Александр Лукьянов - Черная пешка

ХОД 13

Стан Арья

В 155 км. от Омска,

Лес

26 сентября 2169 года, 19.45 (время местное)

-Благодарствую, Шолпан.- произнес Всеслав. -Ну, чё, таперича у нас тут, стал-быть, просто распрекрасно.

Рядом с ним со свистом летели обычные и зажженные стрелы, со стуком впивались в бревна. Мимо частокола с воем и гиканьем проносился отряд кочевников. Взмыла вверх петля ременного аркана, упала на деревянный зубец. Подтягиваясь на ремне, на стену проворно взбирался лохматый молодец в овчинной безрукавке. Его потная смуглая физиономия с раскосыми глазами и ощеренными зубами выставилась над зубцом.

-Брысь!- сказал ей Лунин и выключил видео. Степняки исчезли.

-Вот что значит - живой и действующий специалист. Наладил в лучшем виде. За четверть часа. И впредь прошу: никаких дистанционных регулировок. Еще раз благодарю вас, Шолпан, всего доброго.

-Всеслглебч! - завопил снизу мальчишечий голос, -Забыл спросить, нам во вторник прилетать?

Лунин, неудобно навалившись животом на заостренные верхушки бревен, перегнулся через стену: -А что, тебе уже надоело, Рашид?

-Не-е, что вы! На всякий случай спрашиваю!

-Ну, если на всякий случай... Конечно, занятие состоится. Буду дальше рассказывать о кочевниках Центральной Азии.

-Хорошо! До свидания, Всеслглебч!

-Пока!

Несколько разноцветных глайдеров взлетели один за другим. Лунин помахал им вслед, пару минут постоял на верхней площадке башни, потом, убедившись, что его не видят, с разбойничьим гиканьем прыгнул в квадратный люк. Когда он мягко упал на четвереньки и тут же, перекатившись, вскочил на ноги, полосатый кот смотрел на это безобразие с нескрываемым неодобрением. Казалось, Василий горько сожалеет, что кошачья физиология не позволяет выразительно пожимать плечами и вздыхать.

-Понимаешь, Вася, -проникновенно сказал Лунин, -хочется порой... Ну, вот хочется... Мы ведь с тобой в одной близкой к пожилой возрастной категории, а ты сам вчера вон как по дереву-то... Словно котенок.

Кот досадливо отвернулся.

-Хотя, может быть ты и прав. Несолидно. Вот опять рубаху порвал. И табличка упала.

Всеслав поднял свалившуюся со стены деревянную таблицу и повесил на гвоздь. По светлой сосновой текстуре было выжжено затейливой вязью:

«Успехи истории обратно пропорциональны числу выходящих исторических журналов.

Если вы историк и попали впросак, напускайте туману.

Историки врут, но это не имеет значения, потому что их никто не слушает.

История учит нас тому, что она нас ничему не учит.

История человечества есть непрерывная борьба невежества против несправедливости.

Развитие исторического познания состоит не в замене неправильной теории на правильную, а в замене неправильной теории на неправильную же, но уточненную и утонченную».

Густо растекся удар медного гонга.

-Да? -спросил Лунин.

-О, владыка и батюшка! - голос кибера-домового был низок и хрипл, поскольку, программируя вычислитель, Всеслав намеренно придал тембру звукового общения «гоблинские» оттенки. -У входа визитёр объявился.

-Кто?

-В памяти моей его облик не содержится. Однако же посетитель о том, что он друг ваш поведал.

-Хм, смелое заявление. Ладно, жду здесь, на втором этаже.

Порванная рубаха исчезла в утилизаторе, обычная одежда сменила экзотический наряд. Всеслав причесывался у зеркала в грубой деревянной оправе, когда позади послышалось:

-Привет. Это я.

Лунин медленно повернулся. В двери, явно низкой для него, стоял долговязый нескладный мужчина средних лет. С чуть стеснительной улыбкой он смотрел на хозяина Стана Арья.

-Привет. Вижу. - Всеслав оценивающе оглядел гостя с головы до ног, флегматично обошел стол, неторопливо приблизился к вошедшему. И крепко обнял его: -Да где ж ты пропадал все это время, негодяй!?

Комментарий Сяо Жень:

Разумеется, Джеральд Ли не был «негодяем». Мой дед не виделся с ним одиннадцать лет, но это происходило отнюдь не потому, что тот или другой не хотели и не искали встреч. Так сложились обстоятельства.

Психологи категорически запрещали Дж.Ли любые формы агентурной деятельности на любой населенной разумными существами планете. Разве только при условии, что эти существа находятся на стадии первобытности, раннеродового строя... Тем не менее, Ли развил бурную активность, осаждал бесчисленными заявлениями, протестами и жалобами все инстанции, вплоть до Австрало-Океанийского и Мирового Советов. В конце концов, в виде исключения ему было разрешено пройти пробное глубокое кондиционирование. «Посмотрим, что получится...» - с многозначительным скепсисом пообещали медики. Но воистину «не воздвигнуто стен, которых желанию не превозмочь »[1]. Итоговые проверки заставили специалистов с изумлением признаться, что можно снять прежние ограничения.

Ровно за месяц до ранения Всеслава Джеральду позволили выполнение кратковременной пробной миссии на планете Аврора. Правда, не в святом Ордене, куда неистово рвался Джеральд, а в относительно благополучной торговой республике Соан. Миссия прошла блестяще. Ли добился продолжения программы и вплоть до 2162 г. необычайно плодотворно работал на Авроре. Он получил широкую известность у меднокожих варваров под прозвищем «Божественного Исцелителя», инициировал возрождение искусств и наук при дворе герцога Ируканского, основал Светский университет и Академию наук и художеств в Эсторе. Наконец, осенью 2162 г. состоялось его знаменитое выступление с проповедью идей реформации в Арканарском епископстве Святого Ордена. Конклав епископов Ордена постановил расправиться с «отцом еретиков» и приговорил Ли к сожжению заживо. Руководство секции «Аврора» (четвертое отделение) решило незамедлительно отозвать Джеральда. Но тот разработал собственный план ухода, о котором среди КОМКОНовцев до сих пор ходят легенды, байки и анекдоты. Под кладкой из бревен и хвороста для костра поместили летающую платформу. Закованный в цепи и облеченный в позорный полосатый балахон «родитель ереси» был введен орденскими палачами на кладку, прикован к столбу. Ему предложили публично покаяться перед смертью. Ли во всеуслышанье проклял Орден, призвал продолжить борьбу с засильем церкви и взмолился, чтобы господь взял его на небо. На глазах у оцепеневшей толпы бревна раскатились, казнимый воспарил к облакам, за слоем которых его поджидал патрульный дирижабль. Весть о чуде вызвала массовые восстания, которые за месяц снесли Орден до основания. Реформация неодолимо растеклась по западному полушарию, открывая начало эпохе Просвещения.