Алексей Бессонов - Королевский инженер

– И они были сосланы? – быстро спросил Хадден.

– Намного позже… это сейчас не важно. Спарфоры всегда – я повторяю, всегда, во все века после истории с Одутловатым – считались непримиримыми противниками Трона Пеллийского. Им не просто запретили появляться в столице, как прочим, они не имели права даже покинуть этот остров. Запрет не отменен до сих пор.

– Ясно… братец Дорта, насколько я помню, слишком увлекался пастушеством, в смысле, любил овечек? В те годы это не считалось особым грехом, но от короля следует ждать наследников… ха, да, было дело.

– «…да ни кастрат, ни мужеложец избранником достойным стать не сможет», – процитировала один из древних Гранитных Кодексов Дали. – Нет, наследники-то у него в итоге появились, там все дело было в репутации. Представляешь себе, что творилось в голове у Спарфоров все эти столетия, поколение за поколением? Они – Персоны Крови, и никто, ни один законник этот титул у них отобрать не сможет. Но какой крови? Какой?

Арвел захохотал так, что на глазах у него выступили слезы. Дорт Одутловатый, последний в своей династии, не оставил особой поживы историкам – правил он недолго, а основным его занятием была охота на морского зверя, ибо дела государственные не интересовали короля ни в малейшей степени. Собственно, и брата его Хадден вряд ли смог бы вспомнить, если бы по его персоне не проехался блистательный Логгин, чьими романами он зачитывался в юности.

– Спарфоры имели здесь достаточно дурную репутацию, – продолжала Дали, – драки, дуэли, какие-то похищения людей… но до суда не доходило – не хотели связываться. Колло – единственный сын в семье, и три года назад он куда-то резко уехал. Куда – теперь понятно: восстанавливать поруганную честь. С Эсмой они были близки уже давно… И вот он вернулся, да еще и с деньгами. Родители Эсмы не сопротивлялись их браку, однако празднование отложили. Чего они ждут – ясно без долгих раздумий. И, наконец, самое главное… Спарфор сейчас живет где-то в городе, но Эсма почти каждый день ездит к нему. Ее видели – не раз и не два.

– Вместе с ним?

– Вроде бы нет. Но та дама, которую мне удалось разговорить за два золотых, уверена, что они видятся как минимум два-три раза в неделю.

– Нашим сыскарям она на глаза не попадалась… Впрочем, если так, то… – Арвел раскрыл шкаф, выхватил чернильницу, перо и лист бумаги. – С Ларо договорено было так, что каждый вечер он станет отправлять доклад на имя коменданта, и посыльный останется ждать ответа. Они ее выследят! Будь я проклят, ты сделала больше, чем можно было представить! Теперь эти ублюдки у нас в кармане!

18

Молоденькие солдаты, хрипя от натуги, упирались в дубовые спицы колес – каждое по плечо, а то и выше. Хадден сам, буквально собственной спиной, ощущал, насколько же им сейчас тяжело. Огромные орудия, установленные на лафеты со множеством усиливающих скоб и косынок, каждая из которых пробита десятками заклепок, невозможно было выкатить на позицию лошадьми, поэтому надрываться пришлось мальчишкам, недавно еще ходившим за плугом на отцовской ферме и знать не знавшим о такой вот муке. Капитан Филбер тоже сочувствовал своим солдатам – мог бы, так и сам встал к колесу, но, выдерживая субординацию, истуканом торчал возле стремени Хаддена.

Арвел молчал. Присланные Илком строители всего лишь за два дня полностью убрали старое игровое поле, оборудовали зарядные ямы – неглубокие, чтобы легче доставать, но зато огражденные с двух сторон небольшой кирпичной стенкой, вполне предохраняющей от шальной искры. Помимо этого они расчистили в парке дорогу для тягловых коней и даже вынесли горы мусора из княжеского дворца. Теперь городские бродяжки обходили усадьбу десятой дорогой: кому охота спорить с королевским солдатом!

Наконец, четыре пушки первой батареи встали на свои места, и старшины поднесли к губам маленькие рожки, подавая сигнал отдыхать. Расчеты, конюхи, повара – пушки толкали все до последнего – буквально рухнули на землю там, где стояли.

– Пусть старшины прикатят сюда бочку с водой, – разлепил губы Арвел. – Солдат не держат ноги.

Филбер, часто закивав головой, сорвался с места, подбежал к двум своим лейтенантам, указывая на провиантские фуры в глубине парка, а Хадден тем временем подъехал вплотную к ближайшей пушке. Некоторое время он пристально всматривался в разномастные прямоугольники крыш на холме под террасой усадьбы, а потом, к изумлению лежащих на земле солдат, одним прыжком переместился из седла своего огромного коня на ствол орудия, который, будучи задран вверх, находился почти вровень с крупом Кила. Устроившись поудобнее, Арвел достал из кожаного тубуса подзорную трубу.

– Эй, парни! – позвал он, не оборачиваясь, – А ну, наводи меня по вертикали!

Из расчета орудия встали четверо наводчиков и, испуганно переглядываясь, принялись очень осторожно крутить два больших маховика. Ствол медленно пошел вниз.

– Смелее, лодыри! – гаркнул Арвел. – Не ленись на чарку заработать! Теперь… С-стоп! По местам стоять, руки на ручках!

Он поднял трубу, прошелся по горизонту, потом уперся в светлую скалу Южного Рога, на которой неистово лупили молотами сотни каменщиков: если всмотреться в эту суету взлетающих и опускающихся спин, то в ушах сам собой появлялся звонкий стук…

– Вниз помалу! Стоп!

Ствол выровнялся. Теперь Хадден исследовал залив более тщательно. Застывшие у маховиков солдаты стали тихонько вздыхать, но никто не проронил ни слова, даже Филбер, незаметно подошедший к лафету. Через три минуты инженер сложил трубу, легко спрыгнул на землю и подбросил пальцами серебряную монетку, которая тотчас была поймана самым ловким из наводчиков.

– Молодцы, ребята! Господин Филбер, прикажите принести сюда счислительный столик и те таблицы, что вы показывали мне вчера вечером.

Из длинной желтой фуры, в которой возили всякое инженерно-техническое имущество, два лейтенанта принесли «стол академика Айро» – хитрую складную штуковину со множеством шкал, реек и передвижных планок, позволяющую артиллеристам быстро производить вычисления при смене позиций. Арвелу подали складной стульчик; поверх стола Филбер положил папку с бумагами.

Хадден достал из кармана свой любимый красно-синий карандаш:

– Всего две поправки, господа, – он порылся в папке, нашел нужный лист, – вот здесь и… Вот, угол горизонта. Вот так… Прошу эти поправки пересчитать заново – в конце концов, я могу ошибаться. На этом все. Удачи!

У ворот усадьбы его ждали солдаты личного конвоя под командованием коренастого старшины с длинным шрамом на левой щеке.