Дан Сельберг - Мона

Багажа у Эрика не было, и он пошел прямо в пустынный тоннель. Выйдя в зал прилета, он остановился и огляделся. Его должен ждать Пол Клинтон. Невероятно. Мысль о том, что он увидит агента ФБР в шведской обстановке, среди киосков «Пресс-бюро» и желтых вывесок «Арланда Экспресс», казалась абсурдной. Эрик искал его глазами, но не видел. Только он начал надеяться, что Пол не придет, как увидел его сидящим в одиночестве у выхода. Их взгляды встретились. Эрик подавил в себе желание побежать в противоположную сторону и подошел к американцу.

— Вовремя, неплохо. Приятно снова встретиться. Хорошо долетели?

— Хорошо.

Пол взял синюю бумажную папку со стола и встал.

— Поедем прямо в больницу. Разберемся с бумагами на месте. МИД встретит нас там.

Они вышли через вращающиеся двери и направились к парковке. Теплый воздух был наполнен шведским летом. «МИД встретит нас там». Значит, все подготовлено и решено. Назад пути нет. Эрик злился. Могут они действительно выдать гражданина вот так просто? Он ненавидел мужчину, который шел перед ним. Как вести переговоры со Штатами? Как объяснить, что они все неправильно поняли? И как, черт побери, шведские власти так легко ведутся на все дерьмо, которым их кормят? Что будет, если Сёдерквист не подпишет бумаги? Если просто откажется? Единственное, чего он хотел, так это побыть с Ханной наедине несколько минут, их хватило бы, чтобы загрузить «Надим». Эрик покосился на Пола. Что, если бы они знали, что у Эрика в кармане антивирус? Рассказать им? Мог ли он использовать антивирус как предлог, чтобы оставить Ханну в Швеции? Слишком рискованно. Антивирус «Надим» был слишком желанным. Они просто забрали бы айпод, не оставив ему шанса испытать антивирус на Ханне. Эрик решил никому не рассказывать о «Седьмой симфонии Чайковского». Но он чувствовал себя лучше. «Надим» была победой, чего бы она ни стоила.

Черный «Вольво В70» завелся, когда Сёдерквист и американец подходили к парковке. Эрик узнал за рулем второго агента ФБР. Господина Высокомерного. Мужчину, с которым он столкнулся, когда его вытолкнули из каморки около контроля безопасности. Пол открыл Эрику заднюю дверь, но передумал и рассмеялся.

— Извините, старые полицейские рефлексы дают о себе знать. Садитесь на переднее сиденье, а я сяду сзади. Вы же не какой-нибудь плохой парень.

Эрик открыл дверь и сел на покрытое серой тканью сиденье рядом с водителем. Он не помнил его имя, даже не знал, слышал ли его когда-нибудь. В салоне пахло новой машиной. Договор об аренде у «Авис» валялся на полу у Эрика в ногах. Мужчина слегка кивнул и дал задний ход. Пол наклонился между сиденьями.

— Я слышал, вы хорошо держались в песочной яме этой ночью.

— Я выжил.

— Да. Но не половые тряпки.

— Половые тряпки?

— Террористы. Вы же видели, что они упорно хотят носить тряпки на голове. Всевозможных гребаных цветов. Но мне не на что жаловаться. Так их лучше видно.

— Да, точно.

— Однако расслабляться нельзя. Вдруг кто-нибудь из уродцев снимет тряпку и наденет костюм? Или спортивную кофту и кепку. Вот эти действительно опасны. Закамуфлированные.

Американец ударил по спинке сиденья.

— Но хрена с два они меня обманут! Видно, что костюмы висят, как мешки из-под картошки. А еще они пахнут кебабом.

Машина неслась на головокружительной скорости. Пол изменил тон голоса и заговорил серьезнее:

— Вы понимаете, что только мы можем спасти вашу жену? Никто больше не обладает такими знаниями о CBRN.

— CBRN?

— Химическая, биологическая, радиоактивная и радиационная угрозы. Мы считаем, что, возможно, вашу супругу заразила некая форма биологического оружия. Вероятно, прототипом террористического вируса.

— Значит, вы верите в мою историю?

— Сначала я был уверен, что вы выдумали какую-то чепуху по заданию «Хезболлы». Но после вашего пребывания в Газе я уже не знаю, чему верить. Впрочем, диагноз ставлю не я, это прерогатива экспертов в Осло. Если все пройдет по плану, мы сможем перевезти ее уже сегодня вечером. Все готово. А знаете, что самое лучшее?

— Нет.

— Вы не заплатите за это ни монеты.

Во рту у Эрика пересохло. Ханна, распластанная на операционном столе на американской военной базе. Этому не бывать, пока он жив.

Что-то разбудило ее. Ханна осторожно подняла голову. В глубине прохода к галерее темнота поглотила все цвета и контуры. Шторм закончился, и вокруг снова воцарилась тишина.

— Кто тут?

Слова покатились вдоль черно-белой каменной стены и пропали в темноте. Секунды шли медленно. Ничего не происходило. Ханна набралась смелости, глубоко вдохнула и поднялась на ноги. Она направлялась к лестнице, когда услышала зов девочки:

— Ханна.

Ее голос звучал испуганно. Ханна медленно подошла к открытым воротам универмага.

— Ай. У… ди отсюда.

Голос был тихим и далеким. Все нервы в теле сопротивлялись. Только не в темноту. Нет. Ханна вошла.

— Ай. У… и… сю́да.

Эхо мешало различить ее слова. Может быть, девочка в опасности? Ханна помнила, что в глубине есть широкая лестница. Лестница, ведущая вниз, в кухонный отдел. Теперь Ханна была в глубине торгового центра, и ворота за ней висели в пространстве, как далекий четырехугольник во мраке. Она ногами нащупала ступени и крикнула:

— Я здесь! Где ты?

Дойдя до последней ступени, она снова услышала голос девочки, на этот раз громкий и четкий:

— Ханна! Убегай! Уходи отсюда!

Ее охватила паника. Ловушка. Ханна сделала шаг назад, но наткнулась на что-то и упала, сильно ударившись.

— Ханна! Беги! Пожалуйста, беги!

Она встала с болью в копчике, шагнула наугад и нашла лестницу. Дойдя до верха лестницы, Ханна снова увидела светящийся четырехугольник, парящий далеко впереди. Свобода. Выход. Она прибавила скорость и полубегом бросилась к свету, уверенная в том, что зло догоняет ее. Ханна споткнулась о коробки и чуть не упала, но удержалась на ногах. От темноты отделился силуэт и встал прямо в центре светящегося четырехугольника. Тяжело дыша, Ханна резко остановилась. Смерть была не за ней, а впереди — непроницаемая стена между Ханной и свободой. Она знала, что не сможет увернуться. У нее даже не было сил попытаться, и она, задыхаясь, упала на пол. Мужчина увеличивался в размерах, и вскоре его фигура заполнила все пространство четырехугольника. Мужчина приближался к ней. Тогда все трое поняли, что это конец. Голая женщина на полу среди осколков стекла, пепла и бумаги, маленькая девочка в темноте у лестницы и мужчина без лица. Конец. Ханна осталась последней.