Осколки миров: Новые дороги - Дмитрий Фёдоров

Осколки миров: Новые дороги

Глава 1

Вопросов становится только больше

Я двигался по этому туннелю уже несколько часов, но он и не думал заканчиваться. Пробовал развернуться спустя двадцать минут и пойти в другую сторону — результат был ровно тот же самый. Спустя час я развернулся и пошел в ту сторону, в которую стоял лицом, когда появился здесь. С того момента прошло уже около пяти часов. Я преодолел больше двадцати километров, но все было без толку. Пробовал останавливаться и осматривать стены. Пробовал бить по ним бойком своего топора — на них не осталось даже царапин. А мой удар сейчас мог и рельсу согнуть… Чем дальше я шел, тем больше все это отдавало безнадегой. Спустя еще двадцать часов, когда пройденное расстояние перевалило за сотню, я присел у стены и, привалившись к ней, уснул. Снилась мне какая-то чушь, порожденная воспаленным мозгом: то как мы с женой катаемся на горках в аквапарке, но почему-то вместо воды там кровь, то падение самолета, то сход поезда с рельс… проснулся я разбитым. Сказывалась неудобная поза и видения полной фигни, которые преследовали меня все время сна. Уже довольно сильно хотелось пить, но воды с собой не было, как и еды. Может, и к лучшему, что не было еды — а то, насколько помню, когда нет питья, лучше и не есть, иначе станет только хуже.

Шли вторые сутки. Точное время я уже сказать не мог, после сна чувство времени потерялось. Сильно хотелось пить, чуть меньше хотелось есть. Я внимательно осматривал стены — но ни следа конденсата на них не находил. Ей Богу, я сейчас без вопросов слизывал бы воду со стен, если бы было, что слизывать. Вообще, странностей в коридоре хватало. Например, здесь было очень слабое освещение. Без ночного зрения, которое достигалось специальным направлением энергии к глазам, не было видно вообще ничего дальше вытянутой руки. Даже ее контуры угадывались с трудом. С использованием ночного зрения я мог видеть метров на пять, вряд ли больше, да и не очень четко, к тому же. Но странность была не в этом. Откуда тут вообще источник света, хоть какой-то? Ведь чтобы ночное зрение работало, на поверхность должен попадать свет. Пусть самый минимум, пусть хоть десятая доля люмена на квадратный метр. И таких вопросов было довольно много. Я пытался оставлять насечки, чтобы отмечать свой путь и убедится, что я не хожу по кругу. Ведь очень большой круг вполне может создать впечатление прямой дороги. С насечками не вышло и я додумался отрезать себе кусок рукава от водолазки. Вот только и на третий день я этот кусок так и не нашел — он, видимо, остался где-то сзади. Ну или круг был совсем титанических размеров, по окружности превышая сотню километров. Во время второго сна мне продолжала сниться какая-то хрень. Я видел, как брата сбивает машина, как Сарделька набрасывается на сына, чего в принципе произойти не могло — пес любил сына так, как, наверное, не любили его даже мы. Когда сына ругали, пытался его от нас защищать…

Третий день меня встретил сухостью во рту и потрескавшимися губами. Преодолевая ломоту в мышцах, я поднялся и пошел дальше. Честно говоря, я не понимал, зачем иду, не видел выхода из этой ситуации. Прошло больше двух суток. Может, даже третьи были близки к завершению, с этой темнотой и однообразностью чувство времени не работало вообще. Для себя я определил все так: я спал два раза, значит, сейчас третий день. Вставать было тяжело. Вчерашняя ломота в теле усилилась, став уже довольно сильно мешать ходьбе. Но я старался не сильно снижать темп. Мало ли, вдруг я уже через час смогу достигнуть чего-то? Хоть чего, мне было уже все равно. Любая новая вещь, новая деталь окружения вселила бы в меня надежду и разогнала бы тоску. Но я не видел ничего, кроме серых стен. Одних и тех же серых стен, час за часом. Всеми силами подавлял в голове мысли о бессмысленности дальнейшего пути. Пару раз думал о суициде, но счел это бредом.

Четвертый день. Сначала идти было тяжело, но потом чувство усталости в ногах притупилось, и я стал просто механически переставлять ноги. По телу распространилось странное онемение, подавляя все чувства и мне стало, вроде как, немного легче. Часто думал о воде. Иногда, мне казалось, что где-то впереди раздается журчание ручья или звон капель и я бросался вперед, тратя последние силы. Но все это оказывалось обманом, слуховыми галлюцинациями. Я отдавал себе отчет, что этого не существует, что здесь не может быть ничего такого, но каждый раз что-то иррациональное толкало меня вперед, гнало на звук, которого в этих стенах никогда не раздавалось. Снова думал о суициде.

Пятый день. Мысли о самоубийстве становятся навязчивыми, их становится сложно прогонять прочь. Моя скорость движения снизилась минимум вдвое, может быть, втрое — ноги просто отказывались двигаться быстрее. Пробовал петь песни, но пересохшее горло отозвалось сиплым шипением и жжением. Жгло и глаза, жгло нос, кажется, жгло даже кишки… При вдохе обжигало легкие. Но это была та боль, которая позволяла мне идти дальше, не забывать, кто я такой и как сюда попал. Здесь должен быть выход, не может не быть. Иначе для чего это все? Хм, а что, если выход — это смерть?

Шестой день. Сегодня прошел совсем немного, когда ноги отказали и я упал, громыхая доспехами, на пол. Может, их стоит снять? Без них будет легче. Как и выкинуть этот чертов щит… И топор на поясе. Зачем они здесь? Здесь нет ничего, от чего нужно защищаться, здесь вообще ничего нет. Может быть, так выглядит ад? А что, это даже хуже, чем котлы с чертями — там хотя бы компания есть. И, опять же, вода имеется, пусть и кипит. По всему выходит, что это более приятное место, а? Говорят, туда попадают самоубийцы? «Неплохая вышла бы релокация, да и билет,» — я глянул на топор, — «у меня с собой имеется!». Хрипло закаркал, что должно было изображать смех и пополз дальше. Спустя некоторое время я потерял сознание.

День седьмой. Я с трудом поднял голову от пола и посмотрел вперед. Плиты пола, плиты, плиты… дальше поле зрения обрывалось. Стоп, минуточку, что это?