Не первая Вера - Ольга Сурина-Чистякова

Ольга Сурина-Чистякова

Не первая Вера

Глава 1

«Я – Вера. Вы – надежда на спасение! Умоляю!!! Спасите мне жизнь! Туда, где Вы нашли записку, положите кусок ГРАНИТА!!! Скорее! Важно!»

Уборщица краеведческого музея, Любовь Михайловна, ещё раз пробежалась глазами по буквам, написанным не то красной пастой, потускневшей от времени, не то кирпичом на мягкой желтоватой бумаге или ткани, и пожала плечами: «Муть какая-то…». Записку она подобрала с пола перед большим чугунным горшком. Женщина заглянула в широкое горлышко: там что-то мерцало. От этого в глазах зарябило, как когда входишь из темноты на солнечный свет. Она устало потерла глаза, сунула странную записку в карман, и неспешно продолжила мыть полы на втором этаже в зале бытовой утвари девятнадцатого века.

Было уже семь вечера, музей был закрыт. Посетители и руководство разошлись. На первом этаже, охранник разгадывал очередной сканворд. Рядом с ним делала домашнее задание Лиза – внучка Любовь Михайловны; ждала, пока та закончит со своей подработкой к пенсии и они вместе отправятся домой. Тихонько играло радио. За окном начался унылый октябрьский дождик.

Лиза жила недалеко, всего в паре кварталов. Родители возвращались с работы поздно. Ей не хотелось сидеть дома одной, поэтому три раза в неделю она, после музыкалки, шла сразу в музей, где подрабатывала бабушка. Здесь девочка оставляла школьный рюкзак и одежду в служебном помещении, до закрытия таскалась по залам, глазея в сотый раз на достопримечательности и ценности, которыми гордился местный музей. Экспонаты редкостью на её взгляд, конечно, не являлись, иначе их бы забрали в федеральный государственный музей: печные горшки, вышитые рушники, массивные угольные утюги, коромысла и резная детская люлька. Пожалуй, по-настоящему ей нравились только ковры местных умелиц и кости мамонтов, которые каждое лето вылавливали рыбаки из местных рек. Она гадала: «Откуда брел этот мамонт? Был он один или их переправлялась через реку большое стадо? Как археологи могут отличить челюсти и кости мамонтов от коров, например?». Осмотрев все местные «богатства» в очередной раз, и не найдя ничего нового, Лиза бралась за уроки.

Когда Лиза доделала самую последнюю нелюбимую математику, перед крыльцом налило порядочную лужу. Любовь Михайловна уже домыла пол, убрала ведро и тряпку:

– Лизок, ты закончила уроки? Сейчас я немного отдышусь, и пойдем, – она глянула в окно:

– Хоть бы дождик перестал. Мы с тобой без зонтика.

Присев на табуретку, старушка вытерла пот со лба и вытащила из кармана записку, которую нашла на полу на втором этаже. Глянув ещё раз на странную бумагу, протянула её охраннику:

– Вот, смотри, на втором этаже валялась около «Великана» (так прозвали самый большой в музее горшок на сорок литров). Сперва подумала, что кто-то из посетителей обронил, хотела выкинуть. Потом смотрю, буквы чем-то накарябаны и бумага не бумага, а не понять что…. Завтра ты отдай Светлане Юрьевне, как придёт с утра. Может, из хранилища потеряли?

Охранник Валерий, тоже на пенсии, протянул руку и без интереса прочитал записку:

– Балуется кто-то, скучно жить… Ладно, отдам, мне не трудно, – он положил «послание» на стол.

Лиза собрала рюкзак и уже начала натягивать шапку, когда взглянула на смятую желтую бумажку на столе. Пока бабушка одевалась, Лиза её прочитала, и глаза округлились от удивления! Как можно было не предать значения?! Выбросить?! Тут же говорится о спасении жизни!

– Бабушка, ба, ты это у «Великана» нашла? Рядом на полу? Может это из него выпало?

– Да, где-то там, а что? – Любовь Михайловна уже направилась к двери, – Пойдём.

– Нет, мы же должны помочь! Видишь? Тут «умоляют» и «скорее» написано!

– На заборах тоже пишут, – устало буркнул Валерий и уткнулся обратно в сканворд.

– Баб, ты постой тут, я быстро гранит в зале геологии возьму ненадолго, ладно? – Лиза с готовностью сдернула шапку.

– Ты с ума, что ль, сошла? Веришь ерунде всякой! Пойдем, говорю. Там уж, наверное, мать с отцом вернулись, голодные… – Любовь Михайловна махнула рукой.

– Ну, бааааб!!! – непривычно заканючила Лиза, – Но ведь это минутка! Ну, …баааб…

– Да я уж полы там везде протерла и свет выключила, – не уступала Любовь Михайловна, уже досадуя, что внучка увидела эту проклятую записку.

Лиза решительно направилась к лестнице:

– Всего минутку и пойдем!

Вздохнув, Любовь Михайловна пошла вслед за внучкой, которая зажав записку в левой руке, уже скакала по лестнице на второй этаж.

Поднявшись, и включив свет в залах второго этажа, они зашли в «Геологию». Там Лиза, прекрасно зная расположение экспонатов, уже открывала стеклянный стеллаж с горными породами региона.

– Постой, ты! Ещё уронишь чего-нибудь! – заволновалась бабушка. Лиза обернулась, победно держа на ладони кусок серого непримечательного гранита.

– Это он? Да?

– Да, да. Запомни, откуда взяла, на место вернешь! – строго ответила Любовь Михайловна.

– Что тут запоминать-то?! Подписано ведь всё, – отмахнулась Лиза и поспешила в зал бытового инвентаря. Там она по-хозяйски огляделась. Спросила ещё разок для верности:

– Ты вот тут прямо рядом с «Великаном», на полу нашла, да?

– Да. Ты что делать-то надумала? – Любовь Михайловне эта затея начинала казаться уже не просто ребячеством, а нарушением трудовой дисциплины с её стороны, чего она, конечно, не должна была допускать.

Лиза прочитала вслух: «…где Вы нашли записку, положите кусок земного ГРАНИТА!», – она аккуратно опустила кусок горной породы в огромный горшок и замерла. Ничего из того, что она ожидала, не произошло: из горшка не повалил дым, не затряслось всё вокруг, даже свет не замигал. Лиза разочарованно вздохнула.

– Ну, вот, – удовлетворенно заметила уставшая бабушка, – Такая уже ты у меня взрослая! А всё веришь всему, как маленькая. Пойдем домой. Только гранит на место отнесем.

Лиза засунула руку в горшок, пошарила там, и в спину выходящей из зала бабушке удивленно пробормотала:

– А его там нет больше…

Любовь Михайловна сердито оглянулась:

– Закончили, говорю, шутки шутить, домой пора!

– Баб, да его нет там! Я только опустила и он, видно, пропал, – Лиза оторопело шарила в горшке.

Любовь Михайловна подошла и заглянула в горшок – он был пуст. Потом поискала глазами по полу: вдруг внучка мимо уронила? Но тут же одернула себя: гранит упал бы с грохотом и они бы точно услышали. Она своими глазами видела, как Лиза его внутрь опустила. Камня нигде не было, будто в воду канул. «Потеряли экспонат!!!», – пронеслось в её голове, – «Уволит меня завтра Светлана Юрьевна, где я другую подработку рядом с домом найду?!».

Лиза осмотрела горшок ещё раз – ничего в нем необычного не было, ни надписей, ни рисунков. Чугунок как чугунок, только большой. Разжав пальцы, взглянула на записку, но понятней, куда подевался кусок горной породы, не стало. Любовь Михайловна строго смотрела на внучку, готовясь к длительной нравоучительной беседе.

Пытаясь подобрать слова, чтобы они звучали как можно более убедительно для внучки и для себя самой, она проговорила:

– Мы просто с тобой устали. Сейчас нам