, но на хитрых есть болт с обратной резьбой. Даже Анри Леманж признавался, что он здесь как в отпуске. А флирт с вольнонаёмными? Это же какое-то чудо! Женщины на территории части, и их много! За три дня парни успели даже потискать местных девчонок и нацеловаться всласть. Правда, до постели ни у кого не дошло, но в казарме они описывали свои подвиги так, что Казанова сгорал на том свете от зависти. Секс, секс и секс! По двенадцать-пятнадцать раз за ночь. Ну,
