Боги, пиво и дурак. Том 9 (СИ) - Гернар Ник
Аид резким жестом остановил меня.
А Валерка, вытянувшись в струнку, поднял голову и заговорил чужим басистым голосом:
— Я, глава Совета и верховный бог всего Олимпа, твой брат и твой господин Зевс напоминаю тебе, что нарушение третьего правила уложения сто тридцать три, подтвержденное свидетелями и доказанное, является преступлением первого порядка согласно правилу разделения. Ты сам недавно напомнил мне о нем, когда отказался впустить живое войско на мертвую землю. И вот, у тебя в царстве двое живых. Как глава Совета заявляю тебе: в моей власти инициировать суд, который низложит тебя, и тогда на подземный престол взойдет твой давний противник и наш верный подданный Танатос. Однако же, то, что не вернулось из мира мертвых, не может считаться живым. А потому как брат говорю тебе: тех, кто пришел к тебе во плоти, заключи под зоркую стражу, и да не выйдут они через врата твоего царства на поверхность. До той поры, пока я не прикажу тебе иного. Да будет царствование твое долгим, а правление — безмятежным.
У меня руки от злости непроизвольно сжались в кулаки. По спине побежали колючие мурашки.
Зевс, паскуда!..
И в этот момент Валера медленно повернул голову чужим немигающим взглядом уставился на меня.
— Даниил из «Парящего Грифа». Ты сам вошел в свою тюрьму, которую строил так долго. И вот — двери захлопнулись, а у ворот стоит стража. Смертный, что имел дерзость коснуться моей жены, моего царства, моего мира. Вот, и я могу коснуться тех, кто дорог тебе. Плачь, безумец. Отныне ты — в моей власти. Готовься встречать своих близких на сумеречном причале царства Аида. Я буду присылать их к тебе по одному. И они станут рассказывать тебе, в каких муках им довелось умирать. Я сокрушу твое сердце. Вытяну жилы, даже не прикоснувшись к тебе. Познай же мой гнев!..
Валерка схватился руками за грудь, будто его бесплотным легким не хватало воздуха, жалобно простонал — и обмяк, свесив безвольные руки вдоль тела и опустив голову.
— Извините… — еле слышно пробормотал он.
Я взглянул на Аида.
Тот стоял в абсолютном молчании, вперив взгляд в одну точку. Губы скривились в брезгливой недоброй усмешке, на лице проступили хмурые дорожки морщин.
— Брат мой… — охрипшим голосом проговорил Аид. — Брат мой и господин…
У меня внутри все опустилось.
— Ты… Ты собираешься исполнить приказ?
Усмешка исчезла с лица Аида. Брови сбежались на переносице.
— Я должен…
— Ладно я, но Деметра! Она же не может оставаться здесь! — возмутился я. — И, между прочим, она тебе не чужая, она — мать твоей жены!..
— Думаешь, я об этом забыл⁈ — сказал Аид с такой яростью, что я опешил и заткнулся. Он немного помолчал и добавил: — Мой брат моими же руками вонзает нож в грудь моей семьи.
Глава 4
Кому Адик, а кому — Аид Кроносович
Услышав от Аида его хмурое «я должен!», я представил себе во всей красе, какие же у нас с Демкой перспективы, и мысленно содрогнулся.
Во-первых, находиться здесь было тяжело нам обоим. Как долго мы сможем носить невидимые гири на плечах и дышать этим колючим воздухом? И что начнет происходить потом? Руки-ноги откажут, крыша ехать начнет?
А еще нас ждет Офион. И Альба рассчитывает на меня.
Не говоря уже о том, что угроза Зевса регулярно присылать с Хароном кого-нибудь из моих близких вызывала у меня неудержимое, прямо-таки безумное желание скормить этого бородатого ублюдка Азатоту.
— Валерка, ты-то как ему в руки попал? — спросил я и протянул руку, чтобы положить приятелю на плечо, но Аид остановил меня.
— Не касайся тени, — хмуро заявил он. — Харон, вылезай из ладьи! Сам привез в неурочный час, сам и займись им!
— А как же суд?.. — озадаченно спросил старик.
— Какой еще суд? — процедил Аид. — Человек погиб по прихоти верховного бога, что одновременно приравнивается к мученичеству и божественной жертве. Так что если и были за ним грехи, то их больше нет.
Повелитель мертвых щелкнул пальцами, и перепуганный призрак Валерки на мгновенье вспыхнул красным огнем, как факел. А когда пламя угасло, тень преобразилась. Силуэт моего друга стал светлым, а одежда превратилась в сияющую белоснежную хламиду. — Устрой его в Верхнем городе праведных в Элизиуме, и чтобы все — как положено, — приказал Аид Харону и, повернувшись ко мне, с неожиданно властной интонацией заявил: — А ты следуй за мной.
И он стремительным шагом направился во дворец.
— Подожди, давай поговорим, — запротестовал я. — Обсудим без женщин!..
Аид обернулся и взглянул на меня так, что я аж присел от неожиданности.
Святые боги, куда подевался Адик?
На меня смотрело совершенно незнакомое, суровое лицо разгневанного божества. Глаза его горели красным, кожа потемнела до оттенка старой бронзы, на шее и висках рельефно проступили жилы, похожие на корни дерева. Даже фигура стала будто выше и шире в плечах.
— Я сказал, иди за мной, смертный, — низким, рокочущим голосом повторил Аид, и у меня тут же отпало всякое желание с ним спорить.
Деметра с Персефоной были так увлечены своей болтовней, что даже не заметили нашего возвращения.
— Сифа, ты с Макарией прямо сейчас отправляетесь в Крепость Забвения! — перекрывая женские голоса, воскликнул Аид. Он взмахнул рукой, и где-то высоко под потолком раздался протяжный, гулкий удар колокола.
Бо-оооммм.
Во дворце стало темно, только в самом центре холла осталось яркое пятно, куда с потолка был направлен сноп света. Стены растворились во мраке.
Погремушка с фиолетовым зайцем вывалилась у Сифы из рук.
Демка умолкла и обернулась.
— Аид?.. — начала было она говорить, но дочь тут же перебила мать:
— Что? — возмущенно выкрикнула она, подлетев к мужу. — Ты же обещал мне, что не будешь иметь никакого отношения к войне на поверхности! Ты сказал — ничего не бойся, нас это не касается, ты помнишь? Так что я никуда не поеду, а ты не пойдешь ни на какую войну!..
— Персефона!!!
Голос Аида гулко разлился по всему дворцу не хуже недавнего колокола.
Сифа умолкла. Застыла, уставившись во все глаза на мужа.
Он положил тяжелую руку ей на голову и погладил по волосам, как ребенка.
— Бери Макарию и уходи прямо сейчас. Все необходимое тебе доставят в течении получаса. Если получится, навещу вас завтра к вечеру. Сейчас на этом — все.
Демка изумленно смотрела то на зятя, то на меня, пытаясь понять, что происходит.
Но я и сам ничего не понимал.
Персефона всхлипнула.
— Поняла, — поникшим голосом проговорила она.
— Вот и хорошо.
Аид вместе с женой подошли к колыбели. Сифа завернула дочь в одеяльце, сунула пару погремушек в карман. Потом Аид открыл портал, наполненный черно-красным сиянием, и Персефона с младенцем исчезли в нем.
И в то же мгновение дворец наполнился лязгом и голосами. Тьма вокруг нас стала живой. Она поблескивала доспехами и клинками призрачных воинов, силуэты которых заполонили все вокруг.
— Принесите мне мой доспех и оружие! — крикнул Аид. — Подготовьте колесницу и пробудите циклопов!..
На мгновение гул голосов вокруг усилился, а потом разом стих.
Во дворце стало совсем тихо и пусто.
Аид нетерпеливо махнул рукой, и вокруг включился свет.
— Мой брат приказал мне сделать вас своими пленниками, пригрозив в случае непослушания низложить меня, — пояснил он Деметре, застывшей в абсолютной растерянности.
Аид подошел к гигантской статуе, изображавшей его самого, и положил ладонь на поверхность изваяния. Рука Аида наполнилась светом. Скульптура начала оседать и вмиг рассыпалась, как домик из песка, разлетаясь в стороны клубами желтой пыли.
А посреди образовавшихся дюн я увидел черный трон, украшенный рубинами и белыми черепами.
Мы с Демкой закашлялись, прикрывая лица руками. Аид небрежно смахнул ладонью с трона песок и сел.
Глаза его горели красным.
Зрелище было впечатляющее. Даже халат сейчас смотрелся на нем, как доспехи.
