Павел Комарницкий - Продолжение следует

Но все эти сценарии осуществятся лишь при условии, что удастся избежать экологической катастрофы. Вариант «каннибал» наиболее вероятен, коллеги — на сегодняшний день вероятность около тридцати процентов, и имеет тенденцию к росту. Цивилизация пожрёт самое себя.

Наконец, есть наиболее оптимистический сценарий — люди в который раз чудом избегнут всех опасностей и справятся со всеми угрозами. И его сородичи — кивок в мою сторону — через какую-то сотню лет смогут попадать к нам сюда нормально, без экзотики, не превращаясь в биоморфов. К сожалению, вероятность такого исхода невелика — менее десяти процентов.

Биан делает паузу.

— Да, коллеги. Сейчас время работает против людей. Аналогичные расчёты тридцать пять лет назад давали вероятность благоприятного исхода двадцать семь — двадцать восемь процентов. А расчёты начала двадцатого века давали все шестьдесят. И при этом идёт общий рост, да какой! Как говорили древние врачи, временное улучшение самочувствия при неблагоприятном прогнозе.

Вот теперь докладчик смотрит прямо на меня. Глаза в глаза.

— Задавайте ваши вопросы, коллеги.

— Ау, любимый! Что такое?

Моя жена впархивает, как ласточка, на ходу складывает крылья, шагая ко мне. Почувствовала моё состояние, значит…

Я сижу на диване, подтянув ноги к подбородку и обхватив их руками. Этого мало — я закрылся распущенными крыльями, как плащом. Мне холодно…

Жена обнимает меня, целует, не обращая внимания на мои крылья. Я впускаю её под крыло, обнимаю. И ни одного вопроса, умница моя… Сама прочла в моей голове…

«Страшно, Рома?»

«Страшно. Да, мне страшно. Очень страшно. Биан сказал — вероятность благополучного исхода менее десяти процентов. Наверное, так чувствует себя раковый больной»

«Рак лечится, Рома. С гарантией сто процентов»

«Это у вас. Да у вас тут никто этой дрянью и не болеет, верно? А на Земле…»

«Слушай, муж мой» — глаза Ирочки сузились. — «А как ты думал? А знаешь ли ты, каков был процент вероятности благоприятного исхода перед явлением Христа? Шесть процентов! А перед Жанной Д'Арк и вовсе четыре с мелочью!»

— Вот так, Рома, — она переходит на звук. — Да, вероятность варианта «каннибал» растёт, да, времени остаётся мало…

— Сорок лет…

— Нет, Рома, не сорок. Двадцать пять от силы, потому что любые процессы в обществе сильно инерционны. Но пока есть хоть один процент, хоть полпроцента надежды, мы вас не бросим. А всё остальное зависит от людей.

Я смотрю в её огромные глаза. Сейчас по глазам ей можно дать лет триста, не меньше — такая мудрая печаль клубится в них. Я порывисто обнимаю её, целую. Маленькая моя…

Глаза Ирочки стремительно молодеют, и в глубине уже пляшет такой знакомый смех.

— Где-то во Вселенной есть планета, на которой существует любопытный обычай — мужья кормят своих усталых жён. Это правда?

— Я знаю такую планету. Я знаю такой обычай. Более того, я лично знаю такого мужа…

Ирочка звонко хохочет, разрушая недоброе наваждение, и я смеюсь вместе с ней. Чудо моё, невероятное чудо…

Двадцать пять лет — это же уйма времени. Если его не терять…

«Как говорит Коля-Хруст, мы их сделаем. Правильно сказала?»

«Да ещё как правильно!»

— Хозяевам дома мира и процветания! — в проём нашей квартирки впархивает Ирочкина сестра Иуна, складывает крылья, шагает внутрь, освобождая проход. За ней с шумом влетает её муж Кеа.

— Мира и процветания! — он тоже освобождает проход. Я смотрю на них и невольно любуюсь. Да, моя жена — очень красивая девушка, но на Иуну сейчас просто больно смотреть, до чего хороша…

— А то! Стал бы я иначе на ней жениться… — смеётся её супруг, поймав мою мысль. Иуна фыркает, точь-в-точь моя Ирочка, и ласково шлёпает мужа по спине развёрнутым крылом.

— Привет, дядя Рома! — в наше жилище влетает Ирочкина племянница, тоже Кеа — Привет, тётя Иолла! Всем привет!

Я уже ощущаю подвох, но додумать не успеваю.

— Ага, родственнички, не ждали! — в комнату ураганом врывается Федя-Фью, с налёту лупит меня крылом, и я чуть не падаю. Больно, блин…

— Здорово! — я возвращаю ему тумак с процентами, и не успевший сгруппироваться Федя валится на пол.

— Сестрёнка, он дерётся!

— Агрессор получил по заслугам, — в проёме уже стоит Лоа, мягко смеётся. — Здравствуй, Рома. Здравствуй, Иолла. Все здравствуйте!

А в проём уже влетают новые и новые гости.

— Хозяевам дома мира и процветания!

«Ира, Ир… А почему я ничего не знаю?»

«Чего именно?»

«Насчёт гостей. В доме же шаром покати! Еле-еле на ужин Нечаянной радости…»

«Нет, Рома» — Ирочка делает огорчённое лицо, но глаза смеются. — «Не скоро ещё ты станешь сильным звеном. Почаще надо интересоваться, что у жены на уме!»

— Да он сейчас всё исправит, — Федя уже протягивает мне две авоськи, явно одолженные у нашего же «домового». Когда успел? — Леса тут богатые, Рома. Семь-восемь ходок, и всем гостям хватит…

— Замечательная шутка, — я смеюсь, возвращая «домовому» авоськи. — Если бы не телепатия, могло получиться.

Это бы здорово смотрелось, правда — я влетаю с авоськами, распаренный и взъерошенный, а все сидят за столом и пируют.

— Есть такой минус у телепатии, — Федя нимало не расстроен. — Ни одного толкового розыгрыша провести нельзя, все всё видят-ощущают…

Столы между тем уже расставлены хозяйственным и юрким «домовым». Стена отъезжает в сторону, и из холла вваливается четвёрка роботов-грузчиков, несущая огромную корзину, набитую снедью. Женщины сноровисто накрывают на стол, расставляя посуду.

— А вы чего, тунеядцы? — смеётся Ирочка. — А ну живо раскладывайте из корзины! Кто не работает, тот не ест. Правильно сказала?

— Разрешите исполнять? — хором отвечаем мы с Федей, вытягиваясь по стойке «смирно». Все хохочут.

— Ну как, Рома, — передо мной прабабушка Ночная тайна. — гипноз опробовал?

— Пока только на Нечаянной радости. Но она и так засыпает после еды, так что эксперимент проводится некорректно.

Все снова смеются.

«Вроде всё?» — Ирочка критически оглядывает длинный стол, ломящийся от снеди.

«Шашлыка не хватает»

«Бр-р, какая мерзость…»

Я мог бы, конечно, добавить, что не хватает вина, но я молчу. Ангелы не пьют в принципе, и не пили никогда. Потому как пьяный человек ещё может отлежаться в канаве, а пьяный ангел обязательно разбился бы при посадке.

«Ну и мысли бродят в твоей голове, муж мой»

«Я сам изумлён, правда. Откуда только берутся?»

— Здравствуйте, дети, — мама Маша стоит в проёме, складывая крылья. Рядом папа Уэф. Я таращусь на них, разинув рот. Когда? Как?..