Евгений Вецель - Социальная сеть "Ковчег"

Загадки

– Пол, ты забыл выключить биоакустику с криками акул? – невозмутимо спросила Таня. – Эти звуки привлекли своих сородичей.

– Ой! – только и успел сказать Аполлон, смотревший на приближающихся акул.

«Ой!» – это самое частое слово перед катастрофами. Есть ещё более неприличные виды этого слова, но смысл у них всегда одинаковый. Оно означает, что кто-то когда-то что-то не предусмотрел. Кто-то когда-то что-то забыл. Если бы это слово вызывало в жизни паузу и возможность всё исправить, люди были бы счастливы. За неимением паузы в жизни, для благополучного исхода важно то, насколько человек способен сохранять самообладание в подобной ситуации.

Акулы быстро приближались к нам, близняшки, находящиеся ближе всех к батискафу, выбиваясь из сил и визжа, плыли к спасительной лестнице. Аполлион завис в воде и, глядя то на Таню, то на приближающихся акул, не знал, что делать. Две из четырёх акул уже нырнули вглубь воды для атаки, и их не было видно. Я уже ждал адской боли сомкнутых челюстей из нескольких рядов зубов на моей ноге, но тут Таня спокойным голосом сказала, глядя на два плавника, находящиеся в пяти метрах:

– Эдвин, включи сирену против акул.

Вода под нами замерцала как от вспышек фотоаппаратов, раздался лёгкий звук сирены. Звук исходил от корабля. Оба плавника ушли в воду. Через минуту мы увидели, как четыре плавника уплывают от нас на большой скорости. Опасность миновала. Аполлион зажимал уши руками и, корчась от мук, почти уходил под воду. Таня подплыла к нему и стала помогать. Она схватила его за подбородок и, лёжа на спине, спокойно отплывала в сторону батискафа. Он не отнимал своих рук от своих ушей. Его лицо корчилось в муках. Таня улыбалась и говорила:

– Я же тебе уже десятый раз говорю: носи пикожучки! Что за нелепые предрассудки?

Аполлион не слышал Таню. Только подплывая к лестнице, я догадался, что сирена была очень мощная, но наши пикожучки добавляли нам звук в противофазе, компенсируя шум. Я вспомнил, что Аполлион носит наушники с проводами и избегает кровососущих пикожучков.

– А что за вспышки снизу? – спросил я, последним выбравшись по лестнице на палубу.

– Не до тебя сейчас! Эдвин, выключай, – сказала Таня, помогая Аполлиону сесть на лавочку.

Звук затих. Аполлион убрал руки от ушей. Его лицо вызывало жалость. Кожа была сморщена от долгой гримасы, тёмный грим потёк, чёрная помада на губах размазалась, белое лицо порозовело пятнами. Длинные волосы были спутаны. Через нескольких секунд он сказал:

– Тань, предупреждать надо. Я чуть не оглох.

– А ты сам в следующий раз думай головой, когда забываешь выключить биоакустику с голосами акул. Сам, значит, заманил, а меня обвиняешь в том, что я тебя спасла. Носи пикожучков и проблем не будет.

– Да ну их, – махнув рукой, сказал Аполлион.

– Иди, приведи себя в порядок, – властным голосом сказала Таня, обращаясь к сатанисту.

Аполлион, пошатываясь, отправился в гальюн. Мы остались на палубе и смотрели друг на друга. Даша начала смеяться первой, потом её подхватила сестра, и мы все, не скрывая эмоций, стали истерично хохотать. Никто не знал, над чем мы смеёмся – то ли от случившихся переживаний, то ли от того, что спаслись, то ли от внешнего вида Аполлиона. Скорее всего, мы смеялись, чтобы снять нервное напряжение. Думаю, если бы сейчас у меня взяли анализ крови, то результат был бы следующим: «В вашем адреналине кровь не обнаружена».

Отхохотавшись, все три девочки выстроились у стеклянной крыши капитанской рубки и, пытаясь рассмотреть своё отражение, поправляли причёски. Когда, не снимая купальники, они начали выжимать из них воду, я отвернулся и стал смотреть на берег.

– Пора сниматься с якоря, – сказала Таня и отправилась в рубку, – пойдёмте.

Мы собрали одежду и пошли в помещение. Таня выдала нам гигроскопичные полотенца, которые тщательно высасывали воду с наших тел и купальных принадлежностей. Мы легко надели одежду на сухое тело и стали ждать, когда Аполлион освободит нам гальюн. Таня, тем временем, очень плавно разогнала батискаф до 80 км/ч. Несколько раз из гальюна доносился русский мат, когда мы подпрыгивали на больших волнах.

Когда Аполлион вышел, мы его не узнали. Длинные волосы были убраны в хвостик. Лицо было румяным. Глаза стали обычными. Губы приобрели натуральный цвет. О внешности сатаниста напоминали только татуировки.

– Вы уже все расселись? – спросил Аполлион, надевая принесённую нами одежду.

– Слушай, а ты так тоже ничего! – сказала Надя. – Может, так даже лучше.

Аполлион махнул рукой, быстро оделся и, пристегнув ремни безопасности, сказал:

– Поехали?

Таня потянула рычаг от себя, и мы стали набирать скорость. Разогнавшись до 400 км/ч, Таня развернула своё кресло и сказала, что можно отстегнуть ремни.

Сёстры, быстро отстегнув ремни и шумно толкаясь, побежали мимо меня в гальюн. У самого входа, открывая дверь, Надя оттолкнула Дашу так сильно, что та нечаянно села мне на колени. Надя, пользуясь моментом, закрыла дверь изнутри. Даша, смущаясь, встала с меня и, подойдя к двери морского туалета, защёлкнула задвижку снаружи. Потом гордо села на своё место, и будто ничего не произошло, заговорила:

– Таня, я давно хотела тебя спросить, ты, когда разговариваешь с клиентом, говоришь очень быстро. Несколько раз повторяешь одно и то же. Рассказываешь разные истории, задаёшь вопросы и водишь клиента за собой. Кто тебя этому учил?

– Всеволод Владимирович, – ответила Таня. – Я пришла в «Эдем», когда он ещё не был патроном. Он был руководителем отдела продаж и учил каждого сам.

– А как он стал патроном? – спросил я.

– Это печальная история, и я не хочу её рассказывать, – смутилась Таня.

– Так ты можешь рассказать, почему ты говоришь с клиентом очень быстро? – уточнила свой вопрос Даша.

– Ну, тут ничего сложного, – начала говорить Таня, – у каждого человека есть сознание и подсознание.

– А причём тут это? – удивлённо спросил Аполлион.

– Ты меня всегда перебиваешь, – недовольно сказала Таня, – я продолжу. Когда я говорю клиенту интересные вещи, он меня внимательно слушает. Когда я делаю большие паузы, он начинает думать о своём. Во время пауз он может начать сомневаться и формулировать возражения. Во время пауз ему может стать скучно. Во время пауз он может очнуться и спросить себя: «А что я тут делаю? Почему я так внимательно слушаю эту девушку? А почему я делаю всё, что она просит? А, может, мне посмотреть другой флип?».

– Ты хочешь сказать, что ты говоришь быстро, без пауз, – начал Аполлион, – чтобы клиент не успел опомниться?