Мировая Война (СИ) - Рожков Григорий Сергеевич
Тут-то подкрался белый и пушистый полярный зверек. Сниматься оказалось некому и, главное, не в чем! Если роли американских и немецких солдат удалось с грехом пополам за пару дней заполнить людьми, добыть им достаточное количество обмундирования, снаряжения, вооружения и даже несколько единиц бронетехники, то вот с РККА получился глубочайший провал. И не только у нас, но и в Юниверсал тоже! Я тогда сокрушался по этому поводу — как это так, немцев обули, одели и вооружили за два дня во все аутентичное, а для Красной Армии ни людей, ни обмундирования, ни оружия не нашли! Как так-то? Заказ на фильм правительство выдало, а обеспечить содействие советской стороны — забыло!
Что тогда началось! Ни пером описать, ни словами сказать… Режиссер стал звонить во все инстанции. Сначала искал настоящих красноармейцев, так как узнал что недавно в Америку из Аляски на учения прибыли советские десантники. Не добившись успеха в поисках настоящих солдат, он стал искать русскоязычных граждан Лос-Анджелеса и хотя бы десяток комплектов советского обмундирования. Нашел что-то, и попросил меня проконтролировать вопрос. Контроль мой не потребовался. Я посмотрел на будущих красноармейцев, оказавшихся немолодыми царскими офицерами, бежавшими из СССР после Революции, потом посмотрел на их же обмундирование, выданное за красноармейскую униформу, и сказал свое решительное нет! Обижать русских людей, не смотря на свою неприязнь к советской власти, пришедших на помощь по первому зову, я не хотел, но и допускать подобных провалов тоже не желал. Но подивился на такой поворот — бывшие белогвардейцы рвутся в кино красноармейцев играть!
Все остановилось. Фильм как таковой оказался под угрозой. Режиссер уже по инерции пытался что-то придумать, но все катилось в тартарары. И тут, подобно героям эпоса, в трудный момент на выручку явился Лиам со своими связями в ОСС. Вечером, после тяжелого дня поисков, я добрался до гостиницы и за ужином в местном кафе высказал мои горькие жалобы куратору, и тот неожиданно выдал шикарную фразу: «Надо было сразу мне сказать! Сейчас позвоню в Вашингтон, и все будет, Майкл!»
И представляете, на утро в Лос-Анджелес на транспортниках прилетела целая рота десантников РККА! Мы с Золтаном Кордой с абсолютно потерянным видом стояли на взлетно-посадочной полосе, и заворожено смотрели как из самолетов, со всем своим снаряжением и штатным оружием выгружаются сто с лишним красноармейцев. Самых настоящих бойцов ВДВ РККА. Командиры покрикивали на бойцов, строили их пред нами, а мы стояли и с восхищением смотрели на чудо. Это был шок и трепет!.. Но восхищаться и радоваться времени у нас не было, и тем же днем ребята из 7-го воздушно десантного корпуса приступили к изучению своих нехитрых ролей. А костюмеры приступили к порке и шитью — требовалось заменить много голубых, повседневных ВДВшных петлиц на полевые темно зеленые. Для командирских фуражек так же требовались темно зеленые ленты — родной васильковый околыш пришлось прятать. Кино-то будет цветным!.. А ребята все горевали — форму их портят, из элиты в пехтуру превращают! Ну а что? Им из-за спешки не выдали в дивизии полевое обмундирование, и примчались пацаны в Голливуд в повседневной форме. Зато с оружием и с камуфляжными халатами…
Съемки начались в середине апреля. Далеко от Лос-Анджелеса места для съемок искать не стали — на западе от города, в районе Санта-Моники нашелся небольшой заповедничек с соснами и песочком, отдаленно похожий на Белорусское Полесье.
И тут поначалу как-то не задалась работа. То погода шалила, затягивая небо тучами, то власти местные технику в заповедник пускать отказались, то пиротехники напортачили и чуть не поубивали актеров, то вызванный для съемок удара с воздуха самолет не вовремя над площадкой пролетал… Короче было очень весело!..
А потом все понеслось, завертелось. Актеры и я с ними бегали, прыгали, крались через лес, стреляли холостыми, дрались в рукопашной друг с другом. Рядом со здоровущими камерами бегали операторы. Звукооператоры пыхтели над записью звуков. Пиротехники взрывали все что видели. Осветители носились повсюду со своими лампами и слепили всех подряд. Гримеры, заляпанные с ног до головы бурыми пятнами, замазывали очередного актера бутафорской кровью… Все пахали от заката до рассвета без передышек и перерывов на обед — только бы скорее отснять нужный материал и скроить фильм!..
И через две мучительных недели все закончилось. Режиссер выскочил на съемочную площадку и во весь голос закричал: «Все! Мы закончили, друзья!» В тот момент все единогласно воскликнули победное, громогласное «УРА!», словно мы не кино снимали, а Берлин брали!
И стоит признаться, благодаря тем замечательным, полным ярких воспоминаний, непростых и интересных решений дням, я многому научился. Еще ни разу прежде в своей жизни я не был так сильно связан с коллективом. Никогда прежде! Лишь там, в окружении тружеников киноискусства, преданных своему делу, я, считай, что посторонний человек, был нужен окружающим, и они нужны мне. Я впервые осознал, что даже мой самый надежный и верный коллектив — мой взвод, не так сильно нуждается во мне. Там много людей следящих за мной, поправляющих, оберегающих меня… И они, работая рядом со мной, рискуя жизнью, как и я, выполняя мои приказы, все же подчинялись не мне. Их вела иная цель. Мы, будучи едины, единым целым не являемся. Но здесь, в кругу людей не знающих обо мне совершенно ничего кроме того что рассказывают газеты, я шел за целью за которой шли все. И от этого я был… счастлив!
Я осознал, что и как нужно сделать, дабы двигаться в этом мире вперед без сомнений…
Интермедия
9 мая 1942 года. Лос-Анджелес. Бульвар Санта-Моника. Кинотеатр «Красный Рассвет»
Утро для киноманов Голливуда не задалось — на стендах афиш их любимого кинотеатра красовались большие черные буквы, составлявшие пренеприятные слова: «9 мая — все сеансы отменены». Это значило лишь одно — лучший кинозал города вновь закрыт для посетителей из-за частного показа.
— Я ставлю десятку, милая Дженни, кинотеатр вновь закрыт из-за военных! — Недовольный известием об отмене всех сеансов молодой парень, явно еще ученик школы, приобняв за талию смазливую белокурую девчушку недовольно развернулся и спиной к афише и плюнул на асфальт.
— Ох, Джеки, я так хотела посмотреть какой-нибудь хороший фильм… Ты обещал, что мы посмотрим хорошее кино!.. — Надув пухлые губки возмутилась девица.
— Дженни, ты же видишь… Ох, черт! Смотри! Смотри! Это же тот самый рейнджер, ну который взашей немцев и поляков гоняет… ну-у-у-у, как же его!.. — Морща лоб, парень изо всех сил пытался вспомнить фамилию известного на весь мир американского офицера. Ведь этот офицер прямо сейчас, в пяти шагах от него выходил из легковой машины.
— Пауэлл его зовут… — С придыханием подсказала парню белокурая. — Он такой… крутой…
— Дженни! Пойдем в «Стар», там посмотрим фильм… — Парня зацепило, что его подружку привлекает уже не он…
А к кинотеатру одна за другой прибывали военные автомашины, из которых выбирались многочисленные старшие офицеры армии и флота. Тут и там мелькали на погонах полковничьи орлы, а кое-где то одна, то по две, а изредка даже по три генеральских звезды. И все эти представители высшего командного состава потихоньку проходили в распахнутые пред ними двери центрального входа кинотеатра. Там их ждал во всех смыслах новый фильм. Режиссер картины, Золтан Корда, долго и с интересом рассказывал генералам о своем фильме. О том, что в нем применялись новейшие методики съемки, разработанные именитым оператором Рудольфом Мате, о том, что в съемках принимали участие настоящие солдаты армии США и Красной Армии, о том, что картина, скорее всего, станет прародителем нового жанра кино — battle actionmovie, фильма-сражения.
И генералы были заинтригованы. Как в прочем и все кто был приглашен на закрытый, предварительный показ фильма. Фильма с простым и звучным названием «Битва».
Когда в зале погасло освещение и все невольно замерли, глядя на экран, где-то в центре зала, сидя на своем месте, тихо ухмылялся главный герой картины — Майкл Пауэлл. Он впервые в жизни оказался на премьере фильма с собой в главной роли…
