Василий Сахаров - Большой погром
– Да, – качнул я головой, – интересная история.
– Я таких историй много знаю.
– Потом расскажешь. А сейчас иди и подготовь послам достойную встречу. Не мне тебя учить, как и что нужно делать.
– Будет исполнено, мой хан…
Старейшина покинул шатёр. После чего я остался один и, глядя на реку, вспомнил встречу с царём и подумал, что в его словах есть определённый резон. Я могу взять под контроль крымские города и не просто разграбить их, дабы лишить ромеев опоры и доходов, а стать владетелем Херсонеса (Корсуни), Сугдеи (Сурожа), Корчева и Тмутаракани (Таматархи). Только сил для этого мало. Хотя идея неплохая и перспективная, а значит, забывать о ней не стоит…
Всерьёз поразмыслить над захватом Крыма и Тмутаракани не получилось, поскольку меня отвлекли.
Примчался Девлет и доложил, что в одном конном переходе от моей ставки идёт бой. Об этом сообщили дозорные патрульной группы.
Кто и с кем дерётся, непонятно. Рубятся два отряда. В одном – шесть-семь десятков. В другом – около двухсот. Схватка происходит на юге, то есть там, откуда должны прибыть послы Ковтундея.
Как поступить? Я не сомневался. Приказал поднять двести чёрных клобуков из крепости, а также всех воинов, кто находился в главном становище орды, и взять заводных лошадей. Идём к месту боя, посмотрим, кто дерётся, а потом, если понадобится, вмешаемся. Скорее всего, байгуши рыскали по степи и напоролись на послов. Решили их ограбить, и начался бой, который к моменту нашего появления на месте боестолкновения мог уже закончиться. Всё-таки расстояние немалое, ибо один конный переход равняется двадцати четырём километрам. У разных народов свои единицы измерения, но этот стандарт в переводе с вёрст именно таков. Когда Российская империя в моей исторической реальности расширялась в сторону Кавказа, казачьи станицы ставили именно на такой дистанции. Поэтому между кубанскими станицами Кавказской казачьей линии, как правило, ровно двадцать четыре километра.
По коням! Сборы были недолгими, чёрные клобуки к бою всегда готовы, и наш отряд помчался на юг. На ходу в него вливались десятки и полусотни степняков, а также дозорные, которые вели к цели. Двигались мы быстро и к вечеру оказались на поле боя. Как я и предполагал, на послов напали дикие половцы, которые никому не подчиняются, и людей хана Ковтундея уже перебили. Степные разбойники гонялись за отбившимися лошадьми и собирали хабар. Они разбрелись, расслабились, и в этот момент появился наш отряд.
– Девлет! – окликнул я Кулибина.
– Мой хан?! – приподнявшись на стременах, посмотрел он на меня.
– Байгушей бить! Командуй!
Он кивнул и взмахнул рукой, начиная отдавать приказы. Воины быстро пересели на заводных лошадей и, оставив на месте коноводов, помчались в бой. В центре чёрные клобуки и полусотня молодых гэрэев. Остальные начали охват байгушей с флангов. При мне на невысоком холме остался резерв, три десятка русичей.
С дикими криками и боевыми кличами, стреляя из луков, сотни моих всадников налетели на диких половцев, которые не успели собраться в кулак, и они, не выдержав удара, разлетелись в разные стороны. После чего мелкими группами попытались просочиться в степь, и один отряд в полсотни клинков, проскочив мимо гэрэев, вылетел на нас и начал движение мимо холма.
Я не хотел боя. С прошлого года не доставал из ножен меч ради схватки. Однако бой сам искал меня, и уступать беглецам дорогу я не собирался.
Броня на мне простая, кожаная. Конь свежий. На голове круглый степной шлем с меховой оторочкой. Слева – кавалерийский щит. Из оружия – пара кинжалов и стальной меч. Воины из охраны вооружены лучше. Они успели вздеть брони, а многие, в дополнение к мечам, имели копья и тугие луки.
Молча, приподняв правую ладонь, я указал воинам на степняков, и они меня поняли. Кто имел луки, послал в противника стрелы. По два-три выстрела сделал каждый, и треть метательных снарядов задела людей или лошадей. Беглецы удирали беспорядочной толпой, прикрывая командира, а стрелы добавили хаоса, и когда байгуши оказались от нас в сотне метров, я взмахнул рукой. Пошли!
Скатившись с холма и набирая скорость, мой отряд налетел на половцев, и я сразу нацелился на вожака. Он был в добротной кольчуге, как у русских дружинников, и неплохо вооружён. Лицо не разглядеть, оно закрыто шлемом с нащёчниками, да и не важно это. Он мне нужен как свидетель того, кто перебил послов Ковтундея. А то лишние проблемы с соседями, пусть даже дальними, не нужны. Здесь моя земля, пока орда кочует вдоль Саксагани, и за всё, что в этих краях происходит, отвечаю я. Раз уж назвался ханом.
Приподнявшись на стременах, косым ударом я свалил степняка, который прикрывал вожака. Клинок рассёк ему шею, и степняк вывалился из седла, а мой конь грудью ударил вражескую лошадь, и животное отскочило в сторону. Дорога свободна.
– Стой! – закричал я командиру диких половцев, который попытался оторваться.
Он обернулся, и я разглядел его лицо. Усатый, слегка скуластый брюнет. Есть примесь степной крови, но в основе славянская.
«Опять какой-то беглец с Руси», – подумал я, вспоминая прошлогоднюю встречу с князем Ростиславом Юрьевичем, и, развернув клинок, плашмя ударил жеребца по боку.
Конь зло всхрапнул и начал разбег. Вожак половцев, а вслед за ним я вырвались из общей свалки, в которой мои воины побеждали, и помчались по степи.
Бешеная скачка по весенней степи. Под копытами коней сухая трава и бурьян, а местами – молодая зелёная поросль. Кругом холмы, овраги и редкие кусты. Вожак половцев отрывался от погони уверенно, хороший под ним конь, и через несколько минут, понимая, что догнать его не получится, я стал придерживать жеребца.
И в этот момент мне улыбнулась удача. Скакун противника споткнулся и захромал. Видимо, попал копытом в прикрытую травой яму или нору суслика. Это мой шанс догнать беглеца, и я отпустил повод. Жеребец рванулся вперёд, и через минуту я настиг вожака байгушей.
Он был готов к схватке. Развернулся навстречу, в его руке прямой меч. Но снова беглеца подвёл конь, который опять споткнулся.
Противник потерял равновесие. Всего на мгновение, однако мне этого хватило. Используя меч словно дубину, я ударил его по шлему, и вожак повис в седле. Я нанёс второй удар, и беглец, словно набитый камнями мешок, свалился наземь.
Я спешился, отпустил жеребца – он приучен, далеко не уйдёт, – подошёл к потерявшему сознание противнику и обыскал его. Ножи и меч в сторону, а больше у него ничего не оказалось.
– А-а-а… – приходя в себя, застонал он.
Похлопав его по щекам, я помог ему оклематься и, когда он дёрнулся, прижал его ногой к земле:
– Спокойно.
Он расслабился, дурить не должен, и я спросил его:
– Ты кто? Звать как?
Краткая пауза, и ответ:
– Судимир Кучебич… Дружинник князя Святослава Ольговича… Командовал половцами, которые пришли к нему на помощь в прошлом году…
– А здесь что делаешь?
– Нас разгромили… И я воинов вместе с семьями в степь увёл… Потом семейные к Токсобичам переметнулись… А я дальше в степь ушёл…
– Куда двигался?
– Думал за Днепр податься…
– А послов Ковтундея зачем перебил?
– Я не знал, что они послы… Просто припасы закончились… Что со мной теперь будет?
– Отдам тебя Ковтундею, если пользы никакой не будет.
– А если будет? – Он посмотрел на меня.
– Когда что-то интересное скажешь или выкуп за себя предложишь, тогда и поговорим. – Как раз подъехали мои воины, и я кивнул на Кучебича: – Этого ещё раз обыскать и связать. Он живым нужен.
Воины скрутили Кучебича и перекинули его через седло, а я вернулся на поле боя.
Потери у нас небольшие. Всего трое убитых и десяток раненых. Диких половцев положили четыре десятка и почти сотню повязали. Остальные всё-таки унеслись в степь, и сейчас на них идёт охота, значит, к утру пленников прибавится.
Трофеи неплохие. Почти четыреста лошадей, оружие и подарки северным ханам, которые везли послы. Кстати, некоторые уцелели. Хоть и рядовые воины, но они рассказали о цели посольства, и я смог кое-что узнать.
Оказалось, грузинский царь вновь приглашает степняков на службу, и Ковтундей выступает в роли вербовщика. Сельджуки, несмотря на внутренние дрязги, продолжают тревожить границы царства Багратионов. Поэтому грузинскому государю Деметрэ Первому, который не всегда может положиться на своих азнауров и мдабиуров, нужны воины. Какая разница, кому жалованье платить? Своим воинам выделять ежегодное пожалование, дидебу, или половцам? Степняки даже надёжней будут, как показал опыт Давида Строителя, который приглашал на службу хана Атрака. Тем более что возникла проблема с престолонаследием. Царь желает оставить трон младшему сыну Георгию, а старший Давид уступать не собирается и рвётся к власти.
