Виктория Гетто - Волк. Юность.

…И вот я стою перед обугленными, закопчёнными остатками стен, торчащих из снега словно гнилые зубы, и мне становится не по себе… Дель Овори развернулся в городе во всю ширь своей души. И пусть она и у меня не иссиня-белая, но и не настолько чёрная, как у самого графа. Похоже, что поговорка верна, и действительно 'яблоко от яблока недалеко падает'. В том смысле, что граф действовал в лучших традициях своих повелителей… На вбитых в кладку кольях висит множество полуразложившихся трупов — по приказу дель Овори тех, кто сопротивлялся, прибивали кольями к остаткам стены. Потом мы обнаружили громадный сарай, бывший склад сьере Ушура, куда мы сдавали свои товары, забитый детскими трупиками всех возрастов. Видимо, дель Овори предпочитает взрослых рабов. Ну а одиночные трупы, носящие следы изуверских пыток, встречались по городу повсеместно. Живых же людей, сколько мы не искали, так и не нашли. А вообще единственным целым зданием в городе оказался Зал Совета Властителей, украшенный зловещей икебаной из развешенных на балках трупов, причём все покойники были при жизни лишены рук и ног… Воины мрачны, их лица темны от гнева. Многие не скрываясь, вытирают навернувшиеся слёзы. Ведь тех же самых детей просто заперли в пустом сарае, а потом, наглухо закрыв ворота и все слуховые окна, оставил умирать от голода и жажды. Может, для кого то это и нормально, но даже для меня есть что — то, через которое я не могу переступить, даже если от этого зависит моя жизнь… А потом я обращаюсь с речью. Мне тяжело говорить, но много слов произносить и не приходится — ведь вот он, новый строй, новый порядок, который хотят устроить сиятельные мерзавцы. И пусть те, кто сейчас пришёл со мной сюда, на это зловещее кладбище, сравнят его с тем, как живут они и их семьи в Парда и под моим правлением. И сделают свой выбор. Потом я скрываюсь в шатре, поскольку лагерь разбит в поле — на гигантском кладбище, в которое превратился город, ночевать ни у кого не возникает ни малейшего желания. Ночью многие не спят, сидят у не гаснущих костров. Часть солдат просто молится Высочайшему, в принципе, я не против. Мы слишком быстро шли, многие устали. Да и зловещий символ будущего под властью лордов очень хорошо настраивает солдат на нужный лад. Сутки мы стоим в чистом поле. Наконец вновь снимаемся с места — люди и животные отдохнули. Жаль, что я максимально сдерживался пришпоривать технический прогресс в отдельно взятом месте, и крайне неохотно афишировал не соответствующие эпохе артефакты и технологии. И лишь когда стал вопрос о жизни и смерти, развернулся во всю ширь своей души… Начни я пораньше — Ганардба была бы цела, а её жители живы. Но что толку говорить 'если бы', да 'кабы'? Ещё никто не смог вернуться во времени назад и исправить свои ошибки… Мы спешим изо всех сил, и лишь одна мысль гложет меня — а если такое будет в Парда, когда мы вернёмся? Хвала Высочайшему — обошлось. Видимо, у дель Овори ещё не так много сил, да и, я уверен, горожане столицы отдали свои жизни не просто так. Иначе стал бы граф так свирепствовать? Так что скорее всего был воровской набег, увенчавшийся удачей, а потом палачи, по другому их не назовёшь, поспешили скрыться, чтобы избежать расплаты за содеянное, и сейчас, где — нибудь в глухом месте принимают подкрепления, формируя фиорийское ополчение. Те, кто ратует за старые порядки, ещё не знают, что Ридо в моих руках. Потому и ведут себя пока так, словно за их спинами уже стоит иностранная поддержка. К графу стекаются добровольцы, всяческая накипь, спешно ведётся подготовка к боевым действиям. Но и мои люди тоже не сидят без дела в графстве. И когда мы туда доберёмся, то нас уже должны ждать готовые к боям, обученные, отлично экипированные отряды. А уж тогда…

…Мне никогда ещё раньше не говорили, что у меня идиотская улыбка… Ну, да. А чего такого? Счастливый отец держит свою доченьку на руках и блаженно лыбится во все тридцать два зуба. А рядом — с точно такой же блаженной улыбкой моя жена. Ооли. Как на нас посмотришь, то сразу становиться понятно, что мы очень и очень счастливы вместе. Почему я не могу быть счастлив со своей женой, пусть даже и саури? Я очень её люблю, и нас объединяет не только постель. Как выяснилось в процессе совместного притирания, между мной и саури оказалось много общего: привычки, характер, даже любовь к одинаковым блюдам. Иной раз мы понимали друг друга просто без слов. Мысленно. Или глазами. Я так люблю утро, когда она просыпается рядом, такая тёплая, домашняя, бесконечно милая, с чуть припухшими после сна веками, с беспорядком на прекрасной головке… Потому готов смотреть на неё бесконечно… А наша доченька — сущее чудо! Громадные смышлёные глазёнки, лёгкий пушок, пока ещё, и упрямый, явно папин и мамин вместе взятые, характер. И вместе с тем удивительное спокойствие на безмятежном, обещающем стать невероятно красивым, личике… И вот я стою вместе со своей любимой женой на специально сделанном к столь знаменательному событию помосте, на руках у меня в шитых золотом пелёнках наша дочурка, а к нам вереницей поднимаются по лестнице поздравители. Идут мятежные аристократы, угадавшие в этом мероприятии возможность получить амнистию. Движутся мои соратники, представители деревень, городов и общин. Послы, купцы, торговые гости. Тысячи и тысячи. Все поздравляют нас, пытаются понять, что их ждёт в дальнейшем, каков я в жизни. Действительно ли Фиори ждут невероятные перемены и процветание, как рассказывают в Парда и других владениях, присоединённых к графству до моего мятежа? Будьте спокойны, люди. Насчёт перемен — чистая правда. Потому что не может быть счастлив государь, если его подданные бедны, раздеты и голодны. И путь к процветанию — один. Упорный труд. Учёба. Старание. Некогда на праматери Земле существовало одно государство, три принципа существования которого взяты из древней книги законов славян:

Ama quellanquichu — Не ленись.

Ama llullanquichu — Не лги.

Ama suacunquichu — Не воруй.

Теперь на этих трёх высказываниях базируется политика Русской Империи, самого большого и сильного государства Вселенной, подданным которого являлась моя альфа. Мой… Даже не знаю, как сказать. Год прошёл с того момента, как родилась наша малышка. Мы с супругой дружно решили назвать её Ари. Аруанн, так звучит имя дочери полностью. В честь кого — объяснять, думаю, не надо. И вот — праздник. Первый годик жизни нашей малышки. Много всякого произошло за это время. Ещё больше случится в скором будущем. Но сейчас мы счастливы. Оба. И я, и моя любимая супруга-саури. Она уже не боится выставлять напоказ свои острые ушки, привыкла к людям, и больше не воспринимает их как уродов. А ещё — любит меня не меньше, чем я её. И вот, первый год нашей совместной жизни, первый год становления будущей великой Империи Фиори. Я не стану изобретать новое название. Прежнего, раздробленного на множество мелких владений государства нет. Сейчас мы одно, могучее и сильное целое. Один закон для всех на всей территории. Одна армия. Одна религия. Ну, куда же без неё? Пока нельзя. И первый наш совместный праздник… Течёт людская река. Медленно и неспешно. Я не боюсь, что кто — нибудь совершит покушение на меня или мою семью. Все знают, чем это закончится. Мои диверсанты — лучшие бойцы не только Фиори, но и любой другой страны планеты. Им нет равных. И злоумышленника они обезвредят ещё до того, как тот подумает о зле. Поэтому я совершенно спокоен. Правда, вижу, что моя старшая доченька, Аами, устала, и незаметно делаю условленный знак. Тот час вышколенные слуги подают снизу, из — под помоста, большое кресло, на которое мы усаживаемся. Мелькают лица. Знакомые, незнакомые. Главное, что среди них нет равнодушных. В каждых глаза что — то есть…