Алексей Ефимов - На землях рассвета

Но и эта победа не изменила ничего. Место Братьев заняли сами рабы, которые сражались за своих господ с фанатической яростью. Охэйо не мог понять, почему уже свободные люди не повернут оружие против тех, кто пленил их семьи. В конце концов он заявил, что нет ничего унизительнее для человеческой природы, чем верный раб, но это не могло объяснить ситуацию. Невозможно было понять животной ненависти тех, кто не осмелился восстать, к тем, кто осмелился. А им противостояли люди, твердо решившие умереть, но не сдаться. Не щадить своей жизни ради свободы — это, конечно, хорошо. А вот не щадить ради своей свододы ничьих жизней вообще?..

Осада начала приобретать явственный привкус безумия. Братство знало, что делало — так оно превращало всякого, посмевшего восстать, в предателя, в братоубийцу, ненавидимого всеми и самого себя ненавидящего. Теперь причина его головокружительных успехов в покорении чужих земель была понятна…

Так не могло продолжаться долго. К рассвету четвертого дня восемь защитников селения выбыли из строя — трое были убиты, остальные оказались рядом с Лэйми в этом госпитальном блиндаже. Собственно, если бы не Охэйо, все уже давно бы кончилось. Он был, казалось, везде сразу, воодушевлял, советовал, угрожал… даже помогал ухаживать за ранеными. Ему как-то удавалось угадывать очередные хитрости Братства, — хитрости, которые могли убить их всех, — а во время самого первого боя, когда несколько Братьев перебрались ночью через вал и дело дошло до рукопашной, Охэйо какое-то время сдерживал их в одиночку — пока остальные не опомнились и не опрокинули их. Босой, растрепанный, грязный, в расстегнутой рубахе, он походил скорее на уличного мальчишку, чем на наследника Империи. Тем не менее, его слушались беспрекословно. Почему? Лэйми не мог объяснить. Порой он переставал узнавать друга. В той рукопашной Аннит — ещё пару дней назад упавший в обморок при виде крови — ударом ножа распорол одному из Братьев живот, после чего ТЕ стали просто шарахаться от него.

Теперь Лэйми начал понимать, в чем состояла сила династии Хилайа — они очень быстро учились, приспосабливались к любому окружению, сливались с ним. Казалось, все происходящее доставляет Охэйо удовольствие и он очень рад, что оказался в таком тяжелом положении. Всегда оживленный, веселый и злой, с блестящими глазами, он постоянно что-то делал, делал, делал… никакие ужасы этой маленькой войны не могли вывести его из себя, потрясти, даже просто испортить ему настроение. Порой Лэйми начинал ненавидеть его. И всех остальных. Теперь ему казалось, что если в этом и состоит борьба за свободу, то лучше уж пусть все будут рабами. Еще больше ему хотелось, чтобы всё это кончилось. И его желание довольно быстро сбылось.

Вначале Лэйми не понял, почему поднялась такая суматоха, почему его вытащили из землянки и потащили на вал. Но когда он увидел, что происходит снаружи, он понял.

Рабы в лагере Братства начали вдруг бестолково метаться, а сами Братья Силы бросились вперед, навстречу неожиданной опасности… и тоже почему-то попятились.

Такое могло напугать кого угодно. Ломая заросли, на гребень приречного склона вышло несколько бледных, тускло блестевших шестиногих громадин. Их длинные шеи поднимались вверх метров на пять. Вместо голов распускались белесые щипастые цветки — и в их сердцевине мерцало жгущее глаза пламя. Лэйми с облегчением перевел дух. Вид боевых зверей Хониара всегда ассоциировался у него с одним — с безопасностью. Его все же нашли. Нашли. Горячая благодарность переполнила Лэйми, он попробовал встать — но не смог…

Похоже, друзья Охэйо прочли его записку и сделали надлежащие выводы. Во всяком случае, церемониться с Братьями они не стали. Шесть молний, одна за другой, раскололи прозрачный утренний воздух и разорвались в самой гуще бандитов, взметнув столбы земли и пара высотой метров в тридцать. Отстрелявшись, боевые звери опустили головы и начали один за другим поднимать их, набирая новый заряд.

Опомнившись, уцелевшие Братья Силы тоже начали стрелять. Лэйми видел, как от ударов пуль по серебристым тушам боевых зверей пошли круги — как по воде от дождя — но ничего больше не происходило. Такая мелочь не могла им повредить.

Боевые звери вновь двинулись вперед, плюясь во все стороны огнем — теперь они перешли на уменьшенные заряды — достаточные, однако, чтобы разорвать человека на куски — и потому могли вести огонь почти непрерывно. Братья Силы немедля обратились в бегство. Звери не преследовали уцелевших, стараясь прежде всего расчистить дорогу к селению. За их спинами показался скутер — большая, полтора на три метра платформа, какими прежде почти не пользовались. Её двигательный отсек носил следы спешной, но радикальной переделки. На ней стояли Алина и Ксетрайа — спасательный отряд состоял из их подруг.

Потом Лэйми опустил взгляд.

При виде окрестностей селения, заваленных гниющими, аккуратно рассеченными трупами ему сделалось дурно. Кажется, он хотел отрезать себе голову, но чьи-то жесткие руки отняли у него разделитель. Он пытался сопротивляться… его куда-то несли… он плыл в пустоту на твердой, тошнотворно качавшейся платформе…

Все изменилось совершенно внезапно. Только что Лэйми страдал, чувствуя себя почти умирающим — и вдруг у него в голове словно потянуло холодным ветром. Там, где его терзала боль, его плоть вскипела, в одно мгновение становясь целой. Он рывком сел и осмотрелся.

Холодный фиолетовый свет заполнял чернильный купол Зеркала Ключа. Его приземистая пирамида тихо жужжала. Друзья — и Охэйо в их числе — внимательно смотрели на него. Лэйми очень хотелось поверить, что ничего не было, что он вообще не покидал пределы Хониара… но он не мог.

— Я не хочу больше выходить наружу, — вдруг тихо сказал Охэйо, глядя в сторону. — Пять сотен людей умерли из-за нашего любопытства. И ничего поделать с ЭТИМ нельзя. Только жить дальше. Как там? «Стремясь к добру, вершим одно лишь зло…» А я не хочу… так. А как ты?

— Так же.

Лэйми нечего было добавить. Охэйо сказал всё, о чем он думал.

— Значит, быть по сему.

Охэйо коснулся панели ноутбука. Зеркало Ключа исчезло, открывая сумрачный мир Хониара — мир, который они двое больше не посмеют покинуть.

Глава 13 

Что хуже мрака?

Хониар, Джангр, 200 лет до создания Зеркала Мира, несбывшаяся реальность

Сознание возвращалось медленно. Несколько раз Лэйми приходил в себя, потом вновь уплывал куда-то в мучительном головокружении. Тело было словно чужое, во рту — противный привкус крови. Наконец, собрав все силы, юноша приподнялся. Он был в грязном, пустом бетонном кубе со стороной метра в четыре, освещенном тусклой, красноватой лампочкой. Электрический свет! Лэйми рывком сел, осмотревшись внимательней. В центре комнаты мерцал, на мгновения расплываясь, призрачный серый вихрь; он пополз было к нему, но вовремя вспомнил, куда ведет этот вход. Пол был холодный; если он и находился под землей, то явно неглубоко. А как же его Внутренняя Энергия?