Станислав Гимадеев - Принцип четности

«Березин сидел под деревом, возле носилок, уронив руки на колени. В руках он держал фуражку и невидящим взглядом смотрел в землю. Он даже не отреагировал на наше возвращение. Прохоров лежал тихо и неподвижно, вытянув левую руку вдоль тела. Правая, сжимавшая пистолет, покоилась возле его головы. Страшная кроваво-черная дыра зияла на его виске. Я не смог долго смотреть на нее и отвел взгляд. Холодов с бледным вытянутым лицом некоторое время стоял как монумент, затем тоже отвернулся. На вялых, негнущихся ногах я вплотную приблизился к Березину. Он очень медленно поднял голову и посмотрел на меня снизу. Пустота и отрешенность были в его глазах.

— Он сам… — произнес Березин еле слышно. — Он просил… Он сам хотел…

— Встань! — не слыша собственного голоса, приказал я.

Березин тяжело поднялся, сдирая спиной кору с дерева.

— Он сам захотел… — хрипло повторил он. — Я, говорит, не хочу жить… Умереть, говорит, хочу… Ты же видел…

— Что я видел?!! — заорал я. — Что?!! Что ты такое говоришь?!!

— Да, он же нас спасти хотел… — выдохнул Березин. — Он же для нас это сделал…

Он запнулся и заморгал. На бледном лице его не было заметно ни одной кровинки.

— Значит, он тебя попросил? — процедил я.

— Попросил… — выдавил Березин, сглатывая. — А что, нам всем подыхать, что ли?! — вдруг выкрикнул он отчаянно.

— Он тебя попросил, — проговорил я с расстановкой, — а ты не отказал, да?! Какой же ты добрый, Саша!..

Я, что есть силы, врезал ему по зубам, да так, что едва не выбил себе суставы на кисти. Он ударился всем телом о дерево и сполз вниз.

— Поднимайся… — прорычал я.

— Иван… — забормотал Березин, вставая и размазывая кровь по щеке. — Да ты что?..

— А, может быть, ты его сам застрелил?! — крикнул я ему в лицо. — А потом пистолет вложил?! Может так, добрячок, дело было?!

— Ты что, Иван?! — ошеломленно заговорил Березин. — Обалдел, что ли?! Ты что говоришь-то? Ты сам-то понимаешь, Иван?!

— Под суд пойдешь, сволочь, — произнес я холодно.

— Под суд?! — судорожно сказал Березин. — За что?!

— За то, что ты — подонок, — ответил я.

— Да, ты что, Иван?.. — выпучив глаза, вымолвил Березин и замахал руками. — Я же тебе объясняю…

— Заткнись! — рявкнул я. — Потом будешь объяснять! Всем, а не мне! Все, хватит.

— Иван… — сказал Березин, хлопая глазами. — Ты что?.. Иван, ты…

— Я сказал: закрой рот!!! — закричал я, чуть не оглохнув от собственного крика. — Разговор закончен, понял?!

Я хотел было забрать из руки Прохорова пистолет, но Березин сделал это раньше. Это произошло молниеносно. Он метнулся в сторону, сбив меня с ног. Когда я вскочил, он уже стоял в нескольких шагах, и ствол пистолета смотрел мне в грудь.

— Не дури, — с замиранием проговорил я. — А ну, отдай оружие!

Я шагнул в его сторону.

— Стоять! — крикнул Березин, отступая на один шаг.

Моя рука медленно потянулась к кобуре. Я сделал еще один шаг.

— Не надо! — бросил Березин нервно, и пистолет в его руке дернулся. — Стой на месте и не шевелись! Я очень прошу, командир!

Я остановился и замер. Березин выплюнул в траву кровавый сгусток.

— Достань пистолет и выкинь в те кусты! — сказал он отрывисто. — Живо, ну!

Я повиновался, вытащил пистолет и отбросил его на несколько шагов в заросли.

Березин отступил еще на несколько шагов, косясь в сторону „тумана“. Тот был уже совсем рядом: каких-нибудь три-четыре десятка метров. Я и Холодов, не шелохнувшись, стояли и смотрели, как Березин, пятясь, стал спускаться по уклону к речке.

— Стойте и не шевелитесь! — приказал он дрожащим голосом уже возле самой воды.

— А то что? — спросил я, лихорадочно соображая, что делать. — Неужели ты будешь стрелять?!

— Хочешь проверить?! — осклабился Березин. — Давай, рискни, Иван…

Пока я думал, что ответить, Березин очень быстро спрятал оружие и бросился в воду. В следующий момент я прыгнул к кустам, куда кинул свой пистолет. Когда я выбежал к речке, Березин уже выбирался на противоположный берег. Наверное, я бы мог выстрелить тогда в него. И, может быть, даже попал бы. Чисто теоретически. А на самом деле… Я в жизни никогда не стрелял по живым мишеням и тогда бы не смог. Не знаю, что происходило со мной в те мгновения, но спустя пару секунд, пока я мялся, Березин стремительно скрылся в чаще.

— В воду живо! — крикнул я Холодову, махая рукой.

Он вышел из оцепенения и неуклюже побежал, едва не споткнувшись по пути.

— Я плаваю очень плохо… — замямлил он, когда мы сбегали по склону к речке.

— Чего тут плыть-то, боже мой?! — выдохнул я, стаскивая с себя сумку.

Холодов что-то жалобно лепетал позади, но я не обращал на него внимания. Потом я перебросил сумку на тот берег и первым бросился в воду. Плыть в одежде — неблагодарное дело, но я все же преодолел эти несчастные метры за несколько секунд. Но выбравшись из речки, я увидел, что Холодов барахтается на середине, выпучив глаза и отчаянно колотя руками по воде. Осыпая его проклятиями, я кинулся обратно, на подмогу. Когда мы выбрались из воды, Холодов опять стал похож на рыбу, выброшенную на берег. Он хватал ртом воздух и, наверное, с минуту елозил конечностями по песку, не в силах подняться на ноги.

Оранжевый „туман“ уже вплотную подходил к противоположному берегу.

Наконец, Холодов оклемался и выпрямился, отплевываясь и ежась от холода.

— А теперь, Дмитрий Андреевич, — сказал я, — как уж повезет. Бежать надо, что есть мочи. Я не знаю, что у него на уме, но нам больше ничего не остается. Понятно?

— Понятно… — подавленно ответил Холодов, шмыгая носом. — А если он того… стрелять начнет?

— Не думаю, — неуверенно сказал я. — Даже, если и начнет… Вряд ли, он великий снайпер. Ну, если что, падайте на землю, что ли… За дерево спрячьтесь, в конце концов!

— Хорошо, — пробормотал он, потупясь.

— Тогда вперед, — приказал я.

И мы побежали. Пока мы возились на речке, Березин успел хорошо от нас оторваться. Мы мчались по лесу и не видели его впереди. Позиции его были более выгодные, и при желании он мог бы элементарно подстрелить нас из засады как кроликов. Но не думаю, что он этого хотел. Скорее всего, им тогда руководил обыкновенный страх. Банальное желание выжить… На пути к поляне с вертолетом пришлось здорово загнуть маршрут влево, но скорость наша была уже значительно выше, чем у „тумана“, и мы должны были добраться до поляны раньше его. И мы почти добрались до нее, до этой желанной поляны. Она уже виднелась впереди, в каких-нибудь сотне метров, как вдруг Березин дал о себе знать.

— Ну-ка, стоять!.. — донесся до нас его возглас.