Владимир Щербаков - Фантастика 1977

— Нормально, — отвечает Виктор. — Работаем.

— Я спрашиваю новости, — уточняет Геннадий.

— А… — Виктор перемещает рамку видео на тумбочку в углу комнаты. — Четыре вот такие призмы, — слышится его голос. — Одна величиной с бочку. В лесу.

— Дискутировали? — спрашивает Геннадий, показывая свою призму на столике у окна.

— Было, — отвечает Серенга.

— К чему пришли?

— Непонятные вещи.

— У тебя двое химиков, — напоминает Геннадий.

— Говорят, что стекло. Похоже на органическое.

— Искусственное?…

— Проводит электричество, как металл. Ребята еще возятся в лаборатории. Что будет интересное — сообщу.

— Сообщи.

Две-три недели прошли спокойно. Были найдены еще призмы, никто уже не удивлялся их прозрачности, месту находок — в ущельях и на равнинах.

Зато, как предвидел Фаготин, фантазия у картографов начала истощаться. Раньше, отметил Геннадий, чем следовало, — впереди полгода работы. Люди стали задумываться, повторяться, пришла апатия.

— Мыс Гаттерас, — предложил название Берни.

— Есть на Земле.

— Ну и что? — начинался спор. — Взяли же полуостров Рыбачий.

— И заменили.

— Да, заменили.

Однажды в такой вот час Симона сказала: — Реку в квадрате семьсот девять дробь девятьсот я назвала Аунауна.

Все повернули к ней лица.

— Аунауна, — повторила она.

— Ни на что не похоже, — запротестовал Игорь.

— Непохоже, — согласилась Симона. — Зато звучит.

— Ничего не звучит! — возразила Майя. — Аунауна…

— Не по-нашему как-то, — поднялся со своего места Самдар.

— Долго ты думала? — спросила Майя Симону.

— Думала… — неопределенно сказала Симона… — Не то что думала, звучит в ушах и звучит. Словно кто-то нашептывает.

— И у меня странные названия получаются, — вмешалась в разговор Иванна. — Я вот отдельно выписала: Зуулу, Роа…

К ней подошли.

— Зеее… — продолжала Иванна.

— Откуда ты их взяла?

— С потолка! — рассердилась Иванна. — Откуда мы все берем?

Тут же одумалась и сказала спокойно: — Сами появляются. Лезут в голову.

— Есть! — крикнул Берни, который за минуту до этого предлагал мысу название Гаттерас. — Мыс Моо!

— Ребята, и мне… — отозвался Василий Финн. — Какой-то гавайский язык: река Пееке…

У Берни уже стояло на карте: мыс Моо.

— Нет, хватит! — возразила Иванна и написала вдоль хребта, над которым сидела с полчаса: Зуулу.

Бросила карандаш: — Не могу!

— И я не могу! — Берни отодвинул прочь карту. — Наваждение!

— В уши так и дудит!..

Побросали карандаши. Происходило что-то странное, и все это чувствовали.

— Перерыв! — объявил Геннадий.

Когда все вышли на воздух, Геннадий запросил Северную.

В рамке стоял-Серенга, глаза его блестели от возбуждения.

— Что у вас? — спросил Геннадий.

— Паника, — ответил Серенга.

— С названиями?…

— С названиями.

Вечером разразилась гроза.

Грозы на планете бывали и раньше. Радовали обитателей станции: молнии, гром были как на Земле.

— Смотрите, смотрите! — вскрикивал кто-нибудь. — Какая резкая молния!

Ветвистый огонь обнимал небо, все вспыхивало синим или оранжевым.

— А вон шаровая!

— Еще, еще!..

Шаровые молнии появлялись в каждой грозе. Плыли над лесом, над станцией, вызывая общий восторг: — Чудо!..

Сейчас в воздухе кружились хороводы шаровых молний, гирлянды. Никто не кричал: «Смотрите!» В пляске шаров можно было увидеть закономерность. Появляясь из туч — гроза была сухой, ни капли дождя, — шары падали на здание станции, казалось, вот-вот коснутся крыш. Но крыш они не касались. Взмывали свечой, кружились цепочкой вокруг построек, даже перегоняли друг друга.

Обитатели станции толпились у окон. Удары грома сотрясали воздух и станцию. Ветвистые молнии были выше туч, били почти беспрерывно; сполохи белого и фиолетового огня проглядывали сквозь тучи, охватывая их с одного, с другого конца, словно грозя поджечь.

— Выключите свет! — распорядился Геннадий.

Электричество выключили. Тьма вошла в залу, сполохи бились за стеклами.

— Все вокруг станции… — сказал кто-то.

— Кажется.

— Нет, не кажется! Станция в центре грозы.

В ряду противоположных окон вспыхивали те же молнии, сыпались огненные шары.

— Несдобровать нам сегодня, — мрачно бросил Василий.

— Ну, ну… — возразили ему, но в голосах звучала тревога.

Между тем пляска шаров становилась неистовой.

— Видео… — попросил Геннадий в надежде связаться с Серенгой.

Видео не работало.

— Защитное поле!

Голубая завеса не вспыхнула. Самдар включал и выключал рубильники: — Нет тока…

— Зашторить окна!

Заслонки не опустились. Геннадий забыл, что нет тока.

— Волнуешься, командир? — спросил Василий.

Геннадий пожал плечами. Люди перед стихией были полностью беззащитными.

Круговерть огненных шаров вдруг замедлилась.

— Смотрите!..

В ответ раздался звон лопнувшего стекла. Осколки посыпались на подоконник, люди шарахнулись от окна.

Шар величиной с арбуз втиснулся в разбитую шибку, секунду поколебался на месте, словно отряхиваясь, не зацепил ли пылинки с металлической рамы?…

— Стойте не шевелясь! — сказал Геннадий.

Шар покружился под потолком, спустился к столу. Задержался над картой Симоцы — карта была почти заполнена, — неторопливо двинулся к сейфу. Вел себя как обычная шаровая молния, которая может обойти комнату, покачаться над металлическими предметами и выйти в то же разбитое окно, в какое влетела. Главное в этих случаях — не шевелиться, не создавать тока воздуха, чтобы не привлечь к себе молнию.

Геннадий повтори еще раз: — Не шевелитесь!

Над сейфом шар задержался, проделывая круговые и в то же время колебательные движения. В комнате почувствовался запах горного снега, озона.

— Долго это будет? — спросил Самдар.

— Тише! — сказала Симона.

Шар продолжал колебаться над сейфом.

— Что его привлекло? — спросила шепотом Майя.

— Тише…

Шар оторвался от сейфа, поплыл к окну.

— Так-то лучше… — сказал кто-то с иронией.

Страха у людей не было — присмотрелись, Да и ни к кому из людей шар не приближался.

— Поди, поди прочь, — приговаривал Берни. — Чего тебе здесь?

Шар пересек комнату, был у окна.

— Ну вот, — сказал тот же Берни. — До свиданья.

Шар не ушел на волю. Приблизился к призме, коснулся ее верхней плоскости. Будет взрыв — шар впервые задел предмет!.. Но взрыва не последовало. Призма вспыхнула изнутри, ее пронизали искры, покружились и застыли горсткой смородины или крупной рыбьей икры.