Вершина мира (СИ) - Ромов Дмитрий

— Хороший парень, умный, — смеётся Табаков-Захарьин, — и хитрый!

Он театрально выделяет слово «хитрый» и разражается кудахтающим смехом.

— Ну что, уважаемые товарищи, — заявляю я, — у меня тост родился. Я человек непьющий, так что скажу без спиртного. Поздравляю дорогого нашего Ефима Прохоровича и желаю ему продолжения стремительного карьерного взлёта. Будьте нашей звездой и светилом, не забывая, впрочем, отбрасывать на нас достаточное количество тепла и света. Поднимаю бокал за всех нас и с удовлетворением, как принято говорить в высших эшелонах, с удовлетворением хочу отметить, что счастлив находиться среди вас. Потому что мы что?

Они молчат, дожидаясь, пока я сам отвечу на вопрос.

— Потому что мы, — отвечаю я, — банда!

— У-у-у! — совсем не по-советски кричит Новицкая и я вспоминаю звуки, что она издавала в собственной спальне.

Надо это повторить в ближайшее время.

— Ну, а раз мы банда, — продолжаю я, — и находимся сейчас в состоянии эйфории, то воспользовавшись этим благоприятным стечением обстоятельств, хочу обратиться с просьбой.

— К кому? — хмурится товарищ Ефим.

— Ко всем, кого может касаться, — отвечаю я канцелярским штампом британского делопроизводства. — У меня после травмы амнезия. Память восстанавливается, но медленно. Дайте, пожалуйста, распоряжение в гороно, чтобы мне в аттестат оценки по текущим поставили.

— А справка про амнезию есть? — очень серьёзно спрашивает новый первый секретарь.

— Есть, конечно, официальная справка с печатью медучреждения и подписью врача.

— Принеси мне справку и я решу вопрос. Ещё личные просьбы имеются?

Пока нет.

— Если нет, тогда рассказывай про поездку. Да смотри, во всех подробностях!

Я рассказываю.

— Ну что же, молодец, Егор, — серьёзно и значительно выносит вердикт Ефим. — Единственное, что меня немного огорчило, это то, что ты не пришёл ко мне, а решил действовать через голову.

— Ефим Прохорович, да что вы, я и не думал через голову идти. Я же просто по кагэбэшной линии двинул и, признаюсь, даже не подумал вас беспокоить. Там вроде все основания были милицейские, в общем…

— Ладно, ввиду твоей неопытности прощаю, — великодушно заявляет он, — но на будущее учти. Обо всём сначала советуйся со мной. Понял?

— Ну, конечно, понял. Больше не повторится. Раз так, хочу посоветоваться по поводу первого секретаря Центрального райкома ВЛКСМ.

— А чего с ним? — хмурится Ефим.

Я смотрю на Ирину, она тоже хмурится.

— Очень нужно поставить Куренкову Валентину Романовну. Она ни на что другое в ближайшее время претендовать не будет. Это совершенно точно.

Новицкая свирепеет прямо на глазах. Вот далась ей эта круглозадая дочь кагэбэшника.

— Егор, — нравоучительным тоном произносит Захарьин, — мы тебя любим и ценим, но ты палку-то не перегибай. Ты своё место, прости если это грубо звучит, знать-то должен, правда?

— Дело в том, — отвечаю я, — что он согласился помочь с Каховским только в случае, если его дочь получит это место.

— Так а зачем, — Ефим становится заметно жёстче, — ты в это дело вообще влез? Мне Каховский не мешал.

— Зато он мешал… — я собираюсь сказать, что он мешал Ирине, но она меня перебивает.

— Я не против, Ефим Прохорович, — говорит она исподволь поглядывая на меня. — Девушка она серьёзная, нареканий никаких нет, так что пусть. Да и нам лучше смену растить из проверенных бойцов.

— Ну, — пожимает плечами Ефим, — если нет возражений, то пусть будет Куренкова.

Из этого короткого разговора я делаю вывод, что не все знают обо всём, а значит лучше держаться старого доброго правила и без команды не высовываться. Что же, впредь так и будем поступать.

Мы сидим ещё какое-то время и я начинаю собираться. Попрощавшись выхожу из кабинета. Следом за мной тут же выскакивает Новицкая.

— Ну, — говорит она, пристально глядя на меня, — доволен, что пристроил жопастую свою?

— Она не моя совсем, но доволен, разумеется. Потому что батя её теперь тебе не враг, а друг. А он довольно крутой чувак, Ир, так что пусть будет в союзниках.

— Смотри у меня, Брагин. Если узнаю, что ты к её жопе имеешь хоть какое-то отношение, я тебе знаешь, что вырву?

— Ногти? — спрашиваю я.

— Ага, и их тоже.

— Знаешь, чего бы мне хотелось, если говорить о… о жопастой, как ты её называешь?

— Хотелось? — переспрашивает она возмущённо выгнув одну бровь.

— Да. Мне бы хотелось, чтобы у неё вторым секретарём стал Крикунов. Как тебе такой расклад?

— Не лезь не в своё дело, — коротко отвечает она и тут же спрашивает. — Ты когда придёшь?

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Не чувствую заинтересованности, а без взаимного интереса какой смысл?

— Ах ты, мелкий наглец! — очень натурально возмущается Новицкая. — Я ещё и бегать за тобой должна?

— Зачем бегать, достаточно ласковых слов, многообещающих взглядов и нежных прикосновений…

Я не успеваю договорить, потому что её рука ложится мне чуть ниже пояса и с силой сжимает всё, что находит.

— Так достаточно нежно? — томно шепчет Ирина.

— Достаточно! — шепчу я напряжённо. — В смысле, хватит.

— Я ещё не выясняла, что там за лейтенант Лидия Пирогова, с которой ты по Москвам тёрся. Но я выясню. И если, ты слышишь меня? Не отворачивайся, смотри в глаза, и если там будет хоть вот такой маленький намёк на криминал, то… Знаешь, что я сделаю?

— Пожалуйста, не говори, не надо! — умоляю я и не могу сдержать смеха.

— То-то, — отвечает она. — Смотри у меня.

Распрощавшись с Новицкой и договорившись с ней о встрече, я звоню той самой Лиде Пироговой.

— Привет, ну как дела?

Она рассказывает, что ходила к Куренкову и он подтвердил, что возьмёт её к себе. Сейчас у неё есть несколько свободных дней, поскольку ему пока не до неё и она рассчитывает, что я хотя бы часть из них могу провести с ней.

— Конечно, Лид, я и сам об этом мечтаю. Постараюсь ещё сегодня. Ты дома будешь?

— Буду, куда я денусь?

— На меня все, как собаки набросились и рвут на части. Так что, как вырвусь, сразу прибегу.

Потом я звоню Большаку. Специально ради меня он приходит домой пораньше и я обещаю вскоре подгрести. После Платоныча я на всякий случай звоню Артюшкину и он, на удивление, оказывается на месте.

— Товарищ капитан, здравия желаю, — приветствую его я. — Это Брагин. Ну как вы там?

— А, появился, сукин сын! — отвечает на приветствие он. — Где восемь с половиной тысяч?!

— Какие тысячи? — удивляюсь я.

— Ты мне голову не морочь. Завтра чтобы явился на допрос со своим законным представителем. Ясно тебе?!

— Анатолий Семёнович, — усмехаюсь я, — трудно найти более неблагодарного человека чем вы.

— А ты думал, я тебя буду в жопу целовать?! То что ты мне Каху отдал, так это ты и должен был. Обязан!

— А то, что я практически своими руками батю его снял и дело вам оставил, это как, ничего?

— Ты не заговаривайся. Всё что я делаю — это не ради себя, а ради нашей страны, понял? И воровать у этой самой страны никому непозволительно! Вот так-то!

— Ясно всё с вами. Вы когда увольняетесь? Слыхал, будто во вневедомственную собираетесь?

— А это тебя не касается! — кричит он и наверняка курит в этот самый момент. — Не думай, что если меня не будет тебе это с рук сойдёт. Ты меня понял? Деньги придётся вернуть!

— Ну вот и помогай после этого людям, — усмехаюсь я. — Ладно, товарищ капитан, хотел зайти поздороваться, но вижу, что идея изначально была ошибочной. Про деньги лучше у Рыжего с Кахой спрашивайте. Досвидос!

Не дожидаясь его возражений, я вешаю трубку и двигаю в сторону Большака.

Мы обнимаемся, будто не виделись уже двести лет. Действительно, кажется, с нашей последней встречи полжизни прошло. Даже и не знаю, с чего начинать.