Виктория Гетто - Волк. Юность.

— Сотник!

— Да, командир?

Нижайший! Как он умудряется быть всегда поблизости, когда нужен. Маню его за собой, веду на угол стены, где никого нет.

— Рассказывай, за что?

Показываю на сгорбившуюся фигурку. Парень мнётся, потом выдаёт:

— Принёс ей воды, чтобы сполоснулась, а она её выплеснула…

— При себе мыться хотел заставить?

Кивает. Краснеет.

— Болван. Ты же её взял? Девушка хоть?

Опять кивает.

— А теперь ещё и унижаешь.

— Таких ломать надо! Наглая! Обзывает бастардом!

— Угу. Раскис? Доброту проявил? Она и подумала, что из тебя можно верёвки вить. Ладно. Смотри, чтобы не заболела. Бани у нас тут нет. Лечить нечем. Лучше отправь её на кухню, к служанке на пару. Днём пусть вкалывает, а ночью тебя ублажает. Так лучше будет.

— Спасибо, командир!

— Беги.

Уносится вихрем, а я погружаюсь в расчёты: гонец должен будет явиться с донесением сегодня к вечеру. Рискнут тушурцы пойти в ночь? Будем исходить из худшего. Значит, к завтрашнему утру. Сколько у главы провинции войск? Учитывая пограничье — достаточно много. Это плохо…

— Марг!

— Слушаю, командир!

— Надо поставить пару растяжек внизу. Вместо поста.

Улыбается:

— Уже готово, командир. Заложили двадцать кило взрывчатки, да обложили её камнями и всяким дерьмом. Ахнет — мало не покажется.

…Точно толковый парнишка растёт!.. А сколько у нас времени до прихода к нам подкрепления? Прикидываю — ещё примерно пару дней, как минимум. И это — в идеале!.. Вот же… Впрочем, ладно. Будем драться. В любом случае, до нас никто не мог взять Ридо. А мы это сделали.

Утром меня будит взрыв. Мощный, протяжный… Моментально оказываюсь снаружи. Спал, естественно, одетый, а ноги сунуть в сапоги — секундное дело. Вихрем взлетаю на стену — внизу, где — то там далеко, к небу медленно поднимается облако чёрного, быстро рассеивающегося дыма. Все диверсанты уже на своих местах, готовы к бою. Слышу резкую команду Марга, и внизу вспыхивают костры. Не рано ли? Впрочем, пока загорается лишь два. Понятно — от них, в случае чего, запалят и остальные. Горящими углями намного легче разжигать, чем молотить по кремню куском железа. Ладно. Бдим… Ого! Просто не верится! Внизу громадное пятно копоти, перекрасившее снег, и возле него, да и в самом чёрном круге, угадываются трупы. Разной степени сохранности и укомплектованности. А на улице мороз…

— Марг! Ну — ка, быстро строй цепочку до колодца!

…Пока внизу не очухались, быстро приступаем к заливке катка. То есть, дороги. Выплёскиваем ведро за ведром так быстро, как успевают их наполнять. А враги после взрыва не торопятся. То ли в шоке, а может, опасаются, что такая вот страшная штука на дороге не одна… Между тем укатанный узкий путь быстро покрывается корочкой тонкого льда. Хе-хе… Милости прошу! Привыкли, понимаешь, летом воевать, а в холод можно такой панцирь на ворота и стены и наморозить! Да ещё попробуй утверди на гладком льду стенобитные машины или катапульты. Или просто сам попробуй устоять. А тут не стоять, бегать и прыгать надо. Ещё и уворачиваться! Пальнуть из пушки? И хочется, и колется. Успеем. Но у подножья серпантина уже начинается шевеление. Видимо, народ пришёл в себя. А может начальник разозлился… Осторожно приближаются к воронке, неглубокой, как я вижу, поскольку земля хорошо промёрзла. Может, хватит воду лить? Нет. Пусть продолжают. Как останется им два пролёта серпантина, так и закончим. А то у стрелков руки дрожать буду. А за десять, или больше минут, всяко отдышатся… Увы. Повоевать сегодня не пришлось. Отряд внизу подбирает тела, раненых, их относят в сторону, и… К моему величайшему удивлению, тушурцы медленно уходят восвояси, откуда пришли. Что за чудеса? Хотя удивлён не только я. Милость Высочайшего? Да ну… Скорее всего, трезвый расчёт. Диверсия показала, что крепость-ключ в чужих руках. Стоит ли класть жизни на заведомо невыполнимом дел? Наверняка многие из них помнят, сколько времени фиорийцы пытались взять Ридо, и какие потери при этом несли, да ещё и без толка. Значит, либо грамотный командир, либо они уже выполнили приказ — выяснили всё. И это мне очень не нравится… Получается, что тушурцы не чета нашим доморощенным фиорийцам, которое мне сильно напоминает мне Польшу до того, ка кона вошла в состав Русской Империи. Когда каждый её житель считал себя дворянином, а король вообще не имел никакой власти, как у нас Старейший в Совете. Следовательно, дворянство, как я и решил, будем прореживать…

— Отбой!

Слышу крик Марга. Правильно решил…

— Дежурная смена — бдить! Вечером поставить сигнальные растяжки на втором серпантине. Дальше нести службу по караульному распорядку!

Улыбаюсь, но только про себя. Нечего слишком поощрять. А то возомнит себя непогрешимым… Ухожу в башню. Как там основная группа? Даже сердце ноет, и сна ни капли… Но надо отдохнуть…И я заставляю себя лечь на кровать, укрыться шкурами, доставшимися в наследство от тушурцев, закрыть глаза, и… Тщетно. Отдыхает лишь тело, а не мозг. Ни в одном глазу. И заставить себя тоже боязно — а вдруг зевнут мальчишки и девчонки? Часовые проспят? Стоп! Говорю сам себе. Если ты им не доверяешь, то зачем пошёл с ними в поход? Спи, Атти. Спи, Максим Кузнецов. Ты должен спать. Должен… Просыпаюсь уже глубокой ночью от выстрела. Какого… Снова вылетаю наружу — всё спокойно. Лишь Оника прячется на вершине башни, за зубцами. Уже не прячется. Спускается вниз, не спеша направляется на угол стены.

— Чего шумишь?

Девчонка машет рукой.

— Ничего такого, сьере граф. Тут тушурцы решили под покровом ночи своих разведчиков послать… Отпугнула…

— Убила?

Кивает.

— Зря. Лучше бы ранила. С ним у врагов хлопот больше.

Отрицательно качает головой:

— Пробовала. Они их просто дорезают. Именно, чтобы не возиться.

— Всё-равно, лучше не убивай сразу. Подумай, если каждый из них будет знать, что его именно дорежут свои, то с большой ли охотой такие люди будут рисковать?

— Ой…

Девчонка подносит одну ладошку ко рту, потому что в другой держит длинноствольный карабин. Совсем по детски. Ну так она и есть ещё ребёнок. Пятнадцать лет всего. Зато за душой — уже три десятка мертвецов, пять лет диверсионной школы, и третья кампания. Ветеран. Эх! Что за жизнь такая… Мерзкая… Иду досыпать. Ещё пару раз бухает длинный карабин. Затем наступает тишина. Просыпаюсь от запаха. Жареного мяса и горячей свежей натты. Вот черти, решили на завтрак не будить? Открываю глаза — на столе котелок, пышущий паром, заботливо укутанный овчинным чехлом для сохранения тепла. Рядом — накрытая сверху чашкой большая глиняная кружка с наттой. Сладко потягиваюсь, затем встаю, умываюсь, сажусь есть. Вкусно… На улице солнечно, и, похоже, без ветра. Подхожу к узкому окошечку-бойнице — посты стоят. Все спокойны. Во во дворе народ занимается повседневными делами: таскают воду, поскольку заливка ворот и дороги продолжается, тренируются, просто сидят группками и разговаривают о своих делах, либо просто стоят на стене и смотрят в ту сторону, откуда должно прийти подкрепление… У кухни сидят обе пленницы. Знатная доса — в железном рабском ошейнике, наряду со своей бывшей служанкой скребут котлы. Хе-хе… Марг хорошо усваивает уроки. Даже отсюда вижу здоровенный синяк на шее бывшей баронессы Тушурского королевства. Да, бедняжка. Не повезло тебе… А может, и наоборот, повезло… Потому что ты, Ума, в отличие от многих и многих других своих ровесниц, уцелеешь. Может быть, даже найдёшь своё счастье… Думаешь, я не вижу, какие взгляды ты кидаешь в сторону Марга, когда думаешь, что он не видит тебя?.. Если ты не дура, а мне почему то кажется, что это не так, то спесь из тебя вылетит быстро, и ты вцепишься в юного барона, как клещ, и сделаешь всё, чтобы не упустить свой шанс…