Сергей Волков - Объект «Зеро»
– А мы? – спросил я, чтобы как-то обратить на себя внимание задумавшегося Лускуса.
– А что – мы? Мы пойдем, поедим, выпьем и поговорим. Я надеюсь, дружище Клим, ты не откажешься присоединиться к моей команде?
Это прозвучало как-то двусмысленно. Я пожал плечами. Действие стимулятора заканчивалось, меня знобило, и очень хотелось прилечь.
– Ладно, ладно, пошли… – Лускус похлопал меня по плечу и повел к ближайшему цирку.
Внутри огромного купола горело несколько костров. Свешивающиеся сверху полотнища пленки разделяли цирк на множество отсеков, в которых, как я понял, и жили стэлмены.
– Заходи, располагайся, – одноглазый откинул струящийся розовым занавес, крикнул кому-то: – Мом, сообрази нам… как положено.
Я рухнул на лежанку, устланную пахучими сухими травами, и все тело отозвалось болью.
– Не переживай, сейчас старая Мом принесет конденсат, выпьешь и станешь как новый, – улыбнулся Лускус.
– Может, лучше я расскажу сейчас, что знаю… ну, то, что вам… тебе от меня нужно, и… ты меня отпустишь?
Лускус расхохотался, нелепо кривя изуродованное лицо, потом посерьезнел:
– Вообще-то я хотел предложить тебе, Клим, работать вместе.
– Работать? Над чем?
Он помолчал, словно раздумывая – «сказать, не сказать?». Наконец тихо и отчетливо произнес:
– Я уверен, что ОНО – здесь, на Медее. Ты, подозреваю, знаешь, в каком месте. Остается объединить усилия и…
Мне вдруг стало горячо-горячо. Вот, значит, что. ОНО. Он сказал не «иной разум», а просто «ОНО». «Объект зеро» – это действительно ОНО. Не изделие наших военных специалистов, не аппарат грейтов, а – ОНО. Смерть Игоря не была напрасной. И мне сейчас надо просто сказать этому усталому полковнику те слова, которых он ждет уже давно…
– «Бард» просил передать… перед смертью… «Меченому», что «объект зеро»… – как-то невнятно промямлил я – и умолк.
Лускус вытаращил на меня свой единственный глаз так, что казалось – он сейчас лопнет. От изумления он некоторое время не мог ничего сказать, потом покачнулся, отвернул голову, затрясся…
Я еще никогда не видел этого человека в таком состоянии и, несмотря на жар и слабость, даже сел и вытянул руку, пытаясь помочь ему.
– А-а-а-ха-ха-ха! – заорал вдруг Лускус, поворачиваясь. Я отпрянул – одноглазый хохотал! Он смеялся самозабвенно, со слезами и всхлипами, тряся головой и раскачиваясь всем телом. В наш отсек заглянули трое стэлменов с винтовками наготове, но Лускус только замахал на них руками – идите, мол. – Ой, я дурень! Ой, идиот! – прорывалось у него между приступами хохота. Я несколько успокоился и снова лег. Откинув пленку, к нам невозмутимо вплыла пожилая толстуха, вся в черном, с огромным носом, покрытым шрамовыми рисунками. Поклонившись всхлипывающему Лускусу, она поставила поднос с каменным кувшином, каменными же тяжелыми кубками и молча удалилась.
– Спасибо… Мом! – запоздало крикнул ей вслед одноглазый, рывком налил из кувшина и залпом выпил. – Уф-ф… Прости, Клим. Нервы. Знаешь, тяжело. Столько лет ходить вокруг да около запертой дверцы, а потом вдруг узнать, что кое-кто уже побывал за ней, – это нужно суметь пережить. Кстати, угощайся. Конденсат, самый настоящий стэлменовский конденсат, Мом его готовит как никто. Пей, чего смотришь? Сразу полегчает…
Я налил – и выпил. Кислое, обжигающее пойло, аж зубы заныли. И вдруг по всему телу пробежала волна жара, а потом сразу – странного расслабления.
Лускус снова подмигнул. У него это получалось очень комично – страшное лицо морщилось, сминалось, и единственный глаз вспыхивал, как гелиограф.
– Ты небось не понял ничего? – Он тоже прилег, глотнул из кубка. – Решил, что я того… тронулся? Гм, тронешься тут… Короче, Клим, «Бард», «Меченый» – это позывные агентов адмирала Баркинса. Слыхал о таком? И правильно, что не слыхал. Он – начальник разведки Объединенных флотов Великой Коалиции. Чего застыл? Не ожидал? Думал, шпионы грейтов – все сплошь неприятные типы, гнусные такие сволочи, типа Каракурта? Эх, Клим, Клим… да и я хорош, старый болван, расслабился. Как же: «изолированное сообщество», «никаких контактов с внешним миром». Не удивлюсь, если внедрение грейты делали на самом высоком уровне, сейчас у нас в правительстве столько всякой швали, запросто мог просочиться нужный человечек. Один генерал Жильберт чего стоит… Ладно, давай еще выпьем, и ты мне расскажешь все по порядку…
Мы выпили. Конденсат растекся по жилам, расслабив тело и развязав язык. Изложив Лускусу нашу одиссею, я подробно описал «объект зеро».
– И ты решил, что «Меченый» – это, конечно, я? – Лускус снова коротко хохотнул. – Эх, если бы все было так просто… Ох, возни теперь будет… Но ты – молодец. Иметь такую информацию и столько времени держать при себе! Надо будет еще обязательно забрать этого твоего монгола. Кстати, как думаешь – он не растреплет? Надо бы поскорее его сюда подтянуть…
– Цендорж – могила! – Я зачем-то поднял кверху сжатый кулак. – Умрет, но не скажет. А кроме того, он в тот момент ничего не видел.
– Ну, если в умелые руки попадет – ска-ажет, – Лускус неприятно оскалился. – Но будем надеяться, что нету на Медее таких рук. Впрочем… Ладно, как говаривали в старину, «цели ясны, задачи поставлены». Так что – «за работу, товарищи»!
– Погоди, погоди! – взмолился я. Конденсат размыл границы восприятия, и я даже не вспомнил, что передо мной целый полковник, да еще и Главного управления разведки. – Это тебе все ясно, а мне вот ни хрена не понятно, например. А поскольку я завербован по самое не хочу – ведь так? – мне ж тоже надо знать, что и как…
– Знать тебе, друг мой Клим Елисеев, – задушевно произнес Лускус, – надо ровно столько, сколько надо. Это – во-первых. Во-вторых, никто тебя не вербовал. Что ты вообще за слово-то вспомнил – «завербован»? Чушь какая… С другой стороны, что ж ты, отойдешь в сторону и прыгунов со своей Медеей будешь разводить? Не такой ты, по-моему, человек. И в-третьих: мы вот утречком слетаем с ребятами к Жорному лесу, вызволим Шерхеля, а то лежит наш бедолага сейчас в белой плесени, как в саване, и видит глупые сны…
– Так он жив?! – Я аж подпрыгнул на лежанке.
– Жив, жив, успокойся. И будет жив, если его вовремя выдернуть оттуда. Жорный лес – это существо такое, полип или амеба гигантская. Он испускает пси-волны, которые умертвляют местных животных. Трупы разлагаются с помощью белой плесени, симбиоз у них, а продукты разложения лес впитывает и таким образом питается. На людей лесное излучение оказывает снотворный эффект – и только. Но если в течение нескольких дней не вытащить из леса спящее тело, может наступить смерть от обезвоживания. Так что утром мы доставим Шерхеля, приведем его в порядок, ты отоспишься, отдохнешь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});