Христо Поштаков - «Если», 2001 № 05

«Вы когда-нибудь восхищались стилистикой пустоголового автора?» — спросил однажды Курт Воннегут. К несчастью, мы делаем это регулярно. Однако недостаток нынешних дискуссий о НФ еще и в том, что у нас теперь есть и пустоголовые теоретики.

Чтобы грамотно рассуждать о состоянии литературы, необходим анализ данного жанра за последние несколько лет. Вместо этого критики предпочитают опираться на наблюдения и гипотезы, которые давным-давно устарели. С другой стороны, существует еще один немаловажный фактор. Грегори Бенфорд утверждал, что когда в основе НФ лежит наука, она становится «в конечном итоге неподвластной модам, поскольку ее ценности имеют эмпирическую основу… НФ создает миры, которые не воспринимаются как метафора, поскольку они реальны. Читателю предлагают стать участником поразительно странных событий, а не просто искателем намеков».

Итак, НФ стремится к «реализму будущего», которое и является, по мнению Бенфорда, необходимой составляющей фантастики: «На протяжении XX столетия мейнстрим-литература упрямо избегала задумываться над концептуальными изменениями. Завтра, сдав позиции, она еще больше ограничит себя в выборе тем». Слабая по мысли НФ, нередко весьма неплохо написанная, продолжает подражать современному мейнстриму. И терпит неудачу — вместе со своими адвокатами-теоретиками, — поскольку не в силах соответствовать писателям и мыслителям «твердой» НФ, которые с готовностью учатся на окружающих их примерах, не отрекаются от прошлого, а смотрят в него (ведь все мы путешественники во времени, не так ли?), пытаясь понять, что представлялось разумным читателям того времени».

В XX веке сформировался и другой Канон НФ, расположившийся за пределами территории «хранителей врат» и «ханжей от литературы», чьей первейшей целью всегда было с помощью денег или настойчивых фраз удерживать в своих руках право решать, что есть что и кто есть кто. Это Канон, вещающий исключительно со своих страниц, обращается к читателям, которые читают и мыслят самостоятельно и не зависят от критиков и рецензентов, заранее знающих ответ и тем самым извращающих естественную реакцию читателей. Не ведая друг о друге, эти читатели, многие из которых сами писатели, составили ежегодно пополняемый перечень. Свести их версии в единый список никому не под силу, разве что Борхесу, который вряд ли решился бы предать его огласке. Хотелось бы мне иметь такой список.

Я показал это эссе знакомому писателю-фантасту.

— Ну, и что ты думаешь?

— Ты смеешься! То, чего ты хочешь, слишком сложно.

— Ну хорошо, а сам-то ты из чего исходишь? Чем пользуешься в своей НФ?

Он пожал плечами.

— Чужой фантастикой, ведь там уже все сказано.

— Тебе не стыдно?

— Нет. Все отлично, я на взлете. Есть и деньги, и девицы.

— Доволен?

— Точно!

— Правда? — переспросил я.

— Это все, чему я научился.

— Думаешь, теперь уже слишком поздно?

— Послушай, ты хороший парень. Но от меня-то ты чего хочешь? Выставить меня подлецом?

— Извини, но ты сам выставляешь себя таким в глазах тех, кто умеет думать.

— Послушай, мои поклонники читают нутром, а не мозгами! Я знаю, звучит не слишком красиво… Но дай мне других читателей.

— А кто их такими сделал? — спросил я.

Когда ответа не последовало, я продолжил:

— Разумеется, можешь писать, что хочешь, хотя, подозреваю, как раз этого ты и не способен себе позволить. Вероятнее всего, ты пишешь то, что требует рынок — во всяком случае, как ты эти требования понимаешь.

— НФ — не теоретическая монография. НФ — художественная литература, где важен прежде всего стиль. К тому же думать — такая скука!

— Тогда, выходит, все пропало. Мародеры из СМИ — у врат Града НФ, но город давно разрушил себя изнутри, он слишком долго кормился собственным наследством. Новый Град НФ может возникнуть только из осмысления все расширяющейся базы знаний, а не из переработки или перекраивания на новый лад подержанных идей и тем.

— Ты это серьезно, черт побери?

— Представь себе кредитование. Линия кредита может какое-то время функционировать, занимая у соседней. Но в какой-то момент своей деятельности все они нуждаются в притоке реальных денег. В науке и научной фантастике это происходит за счет новых наблюдений и экспериментов, иначе разгулявшееся воображение оказывается привязано лишь к собственным реперным точкам, причем последние все больше теряют связь с реальным миром. Результат этого в финансовом мире — банкротство, в науке — провальные теории, а в научной фантастике — тривиальность.

— Но ведь продается же!

— Только потому, что слишком мало читателей обращают внимание на то, что происходит.

— Ну и что? Книга, которую ты не читал, для тебя книга новая.

— Прекрасно — в том случае, если все, чего ты хочешь, это деньги. Но как насчет достижений? Они остаются даже тогда, когда книга не опубликована, это как рекорд прыжков в высоту, которого у тебя никто никогда не отнимет.

— Ну-ну. Спустись на землю.

— Спуститься на землю? Великому, творческому жанру литературы надо спуститься на землю и отдать все за публикацию?

— Ты вынуждаешь меня сказать — да. Т. С. Элиот, кажется, однажды заметил, что слишком большая доза реальности человеку противопоказана… Мне надо выпить.

Неплохая идея, когда ничего другого не остается…

КОНСИЛИУМ

Елена Барзова

ПЛОХУЮ КНИГУ НЕ СПАСЕТ НИ СЕКС, НИ МОРДОБОЙ

Читатель, возможно, не задумывается о том, что между ним и автором стоит еще один человек, от которого во многом зависит судьба книги. Более того, без его решения книга может просто не выйти.

Эдуард Геворкян: Вряд ли кто будет оспаривать тот факт, что ACT — один из лидеров отечественного книгоиздательства. Но мало кто знает, что творится на кухне, а вернее даже, на переднем крае битвы за читателя. Так как вам, Елена, редактору отдела фантастики, сидится в «окопах»?

Елена Барзова: Видите ли, Эдуард, с одной стороны, это действительно кухня, а на любой кухне всегда что-то варится, парится и жарится, а иногда подгорает; а с другой стороны — это и впрямь передний край битвы за аудиторию… Хотя, мне кажется, самая передовая — это процесс реализации книг. А что касается нашего пребывания в окопах, то, знаете ли, хорошо сидится! Даже на удивление хорошо. Видать, привыкли. Человек ко всему привыкает. Главное — не думать. То есть вообще — ни о чем! Если задумаешься, становится страшно, а так — сделал книгу и забыл. А за этой книгой — другая, пятая, двадцатая, сотая… Мои коллеги давно пришли к выводу, что все мы работаем на автопилоте. При таком темпе работы — книга за три дня (включая переиздания) — времени на рефлексию просто не остается. Дело в том, что рынок все равно непредсказуем. Разумеется, мы планируем серии, все это замечательно, но, по правде говоря, немного напоминает шаманское камлание. Знать, повторяю, знать, что хочет читатель, очень трудно, практически невозможно. Поэтому мы решили не гадать, а исходить из книги как таковой. Пусть это, на первый взгляд, звучит банально, но именно здесь скрыта истина: если в книге сконцентрирован труд автора, переводчика, редактора, художника, реализатора, книга сама найдет путь к сердцу читателя. И что характерно — такой подход себя оправдал. А вы говорите — окопы…