Ватутин Алексеевич - Знак Змееносца

   Арка во дворе дома словно всасывала в себя весь мир... Лопалась кожа.... Лопались пузыри... Лопались надежды и глупые стёкла...

   -- Системная ошибка номер три тысячи семьдесят два... -- раздался ровный механический женский голос, -- просьба обратиться в техническую службу поддержки...

   А Мут громко хохотал, будто помешанный...

   -- Равнение на знамя! -- резко выкрикнул красноармеец, поднявший на небольшой лебёдке кумачовый флаг с серпом и молотом.

   Гондола монгольфьера была открытой, и ветер прохладный свистел между стропами, под огромным баллоном.

   Двое других красноармейцев отвлеклись от газовой горелки, которая с шипением подавала пламя в недра воздушного шара, и вытянулись по струнке, вскинув ладони к козырьку.

   Шаба и Нимрот с любопытством наблюдали за этим обрядом, как им казалось, древнего культа.

   Город выглядел клочком бумаги с начертанным на нём планом домов и улиц, которые, словно огромный паззл, вписаны в огромные круги, увенчанные зубцами...

   В зеленовато-бежевом мареве неба, на расстоянии метров пяти, висел в воздухе огромный красный рубильник, с надписями "вкл" и "выкл", со здоровенной металлической рукоятью.

   Шаба смотрела на всё это с грустным и задумчивым взглядом.

   -- Богиня, -- прошептал царь настолько громко, чтоб перекрыть свист ветра, но так, чтоб красноармейцы не слышали, -- когда у вас такие грустные глаза, выполненные в стиле русской иконописной школы пятнадцатого века Прошлой Эры, мне кажется, что мы вот-вот умрём в жутких страданиях...

   Шаба молчала...

   Красноармеец, который вероятно, был старшим по званию, расстегнул клапан кармана гимнастёрки, и вынул оттуда конверт с надписью, сделанной синем химическим карандашом: "Вскрывать строго за пять метров до объекта".

   На оборотной стороне конверта стояли шоколадные печати застывшего сургуча.

   Комиссар сломал печати, молча достал лист тонкой папиросной бумаги и, бегая зрачками, прочитал текст. Затем, аккуратно сложил бумагу, и убрал в кожаный планшет, пристёгнутый к портупее.

   -- Приказ Народного Комиссариата Внутренних Дел, за номером ноль тринадцать, дробь два! -- лицо его, землистого цвета, и нахмуренные брови буравили обоих бойцов, -- двум, дружественным нашей советской республике, бессмертным сущностям, необходима помощь бойцов Рабоче-крестьянской Красной Армии! Боец Приходько!

   -- Я! -- один из стоявших ближе, сделал шаг вперёд.

   -- Приказываю, -- комиссар сжал тонкие губы, -- сделать затяжную петлю, и накинуть на рычаг рубильника. Выполняйте!

   -- Есть!

   Со второй попытки, лихое ковбойское лассо, было накинуто на рукоять рубильника.

   -- А теперь потянем, ребята!

   За канат схватилось шесть мозолистых рук. Шаба продолжала смотреть на всё это отстранённо и задумчиво.

   -- И... раз! Иииии... Два!

   Раздался громкий стальной лязг, и рычаг рубильника перешёл в положение "откл".

   И тут...

   Огромная воронка поднялась снизу... ветер усилился и завыл, а воздушный шар начал резко опускаться вниз... как в безумном падающем лифте... конечным пунктом этого спуска была высокая арка старого дома... Она приближалась, словно открытая пасть... а может это и была пасть Мута?

   -- Системная ошибка номер три тысячи семьдесят два...

   Я вздрогнул, прижавшись к кирпичной стене: на меня, из золотистого тумана катилась металлическая больничная кровать, на ржавых роликах... Нет -- видно у меня, крыша всё же поехала: на кровати висела табличка "пациент N13", и, на ней, вальяжно восседал человек в полосатой пижаме, закутанный в простыню, с дуршлагом на голове. Глаза, за линзами его треснувших очков, казались огромными...

   -- Баал приветствует Баала! -- он хихикнул, и слегка приподнял свой головной убор.

   -- Господи... опять... -- простонал я, закрыв голову руками.

   -- И ничего не опять! -- он нахмурился, но подмигнул... -- тебе привет!

   -- Я понял, -- вздохнул я.

   -- Не понял ты, -- он улыбнулся, -- я твоё тело, глупый...

   -- Очень рад тебя видеть, -- кивнул я, -- а как же это?

   Для убедительности, я поднял руки вверх, и немного пошевелил ладонями...

   -- Это Хор Велес...

   -- По ходу, моя известность в шизоидных мирах, просто шкалит, -- пробормотал я.

   -- Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что Ядро встало... намертво!

   Он сделал настолько значительное лицо, что, казалось, будто я должен аплодировать.

   Я захлопал в ладоши.

   Тот комично поклонился, прижав руки к груди.

   -- Последнее, что я хотел бы тебе сказать -- береги её... как себя...

   Из его правого глаза медленно сползла слезинка, блестя мокрой дорожкой...

   -- Ты должен разрушить это долбанное Мироздание! Приготовься к синтезу, будет немного больно...

   И вдруг... кровать дёрнулась ко мне... и... исчезла в охристом тумане... Растворилась в воздухе, обжигая мне кожу...

   -- Системная ошибка номер три тысячи семьдесят два... -- раздался ровный механический женский голос, -- просьба обратиться в техническую службу поддержки...

   Я пересилил свои страхи... я шагнул в арку музейного дома... видения исчезли... Я знал, я верил: Дороти там, за этим порталом с надписью "ВЫХОД".

   Там, снаружи, явно что-то происходило... Знакомой улицы не было. Точнее -- в приглушенных цветах там была совсем иная панорама.

   Сновали люди, автомобили -- дикая, варварская суета...

   Я, зачем-то вынул из чехла свой сакс... Я начал дуть в мундштук: послышался хриплый вскрик...

   От чего тут всё так нелепо?

   Передо мной, была широкая улица... и...вдруг я заметил -- девушка в чёрном плаще перебегает дорогу...

   Резко забросив сакс за плечи, я побежал вперёд...

   Не знаю, зачем я кинулся к ней... Да -- кажется, всё изменилось, но я не успел понять что именно... скрип шин и бешеный визг тормозов... удар в печень, красные круги перед глазами... чья-то рука хватает меня за плечо, а чехол с саксом затягивает обратно в арку дома... откуда здесь машины в заповедной зоне? Это была последняя нелепая мысль в моём мозгу...

   Шершавый асфальт... кожа... боль...

   -- Илу, отец небесный...

   -- Девушка, успокойтесь....

   Громко ревела двухтоновая сирена...

   -- Разряд!

   -- Вот -- выпейте...

   -- Прости меня, Балу, что я думала о себе... прости меня...

   -- Адреналин!

   Противный писк и прямая линия осциллографа...

   -- Сделайте же что-то!

   -- Успокойтесь... вы мешаете...

   -- Больно... ему больно...

   -- Отмучался...

   Автомобиль скорой помощи приближался к улице академика Сахарова.