Джудит Тарр - Солнечные стрелы

Видишь? Тут нет никаких убийц. Он всегда любил поддразнивать свою личную охрану. Она сделала все, чтобы обратить на себя внимание и дать ему возможность уйти. Тяжело задышала. Дернулась. Выронила из рук безделушку, с громким стуком упавшую на стекло при лавка. Он скользнул внутрь лавчонки неестественно быстро, как юл-кошка. Вэньи замерла. Не сейчас, думала она в смятении. Не сейчас, потом, когда-нибудь, пусть он уйдет. Его лицо подернулось холодом. И произошло худшее из всего, что могло произойти.

Леди, сказал он.

Ваше величество, ответила она. И взглянула на дверь. Она никогда не считала Эсториана крупным мужчиной. Айбуран и некоторые гвардейцы намного превосходили его. Однако здесь, в замкнутом пространстве, он показался ей огромным, как башня из черного камня, его голова упиралась в потолочную балку, плечи словно раздались, заслоняя дверной проем. Он возмужал и уже не выглядел мальчиком-переростком. Лицо посуровело, черты его обозначились резче. Он не был красавцем, но в его движениях сквозила грация ястреба или степного кота. Ее тело тянулось к нему. Глупое, безрассудное тело. Она все еще любила его. Она сказала первое, что пришло в голову.

Ты хочешь купить что-нибудь для Галин?

Для ее сестры, сказал он после затянувшегося молчания.

Думаю, это может тебя заинтересовать. Она вновь взяла с прилавка вещицу, которую только что выронила из рук. Это была подвеска оригинальной формы, изящно сработанная. Мелкий алмаз сиял, как язычок пламени, и золотая оправа при повороте изделия придавала ему цвет янтаря. Эсториан скованно пошевелился. Он не коснулся пальцев Вэньи, когда принимал кулон.

Это отлично подойдет к цвету ее волос, сказал он.

Надеюсь, что так. Эсториан взглянул на нее. Глаза ее вспыхнули, как два маленьких солнца.

Мне говорили, что ты опекаешь Галию?

Айбуран приказал мне. Он нахмурился, услышав имя жреца.

Я рад, что малышка находится под надежной охраной.

Ты не боишься, что я придушу ее во сне?

Ты собираешься сделать это? Он становился самим собой. Я освобожу тебя от этой обузы, если хочешь. Милорд жрец может найти более достойное занятие для тебя.

Милорд жрец наложил на меня епитимью во искупление прошлых и будущих грехов, сказала она. Это послушание не тяжелее других. И я вовсе не собираюсь отказываться от него.

Даже если я прикажу?

Ты не верховный жрец. Он помрачнел, его челюсти сжались, голос стал ровен и сух.

Да, я не верховный жрец, но ты как-никак... моя наложница. Гадкая радость шевельнулась в душе Вэньи. Он сердится, он теряет точку опоры. Она изгонит это мелкое чувство прочь, но потом, когда вдоволь им насладится.

Ты боишься, что я могу дурно повлиять на нее?

Я думаю, что тебе неприятно общаться с ней.

Почему? Она вполне милая девочка. А ты, она помедлила, ты больше чем следует мнишь о себе. Она хотела, чтобы он ударил ее. Она видела, как он борется с желанием сделать это. Эсториан потер руками виски и рассмеялся.

Что ж, я признаю это. Я знаю, что порой бываю несносен. Но разве ты не можешь проявить ко мне хоть капельку милосердия? Она промолчала. Потом посмотрела ему в глаза и спросила:

Что ты думаешь обо мне?

Ты сама знаешь.

Нет, глухо сказала Вэньи, теперь я ничего не знаю. Я полагала, что знаю тебя, когда мы были вместе. Теперь все прошло.

Мы не должны ссориться, вымолвил он тихо, словно самому себе. Не должны. Все еще только начинается.

Скорее заканчивается.

Нет, сказал Эсториан с такой уверенностью, словно его императорская воля могла влиять на ход времен и событий. Он стоял перед ней печальный и беззащитный, как прежде. Она могла прикоснуться к нему, могла положить ладони на его грудь и услышать стук его сердца. Одно слово, и он обнимет ее и уже никогда не отпустит. Она чувствовала, что обладает огромной силой, превосходящей магию и даже ту энергию, которая управляет движением миров. Черная фигура встала за ним. Золотые глаза оглядели ее, львиные глаза, не имеющие лица. В них не было ни упрека, ни ненависти. Они улыбались. Эти глаза знали о ней гораздо больше, чем когда-либо мог знать Эсториан. Они видели ее насквозь, с ее слабостями, грешками, тщеславием и непомерным желанием раздвинуть границы возможностей, отпущенных ей природой. Эсториан шевельнулся. Он был уже не с ней, хотя тело его не переменило позы. Он исчез в тени собственной тени. Странная сила Вэньи пропала. Оленеец пожрал ее. Она прекратила борьбу. Малодушие, мудрость она не искала названия своему nrqrsokemh~. Два ребенка, погибший и тот, что только должен был появиться на свет, связывали ее по рукам и ногам. Оленеец знал все о ней, но ничего об этом. Он владел императором. Она владела гораздо большим. Она держала в своих руках жизнь наследника Эсториана, она несла ответственность за будущее обеих империй.

ГЛАВА 38

Когда лед на дороге растаял, императорское войско вновь двинулось в путь. Эсториан чувствовал себя великолепно, его сущность расправилась, сила росла. А главное к нему вернулось ощущение земли. Она болела и горбилась по краям, но сердцевина ее оставалась здоровой. Его шествие не несло ей вреда. Наоборот, она расправлялась и тянулась к нему. Он словно очнулся от долгой и тяжкой болезни. Солнце и воздух вливались в него, изгоняя из легких остатки затхлости, он засмеялся, когда понял, что мурлыкает себе под нос какой-то легкий мотив. Разведчики ускакали вперед, войско тянулось сзади. Он обернулся через плечо. Воины, которых он мог видеть, откликнулись на его улыбку. Истые варьянцы, они были рады дороге, они засиделись в Кундри'джАсане.

Я все думаю, как мне быть дальше? сказал он Корусану, подъехавшему к нему с фланга. Оленеец последнее время держался на некотором расстоянии от него. Он ехал на Чирае, и Умизан скорее дал бы вырвать из своей ляжки кусок мяса, чем позволил бы серо-коричневому ублюдку соседствовать с ним. Эсториан закинул правую ногу на переднюю луку седла, чтобы немного размяться.

Я понял, что не могу жить в своем собственном дворце. Как мне поступить теперь? Разрушить его до основания и построить на этом месте новый?

Прежде чем что-то ломать, надо навести порядок в империи, сказал Корусан.

Благодарю за совет, ухмыльнулся Эсториан. Ты становишься занудой. Он опустил ногу и толкнул Умизана в бок. Черный как смоль жеребец, казалось, только того и ждал. Он подобрался и в три прыжка одолел расстояние до гребня холма, на который они взбирались. Далее дорога бежала вниз, опускаясь в чашу долины. Ни разведчиков, ни каких-либо признаков опасности. Дорога казалась пологой и гладкой. Городок, расположенный на другом конце гигантской выемки, купался в солнечных лучах, поля были распаханы под зимний пар, но людей не было видно. Селяне в зимнее время старались без особой нужды не покидать жилищ, и угроза гражданской войны только укрепляла их в намерении отсидеться за крепкими стенами. Он поскакал вниз под веселые возгласы воинов и ржание сенелей: войско переваливало через бугор. Внезапно Умизан замедлил бег и вскинул рога. Эсториан улыбнулся ветру, жалящему лицо. Небо вновь обещало дождик, а возможно, и снег. Что-то вроде пирамиды, сложенной из камней, смущало жеребца. Он закрутил мордой и отпрянул в сторону, потом вовсе остановился. Эсториан сжал бока Умизана коленями, побуждая его к движению. Сенель крутанулся на месте, фыркнул и опустил рога. Эсториан вонзил в неожиданное препятствие свирепый взгляд.