Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)

– Если бы не он – они бы нашли другую возможность и убили! А для него это была игра, такая игра… – Богуш замолчал, торопливо выстраивая аргументы.

Он был готов бороться за Герку изо всех сил, требовать расследования по каждому конкретному случаю, он…

Но лица судей были спокойно-траурны. Богуш понял, что аргументы окажутся недействительны, как бы эффектно их не подавать.

– Ага, – произнес один из судей, самый молодой, но уже с острыми залысинками. – Теперь понял?..

Это могло относиться только к прошлому Богуша, к тем процессам, урожаем с которых он кормился. И к тем людям, которых он в глаза не видел, работая с документами, давая инструкции коллегам. Их как бы и не существовало – одни имена. Вот те, кого он вытаскивал из неприятностей, – те существовали! Он даже встречался с ними иногда и тихо радовался – вот ведь как удачно все обошлось…

Но Богуш еще не весь свой ум пропил, болтаясь с пакетами у пивной бочки. Цуцы не было, не было настоящего, главного обвиняемого по этому делу, и обозначилась только одна возможность вытащить Герку…

– Раз так… Считайте, что это я виноват. С меня все началось, – тихо сказал Богуш. – Моя вина, понятно? Меня берите! Я его сбил с толку. Я!

– Очень хорошо, – одобрил старший из судей. – Весьма похоже на правду, но еще не правда.

– Чистая правда. Вы знаете, как Герку подставили. Вы знаете, как я его из всяких дыр вытаскивал. Но о чем я с ним беседовал, как я его успокаивал – вы не знаете, – уверенно и очень обтекаемо говорил Богуш. При этом он внимательно следил за лицами и старался не глядеть на Герку.

Обалдел парень, думал он, настолько обалдел от своего компа, что даже не пытается защищаться. И хорошо, и замечательно. Если бы он сейчас вступился за батьку – все бы испортил… вот и пусть еще помолчит…

– Я ему говорил, что справедливость восторжествует, – брякнув такое, Богуш сам удивился своему фальшивму голосу. – Вернее, нет – я ему говорил: око за око и зуб за зуб! Будет и на нашей улице праздник! Найдется и на твоего Буханцева с Золотовым управа! Мы не знаем, где они, чем занимаются, мы до них не дотянемся! Так давай соберем тех, кто готов отстаивать справедливость! Давай сделаем их выше закона! Рано или поздно один из них доберется до Буханцева с Золотовым!

Судьи переглядывались.

– Вы что, действительно считаете, что мальчишка мог так все продумать? Разработать всю схему пирамиды? Вести учет всех фальшивых свидетелей? – проникновенно спросил Богуш. – Это я, когда гонялся за ним по всяким притонам, думал на ходу, это я, понимаете? Я же профессионал! Не мог дилетант придумать систему, которая действует сразу в десятке городов! И он мне обо всем докладывал, а я ему говорил, как действовать дальше, и…

– Хорошо, спасибо, – усталым голосом произнес горбоносый.

– Погодите! Допустим, я придумал что-то противозаконное! Допустим, я помог сыну составить эту программу! – закричал Богуш. – Но ведь и меня, и в первую очередь его спровоцировали! Почему я не вижу тут Буханцева и Золотова?! И даже не их, они – исполнители! Почему я не вижу того, кто их нанял, чтобы рассчитаться со мной за… за… Допустим, за какие-то мои ошибки…

«Ошибки» тут не проходили, Богуш сразу это понял.

– …за какие-то мои грехи?.. Ну да, я не ангел, если покопаться – много всего наберется. Только Герка тут ни при чем! Я его даже не воспитывал! Я развелся с его матерью и только передавал деньги!

– Значит, ни при чем? – переспросил горбоносый. – А тебе не кажется странным его поведение. Ты, отец, берешь всю вину на себя. Он слышит, как ты его вытаскиваешь. Мог бы хоть из приличия подать голос, сказать – добрые дяденьки, это не он, это – я! Как ты думаешь, почему он молчит?

– Растерялся – вот и молчит! Вы бы в этом столбе тоже все растерялись! – огрызнулся Богуш, решив и этот огонь вызвать весь на себя.

Но не получилось.

– А молчит он потому, что боится отвлечься. У тебя талантливый сын, с хорошими способностями, и он все силы употребил на то, чтобы срастись с компьютером. Он держит сейчас в голове все нити всех дел, которые ведет uprava.ru, и он – как человек, который несет таз воды, налитой всклень, и боится расплескать. Он сам сейчас – uprava.ru, понимаешь? Он помнит все имена, все цифры! Он знает, кого куда направить! Еще немного – и он перестал бы быть человеком! – воскликнул горбоносый.

– Да нет же… Гера! Герман! – позвал Богуш.

– Папа? – откликнулся, словно только что проснувшись, сын.

Двенадцать за столом тревожно переглянулись.

– Оставьте его в покое, – тихо попросил Богуш. – Вы же видите – он не в себе… Это я его таким сделал, меня и судите, а его отпустите…

– Ты спрашивал, в чем тебя обвиняют, – напомнил горбоносый. – Я ответил – тебя ни в чем не обвиняют. Но вот ты сам свидетельствуешь против себя и при этом говоришь чистую правду. Нам не было нужды обвинять тебя – ты сам это делаешь.

– Какого черта! – вдруг заорал Богуш. – Я просто пытаюсь вам объяснить, что Герка не виноват! Это была месть мне, понимаете, мне! Они знали, куда нужно быть! Они сломали мне парня – и они должны отвечать за то, что потом произошло!

– Кто – они? – осведомился горбоносый.

– Ну…

Если бы кто-то догадался спросить Богуша, сколько прошло через его руки конвертов, ему было бы легче назвать хотя бы приблизительное количество обиженных. Он развел руками.

– Ну что – судим? – спросил горбоносый.

– Кого? – вызверился Богуш.

– Да тебя, тебя… – как надоевшему вопросами ребенку, небрежно ответил горбоносый. – Итак?

– Виновен, – сказал крайний слева судья.

– Виновен, – повторил его сосед.

Горбоносый согласно кивал, когда дошла очередь до него, он тоже счел Богуша виновным.

Герка в своей колонне съежился, прижимая обеими руками к груди компьютерную мышь. Что-то до него стало доходить…

– Батька… – позвал он растерянно. «Папой» он звал Богуша исключительно при посторонних. «Батька» – это означало, что беспокойство пробилось сквозь защиту, выстроенную Геркой, чтобы обезопасить свой мозг от посторонних шумов и тресков.

– Ничего, ничего, – пробормотал Богуш и, сообразив, что сын не расслышал, завопил: – Герка, не бойся! Когда выпустят – сразу к матери езжай! Слышишь! Деньги на кухне, в банке с крупой!

– Какой крупой, батька?..

– Слово на ней, «крупа», написано! Все оставляй к чертовой бабушке, все компьютеры, и сканер, и принтер! Мать…

Богуш хотел было пообещать, что мать купит другие, но вовремя опомнился.

– Бать, а ты? – очевидно, Герка все еще не понимал смысла происходящего.

– Программу сотри! – велел Богуш. – Слышишь? Первое, что ты сделаешь, – сотрешь к чертям собачьим эту проклятую программу! Понял?