Сергей Волков - Объект «Зеро»

Он с сомнением посмотрел на меня, усмехнулся и добавил:

– Хотя отдыхать тебе вряд ли придется.

– Это почему? – вскинулся я. – Раненым положено…

– Сам не захочешь, – загадочно сказал Лускус и легко поднялся. – Все, лежи, я пошел. Дел – по горло. Завтра увидимся…

Он вышел. Молекулярная пленка некоторое время колыхалась, вспыхивая волнами холодного пламени, потом вдруг откинулась, и в отсек не вошла – влетела… Медея!

– Кли-им! Милый Кли-им!

Я вскочил, обнял девушку, и так, в обнимку, мы опустились на лежанку, зарывшись в шуршащую духмяную траву…

7 января 2208 года

Проснулся я перед самым рассветом. Медея, свернувшись калачиком, уютно устроилась на моем плече. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, я поднялся, стараясь не наступать на разбросанную одежду, натянул штаны, накинул куртку и вышел из цирка.

Утреннее зарево над горами окрасило небо в пурпурный цвет. Дышалось легко, и воздух казался настолько чистым, словно его пропустили через климатическую установку. Я поднялся чуть выше по склону котловины и сел на плоский валун.

Меня переполняли чувства. Наверное, это звучит банально, но поверьте, нет таких слов, чтобы описать мое состояние в тот момент. Счастье? Да, наверное, но все же счастье – это что-то конкретное, понятное и даже вещественное. Я же был не просто счастлив, я точно заново родился…

Два часа назад Медея сказала мне, что у нас будет ребенок. Я ответил, что это невозможно, у стерилов не бывает детей, но она не сомневалась – все так и есть. Наша одинокая ночь среди пустых домов в пустом поселке, сделавшая нас, чего уж там, мужем и женой, изменила все. Если бы я тогда знал, черт возьми, если бы я хотя бы мог предположить, то никогда не отпустил бы Медею в ту губительную вылазку под командованием Панкратова и Лапина.

Когда она рассказала мне, что им довелось пережить, когда перечисляла знакомых, погибших во время боя и бегства, у меня кулаки сами собой сжимались от злости и бессилия. Но, потеряв почти половину бойцов, батальоны все же сумели оторваться от преследования свободников и через неделю вышли к озеру, на дне которого покоился Второй малый модуль. Там они встретились с передовыми отрядами армии Чернышова…

Собственно, в военном лагере чернышовцев, где наши усталые и измученные оборонцы остановились на отдых, девушка и поняла, что станет матерью. И тут выяснилось, что многие женщины-стерилы в последние месяцы забеременели. В качестве примера Медея привела секретаршу Шерхеля Грету, подружку Цендоржа.

– Ты знаешь, Кли-им, таких уже сотни. Врачи говорят, что это планета влияет на нас, – рассказывала мне Медея. – Они говорят, что у нас изменилась кровь, что по-другому работают легкие. Ну, и это… Ты теперь нормальный, Кли-им, понимаешь?

И она смеялась, и я смеялся, и мы любили друг друга на сухом пахучем сене, под переливчатым пологом из молекулярной пленки, и звезды, проглядывающие через нее, смотрели на нас…

И вот я сижу под рассветным небом планеты, сделавшей мне такой подарок, в сравнении с которым все беды и горести кажутся проходящими, обыденными, даже житейскими делами, из которых и состоит жизнь.

Жизнь! В тот момент я понял – ради того, чтобы услышать от женщины, что она носит твоего ребенка, и стоит жить. Я не «сгину без остатка», как говорил давным-давно в хижине у Медных гор сибиряк, имя которого я забыл. После меня останется другая жизнь, мое продолжение, часть меня. И теперь нам всем нужно очень постараться, чтобы ничто не смогло сломать, нарушить естественный ход вещей. Свободники, «объект зеро», грейты, черти из преисподней – мне плевать. Я в первую очередь должен сделать так, чтобы тут, на Медее, наладилась нормальная, спокойная и безопасная жизнь.

И я сделаю для этого все…

В костровом круге по-прежнему сидели переговорщики, и, судя по всему, к консенсусу они пока не пришли. Стэлмены с винтовками сняли оцепление и теперь стояли несколькими группками, что-то обсуждая. Увидев меня, от одной из них отделился Лускус, подошел, хлопнул по плечу.

– Ох, и тяжело этим саксаулам приходится! Анька из них веревки вьет, натурально… Думаю, к обеду она всех дожмет.

«Если только среди переговорщиков не окажется какого-нибудь слюнтяя, которого она пожалеет», – подумал я и сказал:

– А Шерхель? Надо поторопиться…

– Уже. Уже вылетели, скоро доставят. – Лускус зевнул, прикрыв рот ладонью. – Устал я, брат Клим, как собака. Ладно, пойду вздремну, а ты пока осваивайся, отдыхай. С завтрашнего дня начнем искать твой «объект зеро». Ну, бывай…

Он ушел расслабленной походкой хорошо потрудившегося человека, а я остался сидеть. Спать не хотелось. Ледяные шапки на вершинах далеких гор вспыхнули огнем – Зоряная звезда вступала в свои права.

Неожиданно я обнаружил, что поодаль, прямо на земле, расположился старый, лысый стэлмен с короткой трубкой в зубах. Шрамовые татуировки сплошь заплели его голый череп, и казалось, что у старика голова покрыта кратерами, как поверхность лишенной атмосферы планеты.

– Утречка тебе доброго, хороший человек! – стэлмен приветственно помахал трубкой. – Не спится?

– И вам здравствуйте. – Я кивнул в ответ. – Вот, что-то решил встать пораньше.

Старик захехекал, жмуря глаза и морщиня лицо. Неожиданно прямо из-за ближайшего цирка взлетел уже знакомый мне летательный аппарат стэлменов, сооруженный из молекулярной пленки. Взлетел – и начал подниматься все выше и выше.

– Куда это они? – поинтересовался я у старика.

– Известно куда – на Аппо пошли. Там сейчас Большая сеть, там Зрячий и Знающий Пути.

Я усмехнулся.

– Разыгрываете? До Аппо на спейсере три нырка, это ж почти месяц с лишним…

– Ты зубы-то убери, ишь, разлыбился, – нахмурился стэлмен, – если я сказал – на Аппо, значит, на Аппо. Стэлмены если говорят, то только правое слово – знаешь?

Откровенно говоря, про этих звездных бродяг я слыхал столько всякого, что хватило бы не на один том какой-нибудь фольклорной энциклопедии. Поэтому я просто кивнул и собрался уходить. Ну не хочет этот бугристый дед рассказать, куда полетели его товарищи, – да и черт с ним.

– Обиделся, что ли? – старик снова захехекал. – Погоди, погоди, паря. Присядь-ка. Вот смотри: пузырь на двадцать тысяч подняться могет. На пятнадцати уже гравитроны работают, персоналки. Вы ж батареи и прочий энергетический снаряд побросали? А мы подняли, сберегли. От них гравитроны и питаются. И они тащат пузырь на луну здешнюю, на Аконит. Двенадцать с лишком часов, как раз покуда в пузыре воздух есть.

– А дальше чем дышать? – невольно спросил я.

– На Звездной Тропе дышать не надо, – веско ответил стэлмен. – Она, тропа эта, аккурат с Аконита и начинается. Зажмурился, чихнул – и ты на Аппо…