Анна Бильченко - Полет над грозой

— Я… продолжу свою миссию, — произнес Майкл, испугавшись собственных слов.

— Отлично. Думаю, у тебя все получится.

— Сэр, я хотел бы попросить вас об одном одолжении.

— О каком же?

Губы Майкла почти пересохли, когда он заставил себя произнести:

— Разрешите мне увидеться с одним человеком. Один раз, о большем я не прошу.

Главком усмехнулся.

— Почему для этого требуется мое разрешение?

— Она служит на линкоре "Антонио Скайлер". Его местоположение засекречено уже много лет.

— Ах, вот в чем дело…

Улыбка главкома стала почти хитрой.

— Тебе повезло, боец, — сказал он, и Майкл едва не вздрогнул, услышав из его уст любимое словечко Зиггарда.

— Линкор "Скайлер", — продолжил Юджин, — прибывает на космическую базу Р-30 завтрашним вечером. Ты разве забыл? Война окончена, Майкл.

Война окончена… Майкл ждал этого долгие годы, питаясь призрачной надеждой на то, что еще можно воскресить прошлое, в котором он был счастлив. Битва с Запредельным больше не казалась ему билетом в один конец: жить, жить и только жить, — эта мысль овладела его разумом. Главком попрощался с ним по-дружески, не выходя из образа Джонсона. Наскоро застегнув дорожную сумку, Майкл открыл тоннель и замер в ожидании той секунды, когда взволнованные удары сердца перестанут отдавать громовым эхо в его висках. Возвращаться в опустевший дом было слишком плохой приметой, оставаться в Министерстве и спать на полу — тягостным неудобством. Пальцы Майкла скользнули по ремешку сумки; решение далось ему нелегко, но что-то подталкивало его вернуться туда, где обрывки воспоминаний о старой дружбе нашли свою трагическую смерть.

Он влез через окно, не церемонясь с дверным замком и светом у соседей. Осколки стекла хрустнули под подошвами его туфель; с тех пор, как стекло разбил десант каэровцев, в дом вряд ли возвращались его владельцы.

Майкл говорил правду, когда сознался, что судьба Эксмана ему неизвестна. Генерал бесследно исчез в недрах шахты. Исчез и Стил, забрав с собой надежду на то, что Эксман был спасен. В другое время мысль о человеке, погибшем из-за его ошибки, довела бы Майкла до отчаянных и безрассудных выходок, одной из которых в свое время стал его уход из КС. Но его чувства притупились; ослабла даже радость, с которой он встретил завтрашнее прибытие линкора. Усталое безразличие сквозило в его улыбке, когда, потянувшись к настольной лампе, он нащупал корешок той самой книги на латыни, с тесненными буквами и твердым переплетом, которую он держал в руках, пытаясь однажды шантажировать Эксмана…

— Не включайте свет, — прозвучало в темноте, болезненно и отрывисто.

Майкл отдернул руку. Он мог поклясться, что гостиная была пустой.

— Вам никогда не говорили, — произнес хрипловатый голос, — что вы ужасно упрямый человек?

— Я… — начал Майкл, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Если это была ловушка, то их шансы уравнивали темнота и реакция седьмого, если же нет…

Щелчок зажигалки прозвучал сухо и зловеще. Тишина отступила под руку с мраком, когда огонек, дрожавший от неровного дыхания, выхватил из небытия костяшки пальцев, сбитые в кровь. Не дождавшись ответа, незнакомец коротко усмехнулся.

— Что они с вами сделали? — прошептал Майкл.

Человек, чей чернильно-черный профиль казался непривычно ссутуленным, медленно подался вперед. Страх выскользнул из-под хватки Майкла, украв у сердца его размеренный темп: он знал, что видит Эксмана, но не мог уловить знакомые черты. Генерал казался худым, слишком худым даже для смутного воспоминания о себе. Рука, свободная от зажигалки, сжимала колено с застывшей напряженностью. На коже багровели свежие рубцы.

— Не утруждайтесь. Вы все равно меня не знаете, — произнес Эксман, сухо, почти бесстрастно. — Я сам себя не знал до дня вчерашнего.

— О чем вы?

— Память, Майкл… я хотел вернуть ее… дважды встретивший смерть имеет на это право… Но мне не досталось ничего, что я мог бы вспомнить как себя.

Не отпуская Майкла из тисков своего взгляда, Эксман приподнял манжету. Свежий ожог едва скрывал размытый номер, которым было помечено его бледное запястье.

— Что это? — шепнул Майкл.

Прошли секунды, прежде чем, он услышал ответ, звучавший вымученым смешком.

— Регистрационный номер, — глухо сказал Эксман.

— Номер чего?

Тишина, беспокойная, будто скольжение теней под стеклом потухшей лампы…

— Договора, — ответил голос, звеневший болью и насмешкой. — В этом мире, Майкл, некому продать душу за абсолютную власть. Но покупатели все равно находятся.

Майкл молчал. Тягучая нить безумия опутывала его собеседника.

— Я был в Праге, — продолжил Эксман, отрывисто, словно в бреду. — Я видел город в полете. Камни и шпили, залатаные зеленью деревьев. Я помнил все его имена, я нес с собой туманы Регенсбурга, в темноте, снизошедшей на улочки, я пробрался в самое сердце башни с Часами. Я насел на шестеренки, я хотел двенадцати, часы безудержно отставали, я должен был спешить…

Страх швырнул в глаза Майкла горсть песка, в надежде, что он ослепнет.

— Иоганн! — крикнул тот, кто был так похож на Эксмана, и рука с выжженной меткой вцепилась в его плечо.

— Я не… — шепнул Майкл, но слова больше не подчинялись ему.

— Иоганн, — повторил Эксман, тверже и настойчивей. Никогда доселе Майкла не касался такой безотчетный холод, как при звуке этого имени. Эксман обращался к себе: Майкл был лишь копией, неудачным отражением, товарищем по падению и взлету.

— Слишком близко… — хрипло засмеялся призрак Эксмана. Зажигалка щелкнула, удушливый табачный дым сорвался с его губ.

— Рейнеке в Праге, — шепнул он. — Уже близко, совсем близко. Он свил петлю из стальных листов с поэзией "штюрмеров", он рыщет по каменным улочкам, вдоль стен, ступая по собственной тени, глуша шаги, примеряясь к броску. Он хитер; он многолик; тень следует за ним, глаз ее не видно, лишь блеск двух зеркальных стеклышек, но слово "вечность" из них не сложишь… Скоро, скоро доберется он до башни и схватится за стрелку, повиснет на ней и остановит Часы, и затмит тень его солнце…

— Кто он? — шепнул Майкл.

— В определенном смысле, это я. Но не я один… Уходите, Майкл. Бегите через окно — он ждет вас прямо за дверью. И не возвращайтесь, если вам дорога ваша жизнь.

Майкл попятился. Он больше не мог оставаться между истиной и безумием. Забыв обо всем, забыв советы и предупреждения, он бросился к двери, едва не споткнулся о порог и вылетел наружу…

Осенние листья кружили на фоне неба, ловя мягкий свет в паутину нежно-желтых прожилок. Воин из будущего поджидал его в конце аллеи, улыбаясь и скрестив руки на груди. Казалось, его силуэт был выжжен на невидимом холсте воздуха.