Ник Горькавый - Возвращение астровитянки

Вилёт на тропосферных высотах ниже тридцати километров обычно управлялся дистанционно — с помощью не рукояток, а сенсорного костюма. Пилот словно прирастал к вилёту своими нервами и ощущал его крылья и двигатели как части собственного организма. На самом деле пилот сидел в аэростате в сенс-костюме, а вилёт нырял в адскую жаркую тьму без человека.

Но все пилоты настаивали на своём присутствии там.

— Я на своей шкуре чую всё — ливни из серной кислоты, ураганы, вулканические извержения! — Серджио пил слабое пиво в баре и размахивал руками. — Как-то над горами Максвелла меня затянуло в центр кислотного урагана. Я оттуда еле выбрался, всю горючку сжёг, а двигатели чуть не запорол. В меня ударило триста молний. Вылезаю из мокрого сенсорного костюма, а меня качает, словно я до сих пор болтаюсь в центре урагана. Залезаю в душ, а на плечах волдыри от ожогов серной кислотой. Так что это не вилёт там летает, а я сам. А вилёт это только оформляет. Понял, сынок?

Доктор Хоуп сидела за столиком со старинной бумажной книгой.

— Что вы читаете?

— Монтеня. Он мой любимый философ и хорошо помогает в трудную минуту.

— А она именно такая? Минута?

— Да, сегодня мы потеряли научный вилёт. Будет разбирательство, но человеческая ошибка вероятнее.

Анатоль обернулся. Серджио и двое других парней-пилотов сидели в дальнем углу и угрюмо что-то обсуждали, облокотившись на стол.

Анатоль задумчиво сказал:

— Ты летишь против плотного, как плоть, ветра, насыщенного каплями восьмидесятипроцентной серной кислоты. Ураган бьёт в твоё лобовое стекло со скоростью двести метров в секунду. Под тобой извергаются вулканы, и их ядовитые султаны, перемешанные с каменными бомбами, пробивают атмосферу насквозь. В тебя попадают невероятной силы молнии, в сто раз более частые, чем на Земле, рождённые электрическими драконами Венеры. Их громовой рёв оглушает тебя. Ты устал, ты взмок, но тебе даны доли секунды на решение, и ты принимаешь это решение. И оно оказывается неправильным. Аппарат раскалывается в раскалённых скалах а ты попадаешь в лапы комиссий из сухопутных моряков, и все начинают тебя раскалывать, ненавидеть и жалеть, и ты уже сам жалеешь, что тебя не было в вилёте.

— Теперь я верю, что вы — писатель. Но страшное любит дружить с прекрасным. Над поверхностью Венеры плавают горячие металлические туманы, они оседают причудливым инеем на прохладных вершинах и даже образуют блестящие озёра в высокогорных долинах. По берегам этих жидких озёр из свинца и висмута вырастают металлические цветы изумительной красоты. Я вам подарю такой цветок — у меня их целая коллекция.

Анатоль пристально смотрел на Салли:

— Доктор Хоуп, а вам не страшно не справиться с теми трудными задачами, которые стоят перед вами лично? Не боитесь завалить дело и подвести других людей?

— I do my best — этому девизу я следую всю жизнь. Выжми из себя максимум и дальше живи спокойно. Но только ты должен действительно постараться сделать максимум, что иногда означает немного больше, чем возможно. И я спокойна, Анатоль. Кто-то думает, что мог сделать лучше? Пусть идёт и делает, а не… — Салли выругалась так по-молодецки, что Анатоль прыснул. Справившись со смехом, он попросил:

— Почитайте что-нибудь из Монтеня. Салли открыла книгу наугад:

«Те, кто расшатывает государственный строй, чаще всего первыми и гибнут при его крушении. Плоды смуты никогда не достаются тому, кто её вызвал; он только всколыхнул и замутил воду, а ловить рыбу будут уже другие».

— Хм, — сказал Анатоль. — Когда он жил, Монтень?

— Шестнадцатый век.

— Этот старик был мудр. Прочитайте что-нибудь ещё.

— Большую часть жизни он был молод, да и умер в пятьдесят девять лет — с моей точки зрения, почти мальчишкой, — возразила доктор Хоуп и открыла книгу на другой странице:

«Так как ум наш укрепляется общением с умами сильными и ясными, нельзя и представить себе, как много он теряет, как опошляется в каждодневном соприкосновении и общении с умами низменными и ущербными. Это самая гибельная зараза».

Анатоль удивился:

— Вот так открываешь на любой странице эту толстую книгу — а там готовый афоризм?

—Да. Салли открыла наугад ещё одну страницу:

«Существует и другой вид стремления к славе, состоящий в том, что мы создаём себе преувеличенное мнение о наших достоинствах. Основа его — безотчётная любовь у которую мы питаем к себе и которая изображает нас в наших глазах иными, чем мы есть в действительности».

Эта мысль Анатоля не впечатлила, он распрощался и быстро ушёл, сопровождаемый ехидной улыбкой доктора Хоуп.

1. Вы считаете себя: умным, очень умным или практически гениальным?

Большинство заполнивших анкету считало себя очень умными, а пара респондентов заявили о своей гениальности.

2. Что вы думаете о проблеме юридических прав для искусственных интеллектов?

«Великий Инка рулит!»

«Глупости».

«Не смешите мой тостер!»

«Как только роботы получат права людей, я выйду из человеческого общества».

«Они забавные. Но зачем им паспорт?»

Кто-то занудно процитировал обсуждаемый проект закона ООН:

«То разумное существо, которое захочет и сможет жить свободным, не вредя свободе других существ, должно рассматриваться человечеством как существо равноправное человеку и как субъект обычного юридического права».

3. Что бы вы написали над школой, где учится ваш сын или дочь?

«Мы все через это прошли».

«Они совсем не такие умные, какими хотят казаться!»

«Врежь ему хорошенько!»

«Всё было не так, и всё будет не так».

«Парень, просто не будь засранцем!»

«Законы джунглей сильнее законов физики!»

«Потерпи ещё немного».

«Дальше будет только хуже».

4. Вспомните свой поступок, за который вам стыднее всего. Хотите рассказать о нём? Хотите что-то сказать в мой адрес?

«Иди погуляй по Венере!»

«Чёрт, зачем ты только напомнил об этом!»

«Они тоже были хороши и даже ещё лучше».

«Я — ангел по сравнению с другими».

«Она сама была виновата!»

«Щас, всё расскажу».

«Ничего такого не делал».

Большинство проигнорировало этот вопрос.

5. В чём вы видите смысл вашей жизни?

«Люблю летать».

«Смешной вопрос, не вижу никакого смысла». «Жизнь прикольна».

«Слишком серьёзный вопрос для анкеты». «Вырастить джунгли на Венере!» «Всех победить!»

«Не вижу смысла обсуждать с кем-то смысл моей жизни». «Я всё время чего-то жду. Весь смысл именно в этом. Перестану ждать — и тогда можно умирать».