Юрий Манаков - Гиперанатоксин

Из строя участников выдвинулся амбал одетый в кольчужную рубаху, подхватил поводья своего пегого жеребца и уселся в седло. Вооружен он был саблей и маленьким круглым щитом, который закинул себе за спину. Тронув пятками бока коня, спокойным шагом направился к противоположному концу поля. От толпы воинов Серых Птиц отделились два крепких паренька, подошли к дикому вороному жеребцу и, перехватив каждый свою растяжку, повели коня к коновязи. Следом за ними двинулся третий, нагруженный попоной, седлом и уздечкой. Оба поводыря, стараясь не приближаться к коню слишком близко, привязали жеребца и отскочили в сторону. Третий повесил конскую сбрую на жердь коновязи и тоже отошел в сторонку.

Я постарался дотянуться взглядом до необъезженного жеребца. Все, вроде, без подвоха - обычный сумбур простеньких мыслей и опасений в голове лошади. Повернулся к Некриссе, который успел вернуться, и кивнул ему. Жрец поднял руку, подавая сигнал, а Солимпаса огласил решение о начале состязания ударом по гонгу. Я направился к коновязи.

За время пока шагал, старался разобраться в характере лошади и успокоить лошадь. Шагов за десять до вороного вытянул вперед руку ладонью перед собой. Жеребец косил на меня глазом и через минуту я понял - есть контакт. Мы стали с ним единым целым. Я подошел к благородному животному вплотную, обнял за шею и прижался к ней щекой. Сердце лошади билось ровно и мощно. Хорош! Бросив презрительный взгляд в сторону сбруи, обрезал ножом веревки и вскочил жеребцу на спину. Трибуны отреагировали слитным гулом толпы, - Ох! - Я, успокаивающе похлопал коня по шее, и развернул в сторону своего противника. Тот наблюдал за представлением, насупив брови.

Выехав на середину ристалища, остановился. Мой противник тоже стоял на месте. На трибунах раздалось несколько несмелых свистков и визгливых криков. Мы стояли друг против друга минут пять и, все это время, зрители по нарастающей выражали свое презрение к воину племени Серых Птиц, а я давил его взглядом. Наконец, амбал не выдержал издевательства и, вроде бы даже закрыв от страха глаза, громко закричал, выхватил саблю и бросил свою лошадь мне на встречу.

Мы встретились недалеко от центра и я небрежно отбил первый удар его сабли. Воин, стараясь найти в себе последние остатки храбрости, закричал еще громче, подхватил со спины щит и начал наносить удары саблей в темпе пропеллера. По предварительной прикидке, он делал не меньше пяти взмахов в секунду. Я мастерски отражал их все, стараясь не допустить случайного ранения себя и лошади. Трибуны ревели! Через десять минут он стал делать три взмаха в секунду. Крепкий попался орешек! Но вот он сделал передышку, забросил щит за спину и перехватил саблю левой рукой. Левой получалось у него не так хорошо, как правой. Через двадцать минут бешеной рубки его хватало только на один удар в секунду, что левой, что правой, а по прошествии получаса он выдохся полностью. Воин опустил клинок и я прорычал ему.

– Бросай саблю Крепс! - Амбал с трудом шевельнул правой рукой, посмотрел на меня затравленным взглядом бесконечно уставшего человека и выпустил саблю из рук. Трибуны взорвались диким ревом. Воин склонил голову на шею лошади и стал ждать, когда острое лезвие моего клинка, отделит ее от плеч. Я хмыкнул, вложил саблю в ножны и направил коня в сторону своего трона. Финита.

Проезжая мимо Серых Птиц, посмотрел в их сторону. Лохматый Лунь стоял ко мне спиной и давил своим авторитетом на наиболее импульсивных воинов, не давая им возможности сделать глупость, - кое-кто из молодых и нетерпеливых хотел выскочить из толпы и показать мне Кузькину мать. Я остановился посмотреть, что это за мать такая, и повернулся в сторону недовольных. В секторе мгновенно воцарилась мертвая тишина, а отборная сотня племени выхватила клинки и сбила строй… отменная выучка у Крепсов. Рядом с сектором Серых Птиц пустовало место племени Проклятого Орла и, как напоминание о карающей длани Посланника Богов, безобразными бурыми пятнами на земле были видны лужи подсохшей крови.

Под прицелом двух сотен глаз я ткнул пальцем в пустой сектор Горных Барсов, показал рукой на Серых Птиц, провел пальцем у себя поперек горла и положил руку на рукоятку сабли. Немая сцена. Шаман не растерялся, воспользовался паузой и, перехватив инициативу, заорал визгливым голосом на своих. После минутного колебания воины стали вкладывать в ножны клинки и склонять головы. Наконец, спрятал клинок последний сопляк. То-то же.

Подтверждая мою полную победу, по ристалищу разнесся рокот бронзового гонга. Это Солимпаса весело приложился колотушкой по диску. Аут.

Я снова повернул коня и направился к своему шатру. На трибунах царил ажиотаж и вакханалия - зрители вопили в восторге. Подъехав к шатру, соскочил на землю и передал поводья жеребца Некриссе.

Постоял рядом с троном, медленно поворачивая голову, оглядел трибуны - стадион ревел, и я не стал усаживаться в кресло. Нечего лишний раз лицезреть мою особу… Хорошенького понемножку… Повернулся и величественным шагом, в сопровождении старших жрецов покинул ристалище. Рабочий день закончен.

Встал недалеко от двери и дождался пока в шатер зайдут Некрисса и Карайя. Присел на подушки и кивнул головой, предлагая адептам разместиться поудобней, со словами.

– В ногах правды нет. - Оба потоптались на месте и пристроились на ворохе шкур. Я повернулся к жрице и спросил.

– Какой у нас расклад на сегодня по вопросу о девицах на черных кобылах? - Карайя хитро улыбнулась и с гордостью сообщила.

– Остался один Силук, боевой вождь племени Степной Птицы. Но сегодня утром я говорила с шаманом племени Серой Птицы. Он поклялся мне, что вечером мальчишка будет согласен. - Я кивнул, принимая к сведению информацию, и спросил, обращаясь к обоим.

– По плану, следующий у нас Силук, но может быть есть кто-то еще более опасный? Ваше мнение. - Оба адепта дружно развели руками, а Некрисса озвучил общий вывод.

– Если Силук согласится на новые правила, то значит, он что-то понял и опасных вождей больше просто нет. Все остальные будут играть по правилам и подлости ждать ни от кого не нужно. - Я посмотрел на своих адептов и подумал, - 'почему собственно я, в высшей степени неглупый человек, плетусь в конце событий. Почему бы совсем не отменить дефлорацию девиц', - и, подняв вверх палец, начал излагать новую концепцию Праздника.

– Так, слушайте внимательно. Излагаю первое божественное откровение - 'не решаемых задач не существует' и второе откровение - 'каждая задача может иметь несколько решений'. Теперь по истории вопроса. Подозреваю, что номер с девицами и вороными кобылами, придумал озабоченный на передок самый первый Черный. Ну, а раз один Старший брат придумал, то другому вполне по силам и по чину, передумать и отменить. Нужно только в соответствии со вторым правилом предложить заинтересованным лицам равноценную замену. Теперь вопрос ко всем. За какую сумму вожди будут согласны продать девушек и кобыл с потрохами? - Некрисса почесал затылок и с сомнением в голосе выдал.