Алексей Калугин - Так держать, сталкер! (сборник)

Как-то постепенно, незаметно для себя самого, Мясников уже почти смирился с мыслью о том, что ему придется провести ночь в джунглях. А потом, скажем, поутру, он, конечно же, смирится с необходимостью искать что-нибудь пригодное в пищу. По возможности то, что можно употреблять в сыром виде. Никаких приспособлений для разведения огня у Мясникова при себе не было. И он сильно сомневался в том, что ему удастся добыть огонь одним из дедовских способов – ударяя камень о камень или быстро вращая в ладонях небольшую палочку. Увы, современный человек не приспособлен для жизни в диких условиях. Для того чтобы просто остаться живым, ему нужно иметь массу всевозможных вещей, устройств и приспособлений. У Семена при себе был только музмеморик с любовно подобранной коллекцией блюзов начала двадцатого века. В оригинальном, неремастированном звучании. Но кому, спрашивается, это сейчас было нужно? Мясников собственноручно готов был запустить музмеморик в кусты в обмен на то, чтобы снова увидеть на поляне свой антиграв. С багажным отсеком, забитым стазис-контейнерами с Туэньской живностью. Он даже готов был выпустить всех этих беспозвоночных в их естественную среду обитания. Пускай себе плодятся и размножаются – Семен не имел ничего против законов природы.

Семен хотел вернуться домой.

Ну, и все… В общем… В данный момент…

Сейчас он готов был махнуть рукой даже на то, что неустойку за невыполненный контракт не покроет даже продажа корабля – единственной собственности, которой владел Мясников. В жизни каждого человека бывают такие моменты, когда он не думает о будущем. И при этом решительно рвет с прошлым. Хотя потом об этом, скорее всего, сильно жалеет.

Сейчас Мясников думал о том, что если ему удастся дожить до утра, то он почти наверняка смирится с потерей антиграва. И начнет свою робинзонаду. Естественно, с мысли о том, как бы обустроить Туэнью. Человек ведь считает себя венцом творения, а потому не имеет привычки приспосабливаться к условиям окружающей среды, предпочитая, чтобы внешнее пространство перестраивалось в соответствии с его потребностями. В условиях современного мегаполиса это было возможно. И даже, скорее всего, разумно. В условиях дикой природы грозило гибелью. Однако к идее о полной безнадежности и бесперспективности подобного отношения к жизни нужно было еще прийти. И никто не обещал, что путь этот окажется коротким.

Семен ощущал себя как зверь, запертый в клетке. Заранее он уже прикидывал, с каким трудностями и лишениями ему придется смириться. Он даже мысленно составлял список, с чем смириться будет относительно легко, а с чем не просто. Например, Мясников даже и не подумал бы сокрушаться по поводу единовременного исчезновения всех средств массовой информации. А вот рисовой лапши, маринованного имбиря и самого обыкновенного майонеза ему будет здорово недоставать. Особенно в первое время.

Семен в очередной раз посмотрел на часы, грустно вздохнул и в первый, но, очевидно, отнюдь не в последний раз пожалел о том, что он не сликол. Обладай Мясников теми же экстраординарными способностями, что и эти маленькие мучнистые комочки, он бы перенесся на четыре часа вперед. К тому моменту, когда короткую туэньскую ночь сменит чуть более длинный инопланетный день.

День, в отличие от ночи, несет с собой новую надежду. День создан для созидания и труда. Для радости и веселья. Для того, чтобы заняться поисками пищи, в конце концов. Да, и для этого тоже. Семен, хотя уже часа полтора, как начал ощущать голодные спазмы в животе, не собирался отправляться на поиски пропитания на ночь глядя. День на диете еще никого не убил. За исключением тех, кто натощак решил ночью в лесу прогуляться.

Поскольку спать Мясников не хотел, да и опасное это было занятие, самое время было снова все как следует обдумать и разобраться, как же такое могло случиться? Ведь не первая же это была экспедиция для Семена. Далеко не первая! С какими только тварями не приходилось иметь ему дело. Казалось бы, пора уже было привыкнуть к тому, что порой они выкидывают такие коленца, от которых и черту бы тошно стало. Вот, помнится был случай…

Правда, следует признать, прежде посадочный модуль у Семена не угоняли.

Мысли приходили в голову, сменяя одна другую. Идеи спасения вспыхивали, как праздничные фейерверки и тут же гасли. Жалость к самому себе переплеталась с гордостью за умение сохранять спокойствие и здравый рассудок в любой ситуации. Мозг то ссыхался в вишневую косточку, то разрастался, как раковая опухоль, повсюду пуская метастазы…

Так вот что такое разум, понял Семен. Именно он заставляет человека мечтать о несбыточном и придумывать такое, что вообще не должно бы приходить в голову. Человек не властен над временем потому, что он слишком для этого умен. Он знает, сколько будет дважды два. Знает, сколько электронов в атоме водорода. Знает, что случится, если случайно провалишься в черную дыру. Знает, что сколько бы обезьян ни получило доступ в интерсеть, они не смогут путем случайного перебора клавиш воссоздать хотя бы строчку из «Гамлета». Вопрос: а зачем ему все это знать? Не лучше ли стать хозяином времени, как маленький комочек протоплазмы с Туэньи? Ведь, получив в свое распоряжение время, можно обрести вечность. И не вечный покой, а вечный восторг. Вечную радость бытия.

Стоила ли вечная жизнь того, чтобы отказаться ради нее от разума?

Все перемешалось в голове у Мясникова – вопросы и ответы, плюсы и минусы, доводы и опровержения, решения и последствия, правда, вымысел, иллюзия, реальность, бред… Да, собственно, кому какая разница! Соображения сиюминутной выгоды оборачиваются высшими идеалами в условиях, когда нет ни прошлого, ни будущего. Все плохое заканчивается, не успев начаться. А приятное длится вечно. Как сон. Как мечта о вечной жизни…

Семен уже забыл, какова была отправная точка его логических построений. Но вывод, к которому он постепенно подбирался, был очевиден. Настолько, что Семен в один миг забыл о нем, едва только на укрытой густыми, фиолетовыми сумерками поляне материализовался исчезнувший, казалось, навсегда посадочный модуль.

Сорвавшись с места, Семен подбежал к открытому люку и, ухватившись рукой за скобу, запрыгнул в антиграв.

Хлоп! – Ладонь припечатала клавишу аварийной блокировки люка.

Только после того, как упавшая сверху плита отделила пространство внутри антиграва от диких, первозданных джунглей Туэньи, Мясников почувствовал нервную дрожь, будто сильный озноб, сотрясавшую его изнутри. Это была запоздалая реакция на смертельную опасность, которой ему, по счастью, удалось избежать.

Все хорошо, мысленно принялся внушать себе Мясников. Все уже закончилось. Все позади. Все. Абсолютно все…