Лев Аскеров - Человек с того света

— Интересно, что ты сейчас скажешь? — в самое ухо басит Борис, подкладывая ему под руку другой обрывок телетайпной ленты, который он успел положить на стол.

— Это пришло примерно с час назад, — смеётся Курков и приказывает: — Читай!

— Не мешай! — отпихивая от себя грузное тело Куркова, говорит профессор.

Москва. Председателю Совета Министров СССР

(чрезвычайная)

Господин Председатель! Просим незамедлительного вмешательства в возникшую ситуацию е Артамонцевым-Новрузовым, находящимся в психоневрологической клинике им. Гершфельда, в Москве. Нормальному психическому состоянию Артамонцева грозит серьёзная опасность.

После длительной телепатической связи с роботом, осуществлённой бихронавтом, его мозгу необходим глубокий отдых в течение 7–8 часов. В противном случае возможен необратимый процесс, когда подкорковая часть центральной нервной системы возобладает над основной областью мозга, обеспечивающей функции сознательного мышления,

Ему требуется срочно ввести инъекцию депрессанта «зет», локализирующего возбуждение подсистемы. Однако врачи клиники его настоятельные просьбы и объяснения относят к приступу помешательства, так как он помещён был к ним с подозрением на паталогическое раздвоение личности.

Ответственность момента диктует нам необходимость вылететь в Москву немедленно. Со мной летят два сотрудника МАГа Натан Гордон и Конрад Блэйр, шеф Интерпола Сильвио Скарлатти, жена Артамонцева — Мари Мерфи и юрист страховой кампании, сын бихронавта Номер один — Джек.

Сверхскоростной самолёт ВВС США, выделенный по личному указанию Президента, готов принять нас на борт в любую минуту. Надеемся, соответствующие ведомства возьмут на себя улаживание необходимых формальностей. Просим известить о нашем прибытии и причинах, связанных с ним, Президента Академии наук СССР.

С уважением,

Президент МАГа

Виктор Готье

— Боже!.. — смяв прочитанный лист, простонал Гершфельд. — Как трудно было ему поверить… Невозможно было…

Медленно поднимаясь с места, Курков с ужасом прошептал:

— Опоздал?!. Неужели, Исаак?!

— Да! Да! Да! Опоздал! — выпалил он. — Надо было с утра пораньше. Ты ведь уже знал об этом.

— Весьма приблизительно. Пока ждал бумаги, пока искал тебя…

— Искал?! — задохнувшись, выкрикнул Гершфельд. — Неужели я без бумаг не поверил бы?!.

Левая щека профессора дернулась, а от короткой жилистой шеи к лицу хлынула пунцовая волна крови. Обычно сдержанный, в злобе он был необуздан. И, зная об этом, Курков как можно мягче сказал:

— Возьми себя в руки. Успокойся.

Но Гершфельда уже никто и ничто остановить не могло.

— Успокойся, говоришь?! Знаешь, когда я успокоюсь?!. Когда вас, лишат всевластия. Когда вы перестанете давить на психику людей… Вы давили на меня, понимаешь?! Давили!.. Вам во что бы то ни стало нужно было медицинское заключение, в котором я признал бы его болезнь. Чтобы закрыть дело! Чтобы выполнить план!..

— Ты перебарщиваешь, Исаак!

— Нехорошо, да?! — кричит он. — Нехорошо перебарщивать, не правда ли?! А вы это делаете каждый день… Будто созданы для того, чтобы сеять зло… Вы не за людей, а против них. Вы не верите человеку и внушаете недоверие друг к другу… — Исаак судорожно сглатывает слюну. — Почему? Почему вы не могли поверить ему? Запросить Интерпол чуть пораньше?!. Да потому что вы не привыкли к этому. Потому что вера в человека вам чужда, если она не касается ваших близких. Потому что человек для вас пустой звук! Он потерял для вас ценность…

Но это уже было чересчур. Курков вскочил со стула.

— Заткнись! — вращая бешено глазами, заорал он и тут же умолк.

Дверь распахнулась и в кабинет влетела истерзанная, встрепанная и заплаканная Сильва Ашотовна Хачатурян.

— Профессор, наш турок… — судорожно выдавила она.

— Что «наш турок»?! — сипит Гершфельд и вдруг, схватившись за грудь, валится на селектор.

Внутри у него словно что-то оборвалось. И мозг, и сердце и легкие обдало крутым кипятком. И кто-то когтистый и беспощадный стал кровожадно рвать их на части. Он еще чувствовал как враз отяжелевшее тело его сползало на пол. Видел подбежавшего к нему Куркова… Склонившуюся над ним со шприцем в руках Сильву Ашотовну… Долгий затуманенный взгляд его с выражением отчаянного упрека так и потух на ней.

Больше Гершфельд никого не слышал. И никого больше не видел…

Баку,1985 год 

Примечания

1

«Во имя Бога милостивого и милосердного!» (араб.) — заклинание, произносимое мусульманином.

2

Хадж — паломничество в Мекку к мусульманской святыне Каабе или в Медину, к могиле Мухаммеда, считающееся у мусульман актом благочестия.

3

Фарсанг (араб.) — мера длины, соответствующая 6–7 километрам.

4

Логман — у восточных народностей мыслитель, целитель всех недугов.

5

Заргяр (азерб.) — ювелир.

6

Юзбаши (азерб.) — сотник.

7

Шам (азерб.) — свеча.