Оборот третий. Яйца Нимиры (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

Смит велел ждать ночи. Зачем? Что он сделает с девчонками?.. Ну, с Фионой-то, допустим, ничего он особого не сделает, тупо нечем. А вот с Яйцериной — запросто может. Наверное. Я так и не успел разобраться в тонкостях половой жизни яиц. Да может, и не надо разбираться — поберегу психику. Права Диана, надо менять сознание. Меньше знаешь — крепче спишь.

Если уж Смит пообещал показать девчонок живьём, то самое страшное, что он может сделать с Фионой — это бухать у неё на глазах, а ей не давать. Страшная китайская пытка, конечно, но фигня, переживёт. А вот если этот хрен с моей невестой что-то сделает?

— Это яйцекраты! — голосил Яйцерик. — Они обезумели! Костя Старательное Яйцо, пойдём, я дам тебе оружие! Мы пойдём на них войной! Мы вернём мою дочь!

Он, очевидно, схватил меня за руку. Во всяком случае, меня что-то совершенно явственно тянуло куда-то в сторону. Я поймал взгляд Дианы. Странный такой взгляд, пытливый.

Я вдруг вспомнил, как она сто раз говорила: «Да нахрена нам эта кошка?!». Как несколько минут назад, сидя на крыше, убеждала изменить сознание, чтобы жениться на Яйцерине, а потом бросить её.

Ну, вот он шанс. Яйцерик от горя тронулся и отрицает очевидное. Всего-то надо взять это его оружие, прорваться к порталу — и сайонара, жестокий мир. Можно даже будет убеждать себя, что Фиону отпустят за ненадобностью, и она будет радостно жить голая на лоне природы, наконец-то обретя счастье.

И ведь, в принципе-то, почему бы и нет…

— Вот что я тебе скажу, Яйцерик… — вздохнул я, патетически скомкав бумажку с запиской.

— Ругаться будешь? — осторожно спросил я Диану, когда мы с ней оказались наедине в кухне Яйцерика.

— Нет. — Диана закрыла дверь, подошла к окну и задёрнула занавески. — Сил у меня уже нет ругаться. Как же я с вами мучаюсь…

— Знаешь, почему у верблюда два горба?

— Знаешь, что есть одногорбые верблюды? А в мире K-Y89011/M — трёхгорбые.

— Ой, ну чё ты начинаешь, прямо как Шарль?

Диана повернулась ко мне, уставилась тяжёлым взглядом.

— Костя, мне уже по самые гланды задолбалось сидеть в этой глуши, стирать вручную бельё каждый день, мыться в холодной реке…

— Стоп-стоп-стоп, — оборвал я её, подняв руку. — С этого места поподробнее. Когда ты мыться ходишь? Почему я не вижу? А я бы согрел!

Диана вздохнула, подошла ко мне и тюкнула смартфоном по голове.

— Чтоб такую девушку, как я, согреть, нужно хребет нормальный. А не так, чтобы через каждые полчаса «ой, мама, мне больно, давай просто полежим».

— Угу, как с Амадеем — так и просто полежать норм, а как Костя — так впрягайся и паши четыре часа без перекуров, а то брошу, — обиделся я.

— Ну и где теперь этот Амадей? — резонно спросила Диана.

Хм, ну да… Амадея-то Шарль-Переродившийся пристрелил, и Диану этот момент не особо парил. А ведь есть же ещё где-то этот Шарль… Переродился опять в каком-нибудь мире с быстрым временем, восстановил память, прокачался и строит жуткие козни.

Но эти свои тревоги я предпочёл не высказывать. Потому что ситуация-то действительно аховая — каждый час на счету. А мы, вместо того, чтобы прорываться к порталу, разрабатываем спецоперацию по спасению яйца и кошки.

— Ладно, слушай сюда, — поморщилась Диана. — Я тут тоже не просто так загорала. Я изучала местную фауну. Яйца нас очень плохо различают. Помнишь, Яйцерина поначалу приняла тебя за Фиону? Мы для них все на одно лицо. Собственно, они даже лица-то не воспринимают. Они видят в нас яйца. И друг в друге они видят яйца. Каким-то особым зрением. Подозреваю, что наши глаза тут и половины не фиксируют, что очевидно для местных. Мир глючный, но не на коленке сделанный.

— Так, — кивнул я.

— Раздевайся.

— С этого и надо было начинать! Дёрни молнию сзади. Не, погоди, сначала я тебя раздену, мне так больше нравится.

Я ещё раз получил смартфоном по голове.

— Костя, ты тупой?.. Вместо тебя в тот подвал пойду я!

Я два раза моргнул, как дебил.

— Не понял… А что ты там делать будешь?

— Как, что? Перебью яйца и выйду!

Бывает, озвучит кто идиотский план — и ты такой: «Да! Да здравствует! В атаку!». А бывает, вроде и дельные вещи говорят, а ты: «Да ну нафиг! Бред!». Вот и сейчас.

— Спятила? — Я отшатнулся. — А если тебя раскроют? Нет, без «если». Тебя раскроют!

— Да? — Диана сложила руки на груди. — И как?

— Не знаю… Голос. Характер. Я, например, как зайду — сразу перестебу всех так, что они меня убить захотят, хоть и не поймут нихрена. А ты так не сумеешь, ты только нахамить можешь. Яйцерина в меня влюблённая, она сразу смекнёт, что ты — не я. Крикнет чего-нибудь — и привет. Да и Фиона, знаешь, при всём моём к ней уважении, не Эйнштейн ни разу. Завопит: «Диана, спаси меня!». И потом — ты ж яйца не различаешь! А если убьёшь случайно Яйцерину? Тут-то нам Яйцерик благодарность и объявит. С занесением.

— Твою мать! — выругалась Диана. — Нет, тебя точно надо отсюда скорее вытаскивать. Яйца меняют твой мозг!

— Сама хотела, чтобы я мышление изменил! Ладно, всё, твой план — говно, отбой. Раздевайся, думать будем.

— Хрена там думать, — отмахнулась Диана. — На лучше, сунь себе куда-нибудь.

Она протянула мне здоровенный пистолет, из которого, кстати, и грохнули в своё время печально известного Амадея.

— Там осталось два заряда. Любое яйцо разорвёт в клочья, а заодно поджарит. Хоть с костром не будем мучиться.

Зарядов в пистолете изначально было гораздо больше, но я активно отстреливался от голема, пока Диана не сказала мне перестать заниматься фигнёй и лучше бежать. И, кстати, да, яйца от выстрелов взрывались так, что любо-дорого посмотреть.

— А он не разрушается? — спросил я, вертя пистолет в руке.

— Нет. Он ведь не из Амадеевского мира.

Я попытался чисто автоматическим движением сунуть пистолет за пояс. Хрен там, пояса-то не было. И застёгивался комбинезон — сзади. Просить Смита Гладкое Яйцо подождать, пока я, матерясь и извиваясь, не достану оружие — это уже клиника. Смит, конечно, придурок, но не до такой же степени.

Диана тоже озадачилась. Взяла со стола нож, нерешительно предложила:

— Давай прорезь сделаем?

— Давай, — обрадовался я и натянул ткань комбинезона на боку. — Вот ту…

Ткань легко треснула и разошлась сама по себе. Я едва руки убрать успел, а то вообще дырень на всё пузо бы получилась.

— Что за хрень? — удивился я. — Вроде ж плотная была…

Тихонько заныли болты в спине, но я на это даже внимания не обратил, потому что взгляд упал на платье Дианы. Левая бретелька чуть ли не под моим взглядом стремительно истончилась и лопнула. Диана подхватила платье раньше, чем оно успело показать что-либо интересное.

— А, ну да, логично, — сказал я.

Диана как-то нехорошо побледнела.

— Вопрос жизни и смерти, — сказал я, глядя ей в глаза. — А вот то самое бельё, которое ты каждый день стираешь, оно из Амадеевского мира? Или Альянсовское, казённое? Я просто так спрашиваю, ты не подумай.

Нож как-то внезапно оказался у моего горла.

— Коссссстя, — прошипела Диана, будто змея. — Слушай меня внимательно. Быстро спасаешь своё ненаглядное яйцо, берём оружие и валим из этого грёбаного маразма!

— Да не расстраивайся так, я тебя и без одежды любить буду…

— Костя! — взвизгнула Диана.

— Занавески есть, на крайняк…

Диана, молча зарычав, замахнулась на меня ножом.

— Ладно-ладно, всё, понял. Бегу совершать подвиг. Щас только пушку куда-нибудь примастырю…

Глава 8

Я вышел из дома и на глазах сотен яиц героической походкой направился к знакомому с ночи сараю. Идти героической походкой было трудно, мешало осознание того, что комбинезон в любой момент может лопнуть в неожиданном месте, а то и вовсе исчезнуть. Плюс, под большим сомнением спина.

Про себя я загадал, что если приступ начнётся, то сразу упаду на четвереньки, достану ствол и буду палить. И хрен с ними, с мирными переговорами, жизнь дороже. Самому попадать в яйцеплен как-то не хотелось. Убьют ещё, а я даже Диану голой не видел, не говоря уже про потрогать.