Ольга Чигиринская - Мятежный дом

Дик уже дошел до возникновения клана синоби, когда по внутренней связи его попросили подойти в кают-компанию.

– Добрый вечер… – Дик несколько опешил, войдя в помещение. Он думал, что зовет Торвальд – но тут были все высшие офицеры «Фафнира», одиннадцать человек. То есть, все навегарес в звании не ниже капитана третьего ранга. Петер, капитан-лейтенант, в это избранное общество не попал. Господин Бадрис – тоже. Только имперцы. И только те, кто, по идее, знал, что за новый человек у них в экипаже. Хотя Дик подозревал, что догадывались все.

Дик почувствовал себя как перед «Бессмертными». Хотелось вытянуться по струнке и отсалютовать хотя бы по-синдэновски, рука к сердцу.

– Садись, – велел Торвальд. Точнее, поправил себя Дик, контр-адмирал Нордстрем.

Разрешение было весьма своевременным – пол снова качнулся и Дика повело на стену. Не заставляя просить себя дважды, он откинул ближайшее сиденье, упал на него и пристегнулся.

– Скажите, юноша, – начальник поста связи капитан второго ранга Кьелл Холмберг меланхолично подпер щеку ладонью, – не доводилось ли вам творить чудес? Например, бывать в двух местах одновременно?

– Нет, сэр, – уверенно ответил Дик. Чего-чего, а бывать в двух местах сразу – этого с ним не бывало.

– Гляньте сюда, – Холмберг протянул Дику визор своего сантора. – Это последние новости из Пещер Диса.

Дик надел визор и начал читать, и с каждой фразой у него усиливалась морская болезнь.

В Пещерах Диса несколько часов назад нашли человека, убитого флордом. Убитого… так, как Дик убивал в логове «Драконьего цветка». В мертвеце опознали Джана Синту по прозвищу «Хорицу», человека «свободной профессии», а по-простому – наемного убийцу. Этот факт вкупе со способом убийства привел тамошних сетевых сплетников к выводу… к совершенно понятному выводу. Официальная новость уже была обвешана целой гирляндой комментариев. Уроды, стонал про себя Дик. Никакой я не «ангел мести» и не «имперский рыцарь». И не «полоумный фанатик». Да меня там вообще не было!

– И… что? – осторожно спросил он, снимая визор. Не желал он читать до конца эту муть. – Меня же там не было. Вы же знаете.

– Мы знаем, – кивнул Торвальд. – Ты дочитал до призывов объявить награду за твою голову?

Дик только кивнул в ответ.

– Она объявлена. Но это сделал не Шнайдер. Андраш Каллиге, глава Братства, предлагает пять тысяч дрейков.

– Всего-то? – Дик фыркнул. – Надо зарезать еще парочку пиратов. А то на люди показаться неловко.

Офицеры переглянулись.

– Видаль? – капитан первого ранга Орьял Лапидот говорил с самым густым парцефальским акцентом. – Какой отважни речь! Но хотель би услишать и умни речь.

– Рейдеры думают, что я в Пещерах, – продолжал Дик. – Это хорошо. Плохо то, что я, кажется, знаю, кто оставил в Пещерах этот след. И значит, этот человек точно знает, что там меня нет и быть не может. Значит, он скоро вычислит, где я могу быть. Мне нужно как можно скорее попасть на Биакко. Или, в крайнем случае, на другую навегу.

– Но у нас пока ничего не готово, – возразил Торвальд. – Никакого плана совместных действий с «Юрате» и «Фаэтоном»…

– Не говоря уже о том, – добавил Холмберг, – что господину Бадрису мы довериться не можем.

– Экологи – запасной вариант, – сказал Дик. – Дело ведь вот в чем. Этот… Джан Синта… его ведь посылали не за моей головой. Я думаю, когда Бессмертные поняли, что со мной они не сторгуются – они решили нанять этого Синту, чтобы убить синоби Лесана Морихэя. Но Лесан его убил первым. Значит, мне опять есть о чем с ними торговаться.

– А при шём сдесь наши дельа? – не понял Лапидот.

– Так ведь половина Бессмертных, что пытались со мной сговориться – из Сога! – хлопнул себя по колену Дик. – Да и вообще половина армейцев – из них! Я узнавал перед тем, как назначить встречу – это самый армейский клан. Из тех, с кем я говорил, только сеу Дас – член клана Дусс. Остальные – Сога. Получается, на Биакко есть люди, с которыми мне есть о чем говорить. Я предложу им новые условия сделки…

– С каких пор ты стал наемным убийцей? – спросил Торвальд.

– Да ни с каких! – юноша снова хлопнул себя по колену, теперь уже с досадой. – Моро нужно убить по-любому, такая дрянь не должна жить на свете, но моя доминатрикс леди Констанс Мак-Интайр, она жива и находится в плену, с ней ее брат и ребенок. Ее хотят продать доминиону Брюсов – и один дьявол знает, чем кончится для Империи тайный союз Брюсов и Рива. Ну а раз Бессмертные хотели головы Моро… это шанс, и я за него уцепился.

– Я смотрю, ты не пропускаешь своих шансов, – засмеялся самый молодой из офицеров, Гуннар Крейнер. Он был среди тех троих, кто вынул Дика из клюза.

– Вы видели, как я за них цепляюсь, – улыбнулся юноша. – Короче, неважно, что я предложу «Бессмертным». Важно, что со мной станет разговаривать кто-то из Сога. И я через него попробую добраться до того, кто повыше.

– А если не удастся?

– Тогда план «Б». Вас грабят, вы предлагаете грабителям сделку. Если мы не сможем заключить хартию со всем кланом – почему не заключить ее с каждым семейством в отдельности?

– Не знаю. Все это… – Холмберг сделал руками круговое движение, – с моей точки зрения просто мыльный пузырь.

– У тебя есть альтернатива? – спросил Нордстрем.

– Да. Ничего не менять. Ждать прихода имперской армии.

– Сколько? Десять, пятнадцать лет? Двадцать?

– Мне двадцать шесть, – пожал плечами Холмберг. – В сорок шесть я буду еще молод и полон сил.

– Если не сгниешь здесь раньше, – Дик не разглядел, кто это сказал.

– Если буду жив – постараюсь не сгнить. Когда умру – выбора мне, боюсь, никто не предложит. В отличие от юноши, я не святой. Мне нечего рассчитывать на нетление.

Насмешка была добродушной, совсем не такой, как у капитана Шерри – но все же она оставалась насмешкой. Дик покраснел.

– Я тоше пльанирую бить мольодим в шестьдесят фосемь, – фыркнул капер Лапидот. – Но шестоко саставлять Катарину шдать так дольго.

– Если вы погибнете, она не дождется вас никогда, – развел руками Холмберг.

– Што ш, она полюшит шанс отъискать кого-то полютше, – засмеялся капитан первого ранга.

– А как же присяга, Холмберг? – Крейнер, казалось, вот-вот задохнется от возмущения.

– В отличие от тебя я доброволец. Как и Торвальд, и Лапидот, кстати. Я обещал Господу свой корабль и свое тело на четыреста дней. Корабль я потерял, четыреста дней истекли три года назад. Тело мне хотелось бы сберечь еще лет пятьдесят.

– А душу? – тихо спросил Дик.

– О. Началось, – связист щелкнул пальцами. – Юноша, одним из немногочисленных достоинств этой в целом довольно гнусной планеты является низкая вероятность нарваться на проповедь.