Круговерть бытия 2 (СИ) - Дорнбург Александр
Часа через два, наш передовой разъезд, в котором находился и я, неожиданно наткнулся на мусульманский отряд сипахов, выскочивший из-за холма. Засада! Нас было десять — их двадцать. И на первый взгляд эти ублюдки были хороши. Не мальчики для битья. Резкие ребята и в седле держатся отлично.
Дистанция двести метров, но она моментально схлопывалась. То есть, мы были обречены ощутить на своей шкуре первобытную ярость мусульман.
Конница при сшибках всегда стремиться разогнаться, чтобы приобрести инерцию и дополнительную остойчивость. Иначе с ходу сомнут. А когда две группы всадников летят друг на друга галопом и ветер свистит в ушах, то сто метров исчезают на счет три. Все решают секунды.
Так что, когда казаки рванули из-за спины свои ружья, расстояние уже было пригодным для мушкетной стрельбы. Громоздкие пики, хотя и были прикреплены на ремне к седлу и пропущены петлей под локоть левой руки, все же нам изрядно мешали стрелять. Но к нашей радости, мы на долю мгновения опередили османов. Оружие словно само к плечам прильнуло.
Ружья с грохотом выплюнули огонь и дым и мы помчались дальше. Пороховое зловонное облако тут же осталось позади.
Против нашего десятка у противников было всего четыре мушкета. Но стрельба на всем скаку была очень неточной.
Когда сидишь на спине лошади — все качается, как будто ты попал в шторм на утлой лодочке, ты заваливаешься назад и вперед, все трясется. Прицельная стрельба невозможна. Ты повинуешься инстинктам, действуешь по наитию. Поднял дуло и моментально разрядил оружие. Теоретически надо стрелять когда либо все четыре копыта лошади находятся в воздухе, либо — на земле. Но в итоге получается как придется.
Особенно неудобно было мне со своей длинноствольной винтовкой. Если бы мы заметили врагов метров с пятисот, тогда конечно, я бы спешился, использовал луку седла в качестве упора и точно поразил цель. А потом еще пару раз. Но в данном случае, на столь коротком расстоянии, винтовка была хуже кавалерийского мушкета, так как кончик длинного дула так и ходил ходуном.
К своей чести я все же попал. Я быстро научился тут драться и выживать.
Мой усатый и смуглый противник покачнулся на лошади, а потом, раненый, стал крениться в бок. Помогла моя исключительная меткость. Кроме этого, из десяти выстрелов вразброд еще трем казакам удалось поразить цель. Отлично! Итого у османов, жаждущих пустить нам кровь, образовалось четверо «двухсотых и трехсотых». Два турецких же выстрела, на первый взгляд, не нанесли нам существенного ущерба. По крайней мере, одна из этих пуль просвистела у меня над головой.
Казачьи ружья моментально отправились на ремне на плечо и станичники бодро схватились за пистолеты. А так как враги были уже почти рядом, то нам одновременно пришлось задействовать пики, зажав их левой рукой под мышкой и направляя острия в сторону османов.
Снова раздался десяток выстрелов с нашей стороны и парочка выстрелов с противоположной. Расстояние уже было меньше двадцати метров, так что даже из пистолетов попаданий было больше. Выпущенная противником пуля оцарапала руку одного из наших воинов.
Мы же снесли пятерых исламистов из хаотичной летящей на нас толпы, нанеся им существенный ущерб. Но врагов оставалось еще человек одиннадцать и они, не считаясь с потерями, с громкими завываниями «алла», «алла», готовились обрушиться на нас с саблями. Они не могли отвернуть в конце пути, тогда бы женщины и дети стали смеяться им в лицо! Или они не воины и у них нет чести? Вражеские клинки мелькали в воздухе, грозя снести наши головы.
Но ничего у охваченных безумной яростью сипахов не получилось. Если план нападения у них и существовал, то был тут же напрочь забыт. У меня был многозарядный револьвер и он в краткий момент выдал еще подряд четыре пули в упор. Довольно точно.
А оставшиеся, ошеломленные морем огня «моджахеды» не могли приблизиться к нам для рубки, так как всюду натыкались на острия пик. Более того, несколько человек с той стороны, налетев на отточенное железо, получили поверхностные ранения.
Похоже, с пиками, которыми были вооружены казаки, эти разбойные воины встречались редко. Действие неизвестного оружия ошеломило наших соперников. К тому же, эти башибузуки отличались от лихих жителей Дона, так же как злобная дворовая собака от дикого волка. То есть без шансов. Сипахи отчаянно боролись, но через пару секунд все было кончено.
Теперь все преимущество в ближнем бою уже были на нашей стороне. Никакой борьбы не было.
Убедившись, что оказались в меньшинстве, османы попытались повернуть своих лошадей и скрыться. Не тут-то было. Схватив свои пики в обе руки, мы легко нашинковали наших врагов каленым железом, словно буженину чесноком. С ужасной силой насадили их тушки на вертела как кур на гриль. Их же кривые сабли оказались в таких обстоятельствах полностью бесполезны.
В плен взяли языка. Зовут «Герасим». Но у нас и немые песни поют. Резали его жестоко…
Экспресс-допрос в полевых условиях показал, что во-первых, на нас напали люди из организации «Армия львов Аллаха». Это одна из исламистских группировок, входящая в структуру «Ястребов Румелии» на правах автономии. Смешно! Какая такая армия Львов? Армия Гиен, так будет точнее. Тоталитарные сектанты.
Во вторых, намеченное село мы еще сможем захватить, а вот дальше — полный кирдык. У Хуссейна-паши совсем рядом расположена двадцати тысячная армия. Французские правители снабжают ее амуницией, англичане — ружьями, голландцы — пушками и деньгами. «Мы, говорят, отдадим Болгарию туркам, французам, австрийцам, немцам, кому угодно, но русским ее не уступим».
И, в том числе, у османов там имеются пять тысяч хищных и воинственных всадников, которым наш отряд придется на один зубок. А этот отряд «Львов» был лишь далеко выдвинутым вперед авангардом огромной мусульманской армии.
И мы двинулись дальше, стремясь соединить свои разбросанные изгоном отряды в один кулак. Направляясь к «черному» селу Хузук.
Глава 6
Весь прошлый год, когда русская армия безуспешно осаждала Шумлу, довольно большое, более чем полтысячи жителей, болгарское село Хузук, в котором среди жителей преобладали мусульмане, оставалась незаживающей язвой в нашем тылу.
Однажды, команда из десяти русских солдат, под командованием офицера, остановилась в этом селе на ночлег. Ночью вероломные жители, проявляющие показное гостеприимство, перерезали спящим глотки. Одиннадцать отрезанных голов были отосланы с поклонами румелийскому паше.
Позднее, тела обнаженных и обезображенных жертв нашли в близком селу овраге. Погибших еле опознали, так как тела уже сильно разложились, так что близко подойти уже было невозможно. Голый труп офицера смогли отличить только по одной ноге, на которой случайно сохранился тонкий, окровавленный носок. Естественно, местные селяне тут же принялись утверждать, что ничего не знают и не ведают. Русские переночевали и утром ушли. Что с ними случилось потом, одному Аллаху известно.
Тогда я, стесненный присутствием в осадном лагере высокого начальства, ничего с этим поделать не мог. Передавишь — себе дороже выйдет.
Сейчас же когда русская армия где-то «потерялась» сзади, я чувствовал себя более уверенно. Соединившись всеми отрядами в условленном месте, представляющим себе небольшой прореженный лесок из пробковых дубов, мы стали готовиться к нападению. Конечно, в селе всего около 150 мужиков. Скорее 140. Из них мусульман человек 90. Против нашего отряда из 350 казаков силы невелики.
Но мы находились в отрыве от своих позиций. Всякий раненый, не могущий ехать самостоятельно на коне и выдерживать наши маневры, становился непосильной гирей на ногах. Пока бог миловал, у нас в отряде было всего двое легкораненых. Хотелось бы, чтобы их число не возрастало. Турок-то ладно, этих убьешь — султан тут же других пришлет, их не жалко. А вот нас заменить некем.
Так что решили мы атаковать во время дневного намаза. И османы вскоре милостиво нас соизволили возвестить своими громкими воплями, что обязательная дневная молитва начался. То есть народ собрался в мечети. И мы этим воспользовались, галопом ворвавшись в село. Под барабанную дробь копыт. И разгоняя кур на улицах.
