Пол Керни - Путь к Вавилону

– Тогда в лесах была магия, — вдруг раздался голос Фриния. Они не слышали, как он вошел. — В глухих чащобах таились самые настоящие чудеса. Люди жили плодами леса и ни разу не видели неба, не закрытого ветвями. Сейчас от Великих лесов остались лишь жалкие крохи, а все, что таили они, исчезло.

– Скаралльский лес, — пробормотал Байклин, но Фриний, казалось, не слышал его.

– Существует предание, будто магия зародилась там, в глуши лесов, чьи корни черпают силу из самой земли. И еще существует предание, будто гномы нашли ее под землей и подняли наверх, как поднимают они серебро из своих рудников. Я не знаю, какое предание истинно, только ясно одно: магия исходит из самой земли — из земли, камней, трав и деревьев Мингниша. Люди забыли об этом. Им так было легче — забыть. И забывшие стали преследовать тех, кто помнит. Но я не забыл… — Дым от его трубки вился в свете жаровни. Его лицо в сумерках стало морщинистым, словно ядро грецкого ореха. Сколько же лет этому старику, спросил себя Ривен.

– Я помню время, когда мир был полон колдунов и ведьм, как их называют теперь. А они были — и есть — простые люди, наделенные особым даром, но такая же часть жизни, как мирканы, и так же нужны ей. Гномы жили тогда не так высоко в горах и устраивали базары, куда мог приехать каждый, продать что-нибудь, купить, просто так поглазеть. Но как только начались чистки, все это сошло на нет. Люди перестали верить или боялись верить, а гномы ушли высоко в горы, в самые глубокие из своих рудников. И мир стал беднее.

Откуда-то с улицы донесся смех. Забрехала собака, сцепилась с другой; рыча и скуля, они убежали в ночь. Опять стало тихо.

– Как-то странно спокойно сегодня в городе. — Фриний приподнял голову, точно лис, нюхающий воздух.

Ривен отбросил плед и встал. Не обращая внимания на вопрошающие взгляды товарищей, вышел из комнаты, поднимая шагами своими слежавшуюся на полу пыль. Он почувствовал, как пыль щекочет в горле, но сдержал подступающий кашель. Почему-то он ощущал потребность не спугнуть тайну, — ощущение, что нельзя выразить никакими словами, — словно то было последнее магическое мгновение тишины, за которым уже ничего не будет. Как будто какая-то тяжесть опустилась ему на плечи — осознание того, что он смертей. Ривен пересек лестничную площадку и вошел в комнату, где спали Мадра и Мерет.

Девушки лежали на двух узких кроватях; окно с жестяным переплетом рамы отбрасывало слабый свет звезд на их лица. Он сел на скрипучую кровать рядом с Мадрой и стал смотреть, как медленно поднимается и опадает ее грудь под одеялом. Рука, белая, точно слоновая кость, лежала на животе. Волосы тенью падали ей на лицо.

Она тихо дышала. Вокруг шеи была наложена повязка. Крошечный шрам бледнел на скуле, — там, где посох миркана задел ее, когда она бросилась защищать Ривена. Ривен дотронулся до него. Провел рукой по бархату губ, прикоснулся к смеженным векам, к мочке уха, где ее открывали волосы. И понял вдруг, что полюбил это девичье лицо в форме сердечка, упрямые брови, спокойные глаза и улыбку, такую редкую и серьезную.

Сколько миль до Вавилона?

Ривен, не злобствуй. Ты любил и был любим. Этого хватит с лихвой. Для всякого.

Хватит на всю жизнь.

Слезы застлали ему глаза. Он на мгновение ослеп. Лицо девушки на кровати расплылось размытым пятном во мраке.

Если б желания были конями, у каждого нищего был бы табун.

Он встал и вернулся ко всем остальным.

Медленно прошла ночь. Финнан не вернулся. Проснувшись, они принялись ломать голову, что могло так задержать его.

– Он, должно быть, нашел себе девчонку и не знает теперь, как вырваться из ее жарких объятий, — предположил Фриний, но и сквозь клубы густого дыма, которые старик пускал в воздух, было заметно, что он не на шутку встревожен.

Они попеременно несли дежурство у входной двери: Коррари как раз сменил Ратагана, как вдруг на улице раздался какой-то шум, и все напряглись. Тихий их разговор оборвался на полуслове.

С улицы доносились шарканье ног, голоса, лязг металла. Они не смели шелохнуться. Руки застыли на полпути к оружию. Из забытой трубки Фриния медленно поднимался дымок.

Вдруг снизу раздались гулкие удары в дверь. Пронзительные вопли. Деревянная дверь трещала под тяжелыми ударами, поддаваясь металлу. Снизу донесся голос Коррари, выкрикивающий имя Байклина.

Все разом вскочили на ноги. Клинки со свистом освободились от ножен. Фриний заметался во мраке, точно расшалившийся домовой.

– За мной! Все за мной! Нужно спуститься вниз. Отсюда есть выход, из погреба!

Но вряд ли они его слышали.

Ратаган с Ривеном выскочили на площадку, чтобы забрать Мадру и Мерет… и попали в самую гущу толпящихся там людей. Воинов в кольчугах. Были там и стражи и наемники. От множества ног в давно не метенной комнате пыль стояла столбом. Ратаган взревел от ярости и, вломившись в ряды пришедших, точно могучий таран, с грохотом повалил на пол сразу нескольких человек. Меч одного из наемников уже взметнулся над спиной гиганта, но Ривен вовремя подставил клинок и отразил удар. Удар болью отдался в его руке, но вражеский меч не достиг своей цели. Выбив сноп искр, он вошел в штукатурку стены.

Байклин и Айса вырвались из комнаты следом за ними. Лестничная площадка превратилась в сплошную сутолоку тел, лежавших либо державшихся еще на ногах. Из-под мечей вылетали искры. Люди кричали, зовя друг друга, чтоб отличить своего от врага.

– Живыми! — надрывался кто-то. — Взять их живыми!

Ратаган отбивался от окруживших его наемников. Несколько воинов в тяжелых доспехах повисло на нем. Ривен увидел, как рукоять меча опустилась ему на висок, оставив после себя кровоточащую вмятину. Вверх по узкой лестнице бежали все новые и новые солдаты. Кто-то выбил вторую дверь ногой, и нападавшие бросились внутрь. Раздался женский крик.

Что-то словно бы надломилось в Ривене. Он заорал и бросился к Ратагану вместе с Байклином и Айсой. Его меч, описав короткую дугу, раскроил чей-то череп, а потом отскочил, ударившись о нагрудник кирасы. Покрытый бронею кулак попал ему в висок, и в голове Ривена раздался какой-то пронзительный свист. Краем глаза он уловил смутные очертания фигур, отступающих по лестнице вниз. Они тащили с собой бешено отбивающихся девушек. Ривен увидел длинные волосы Мадры, рассыпавшиеся по спине наемника, и вновь рванулся вперед, ощущая во рту привкус крови. Гнев, переполнявший его, придал ему сил.

Закованная в железо фигура внезапно встала на пути у Ривена, и еще один сокрушающий удар в челюсть уложил его наземь. Возбужденный такой легкой победой талскерский страж на секунду замешкался, глядя на поверженного врага, но уже в следующий миг посох Айсы метнулся вперед, точно жало змеи, и ударил его между глаз. Тот упал прямо на руки своих сотоварищей, толпящихся у него за спиной. Айса бросился вперед и вломился в самую гущу закованных в броню людей. Они отпрянули. Один кувырком полетел вниз по лестнице, от ударов его кирасы с ветхой стены посыпалась штукатурка. Айса, сжав посох покрепче, принялся молотить по головам. Тела корчились на полу, но врагов было много, они напирали, подавляя своим количеством. Все разом они навалились на Айсу, сумев усмирить его боевой посох. Миркан пошатнулся под весом повисших на нем солдат. Хриплый крик отчаяния и ярости вырвался из его горла, и Айса упал. Град ударов обрушился ему на голову. Последним усилием миркан оттолкнул одного из стражников, который, падая, врезался в Ривена, и тот упал. Он видел, как Байклин теснил неприятеля, — клинок его непрерывно мелькал и опускался на головы врагов, — и как упорно сражался старый Льюб. Но тут раздался звон разбитого стекла, и через заднее окно на лестничную площадку выбралось еще несколько наемников. Ривен попытался крикнуть, но его голоса никто не услышал. Он беспомощно наблюдал, как Льюба ударили сзади и он рухнул, точно подрубленное дерево. Байклин развернулся и с размаху вонзил свой клинок в горло одного из нападавших солдат. Брызнул фонтан алой крови. Но теперь Байклин остался один, а с двух сторон напирали враги, ступая по телам своих павших товарищей. Чья-то нога опустилась на голову Ривена и соскользнула на пол. На какое-то время он ослеп и оглох и ощущал лишь, как дрожит и трясется пол. В конце концов даже это ощущение померкло. Последнее, что увидел Ривен, было лицо наемника, который поднялся по лестнице после всех. Он широко скалился, обнаруживая отсутствие одного из передних зубов. Черные волосы густыми кудрями падали ему на лоб. Он принялся с упоением пинать лежащего в беспамятстве Ратагана. Прямо в лицо.