Христо Поштаков - Так будет справедливо, Боткин !

Поштаков Христо

Так будет справедливо, Боткин !

Христо ПОШТАКОВ

(Болгария)

ТАК БУДЕТ СПРАВЕДЛИВО, БОТКИН!

Фантастический рассказ

Когда мне лень заняться чем-то серьезным, я предаюсь глупостям. Вот и сейчас взял, да и ляпнул: "Я скромен, трудолюбив, талантлив". И сей же миг, схваченная чуткими микрофонами фраза высветилась на зеленом экране, а принтер не замедлил вывести ее на бумагу. Я поспешно стер строку, вырвал кусок бумажной ленты и давно отрепетированным движением швырнул в мусорную корзину. После этого я принялся бродить взглядом по автоматической фонотеке, ящичку для дискет, беспорядку на письменном столе, пока зрачки не уперлись в родинку на моем носу. Мягкие лапы тоски сжали горло. Завидовать такому ничтожеству, как я просто смешно. Когда я шел в свой кабинет, услышал, как кто-то из коллег, толпившихся в коридоре, сказал, будто плюнул: "Вы только поглядите на этого задавалу! Надулся, как индюк, того и гляди лопнет!". Ах, если бы они только могли заглянуть в мою душу! Они бы поняли, как сильно ошибаются. Я не чванлив, скорее наоборот - чересчур застенчив, а мое дьявольское трудолюбие - всего лишь попытка скрыть бесхарактерность, которая следует за мной повсюду. Как собачонка на поводке, семенящая за моими генетическими задатками. И спустить этого зверька с поводка - все равно что сбросить с себя кожу... Не понять тому, кто не пытался. А вот меня давно грызет это неистовое желание, и после каждой экспедиции оно становится все сильнее и сильнее. "Я должен измениться, - непрерывно твержу самому себе. - И ведь нужно-то всего ничего - сделать шаг, переступить через гены, вылезти из кожи! В конце концов, можно просто сменить профессию, начать новую жизнь и, наконец, почувствовать себя рожденным заново". Но, увы, треклятая бесхарактерность вцепилась в меня мертвой хваткой, и откуда-то изнутри наплывает зловещая сцена, из-за которой я так себя ненавижу. Всякий раз я встречаюсь с отчаянно молящим взглядом Боткина, присевшего на корточках перед синтезатором, натыкаюсь на строгие черты лица того, кто взял на себя роль судьи, и вижу свою безвольно поднятую руку - жест, отнявший у человеческого существа последнюю надежду на защиту, жест, надолго предопределивший чужую судьбу. Почему я так поступил? И сколько ни угрызайся совестью, ничего ведь исправить нельзя. Ну отчего в моей жизни все всегда начинается банально, но плохо заканчивается?.. А впрочем, судите сами. Мои командировки зависят исключительно от старцев из Института внеземных культур. И никогда не знаешь, что втемяшится в их умные головы. А уж если втемяшилось, то все - никому их не переубедить. И вот бюджет экспедиции составлен и одобрен, а я, тридцатипятилетний суперполиглот, должен всего-то приступить к выполнению очередного непосильного задания: к примеру, подготовить приветствие разумным амфибиям с Дельты-88, которое надлежит проквакать в разных тональностях. И не спасают меня ни измученный вид, ни маленький рост - оно и понятно: никто ведь меня не принуждал браться за детальное изучение структур более сотни языков, распространенных во Вселенной. "Ли Фонг, - речет кто-нибудь из старцев, - я уверен, ты обязательно справишься". И покровительственно похлопывает меня по плечу, а я лишь рассеянно моргаю и приступаю к исполнению своих опротивевших обязанностей. Работаю с чувством глубокого отвращения, а воспоминания неизменно возвращают меня к той последней экспедиции. Экипаж был небольшой - всего три человека: капитан Тенев общепризнанный ас нуль-переходов и одновременно большой знаток всяческих тонкостей внеземной психологии; упомянутый выше Боткин специалист-космобиолог, и ваш покорный слуга. Без лишних приключений мы добрались до галактики Н-83, после чего на ионной тяге направились к Тэте-7 - вошедшей уже во все каталоги скучной планетке с примитивной гуманоидной цивилизацией. Тщетно мы пытались понять, чем вызван интерес к ней со стороны Института. О личной жизни своих спутников я знал немного. Например, что у капитана красивая жена, которой он регулярно закатывает скандалы по причине жутко ревнивого характера. А Боткин ненавидит корабельные синтезаторы, потому что они, по его глубокому убеждению, готовят исключительно помои вместо еды. Еще я слышал, что он большой любитель приврать. Может быть, поэтому он до сих пор не женат. Уже миновала неделя стандартного времени, раздробленного на неравные интервалы капризами местного космоса. До полного отупения навалявшись в своей каюте, я решил развеяться и отправился в кают-компанию. Переступив порог, я тут же напоролся на визгливый голос Боткина, стоявшего перед капитаном, бурно жестикулируя длинными руками. При этом его тщедушное тело извивалось в неистовстве экстаза - ну, натурально гигантский червь с Эты-9 в самый разгар брачного периода. Мои бедные уши стремительно увяли, но все-таки я решил дослушать до конца. Все-таки небылицы Боткина хоть как-то разбавляли однообразие экспедиции. - Я добрался до вершины холма, - возбужденно верещал Боткин. - Жуткие звери карабкались по склонам, окружая меня, и клацали мощными челюстями. Я сжимал в руке дезинтегратор, и, не взирая на строжайший запрет, решил во что бы то ни стало очистить планету от этой мерзости. И я нажал на спуск... Он не договорил, застыв с выпученными глазами и открытым ртом - зона растянутого времени обычное явление в этой части космоса. Я уж начал было прикидывать, как долго придется любоваться на эту пучеглазую рожу, когда автоматике удалось-таки разбудить корабельный хроностабилизатор, и Боткин продолжил, как ни в чем ни бывало: - ...завертелся вокруг своей оси. Прямо под ногами я увидел гладкую поверхность. Вместе с тварями дезинтегратор уничтожил на склоне холма всю растительность и даже камни. Каково же было мое удивление, когда истребленные мною чудовища вновь материализовались передо мной - из ничего. Скорее всего, они обладали способностью самовосстанавливаться... не утрачивая, однако, плотоядных привычек. Они снова ринулись на меня, и мои шансы на спасение стремительно упали. Но тут я вспомнил о персональном антиграве. Я сформулировал мысленный приказ... Новый каприз неоднородного времени прервал тираду. Взгляд Боткина застыл, застыл и огонек экзальтации в зрачках, а насмешливо изогнутые губы по-прежнему целились в нас - в невольных жертв, которым негде было скрыться и некуда убежать. На этот раз мы попали в зону гораздо большей плотности, и хроностабилизатор не справился с такой нагрузкой. И мои мысли потекли, как растительное масло - тягучие, жирные, не способные анализировать. Наконец мы выскользнули. Капитан молодецки тряхнул гривой волос, щедро украшенной сединой и отдал приказ готовиться к посадке. Так я и не узнал, чем же завершилось "ужасное" приключение Боткина. Опоры звездолета осторожно коснулись твердого грунта. Мы высвободились из защитных губчатых коконов и приступили к исполнению прямых обязанностей, которых у меня, говоря по правде, и не было. Спустя несколько часов мы, так сказать, закрепились на позиции. На участке, параметры которого определяла инструкция, роботы смонтировали защитное поле, установили хроностабилизаторы, воздвигли для нас временное обиталище и замерли в ожидании новых приказаний. Атмосфера планеты оказалась пригодной для человеческого организма, и мы уверенно шагнули из корабля, чтобы размяться. Одной своей половиной Тэта, подобно Меркурию и Луне, была постоянно обращена к центральному светилу системы. Мы совершили посадку у самой границы теневой стороны, где влажный климат создавал наиболее благоприятные условия для жизни. К югу простирались раскаленные пустыни, а на севере - царство вечных льдов, затянутых мраком. Планета встретила нас холодным влажным ветром, который дул здесь круглый год, благодаря непрерывно совершающейся конвекции воздуха в этой зоне. Островки грязно-зеленой растительности сменялись мрачными болотами, по которым время от времени скользили тени каких-то животных. Одним словом, планета нас не очаровала, и только Боткин подавал вялые признаки оживления. Недалеко от нашего лагеря находилась деревня аборигенов, которые не замедлили явиться к нам целой делегацией. Выглядели они вполне дружелюбно и до такой степени одинаково, что если бы не густые узоры татуировок на их темно-синих лицах, вряд ли мы смогли бы отличить их друг от друга. Я сразу сообразил, что самый разрисованный из них и есть вождь, или что-то в этом роде. Капитан пришел к тому же выводу, потому что кивнул мне и велел роботу пропустить аборигена сквозь защитное поле. Я поежился от неприятного предчувствия, однако занялся настройкой фоноаппаратуры, которая должна была корректировать несовершенство моего артикуляционного аппарата. Я извлек специально припасенные для таких случаев палочки и принялся постукивать ими в особом ритме, при этом еще и цокая языком в разной тональности. Я уже почти добрался до середины приветствия, когда туземец резким жестом прервал мои лингвистические муки. - Ты плохо говорить, бататва, - проскрипел он попугайным голосом. - Поэтому Тутма, верховный жрец священный камень, говорить на космолингве. Другие люди, которые быть до вас, оставлять аппарат обучаться. Тутма обучился. Другой капитан сказал, что вы когда-нибудь прийти и принести батарейки для красивый картинки. Вы их приготовить, Тутма прийти снова - деревня близко. Потом нас изучать. Тэтиец с надменным видом покинул наш лагерь, повергнув меня в оцепенение. Я вдруг почувствовал себя лишним, ненужным. Эти типы, додумавшиеся всучить дикарям обучающий компьютер, обошлись со мной жестоко, они обманули меня! Да что там я! Они нарушили запрет на распространение новых технологий среди латентных цивилизаций! Боткина, похоже, эти мелочи нисколько не смущали. Он ничуть не был огорчен, судя по тому, с какой прытью кинулся догонять жреца. Капитан, рассеяно зевнув, проводил его взглядом. Со смятением в душе я отправился в свое скромное жилище. Пытаясь забыться в объятиях гидравлической кровати, я улегся на спину, тупо уставившись в потолок. Но и это не помогло избавиться от неприятных мыслей. Тогда я принялся считать роботов и довольно долго этим занимался, пока, наконец, сон не снизошел на меня. Проснулся я в прежнем мерзком настроении, и потому решил провести день перед головидиком, крутя архивные фильмы. В тесном пространстве каюты толпились полчища римских легионеров, Наполеон бесславно покидал Россию, Клеопатра оплакивала Юлия Цезаря, чтобы уже в следующее киномгновение обнимать Марка Антония, Гамлет вещал о бедном Йорике, его сменяли Король-солнце или генерал Кромвель. Так продолжалось до тех пор, пока это развлечение мне вконец не надоело. И тогда я осознал, что все не так уж плохо, как мне казалось. Я вырубил головизор и возжелал живого общения с кем-нибудь из себе подобных. Все помещения оказались пусты. Выйдя из корабля, я едва не споткнулся о капитана, приютившегося у собственноручно сложенного очага - он явно не торопился приступать к выполнению намеченной программы, сосредоточив все внимание на апетитном шкворчании отбивных, подрагивавших на самопальной решетке. Мясо было синтетическим, но его аромат все-таки вызвал знакомое ощущение опустошенности в желудке, сопровождаемое обильным выделением влаги во рту. - Ну что, прошла твоя меланхолия? - не удержался от подковырки Тенев. Он поднял на меня глаза и, увидев выражение моего лица, примирительно вздохнул: - Ладно уж, присаживайся, сейчас еще парочку положу. - А Боткин где? - спросил я, пристраиваясь рядом. - Часа два назад доложил, что находится в какой-то большой хижине. С тех пор никаких сообщений от него не поступало. Да оно и понятно - ты погляди, что творится вокруг! Пока он переворачивал отбивные, я заметил, что голубое светило окрашивается в фиолетовый цвет. Вероятно, местная солнечная система проходила сквозь зону повышенных хроноискажений, поскольку стабилизаторы стали издавать нехарактерный басовый звук. При мысли о Боткине я почему-то почувствовал неловкость: я-то бездельничал (хотя, право же, это не в моей натуре), а каково там ему, бедолаге, вдалеке от лагеря?.. Ага, вот и он - легок на помине! "выплыл" из-за ближайшего холма в компании толпы туземцев. Их движения казались смешными, будто при замедленной съемке. В следующее мгновение я понял: Боткин - мчится, убегает от неведомо чем разгневанной толпы. Судя по выражению его лица, он изрядно выбился из сил. Я толкнул капитана, приглашая полюбоваться забавной картиной. Тот отреагировал моментально, метнувшись к кораблю, где находился пульт управления защитой. Боткин по-прежнему лидировал и к финишу пришел первым, а туземцы уткнулись в незримую, но непробиваемую стену. Оказавшись отрезанными от лагеря, они не спешили уходить, угрожающе размахивая руками и выкрикивая непонятные проклятия. Победитель гонки приблизился к очагу, судорожно втягивая в легкие воздух, будто рыба, выброшенная на берег. И тем не менее вид у него был довольный. - Я совершил колоссальное открытие! - прохрипел он. - На этой планете находится единственная во Вселенной колония хронарных насекомых... Да-да, я не оговорился! Они роют норки в земле и ведут коллективный образ жизни... - Боткин, какого черта! - оборвал его капитан, спустившись с корабля. - Что означает весь этот бедлам? Что ты опять натворил? Почему они гнались за тобой? По всему было заметно, что капитан медленно, но неумолимо закипает. - Все это мелочи в сравнении с моим открытием. - самодовольно выпалил "чемпион". - Я взял пробу хронарного воска. Вот и все, что я сделал-то. Нашел целый ком в одной из хижин. Насекомые используют воск для обмазки своих нор, но производят его в мизерных порциях. Вот я и воспользовался гостеприимством туземцев, которые все равно нахаляву таскают его. Правда, пока бежал сюда, обронил пробу в болото. Жаль, конечно, что так вышло, но открытие я все-таки сделал. - Другими словами, ты присвоил плоды труда туземцев? - Что значит "присвоил"? - обиделся Боткин. - Они-то обворовывают бедных насекомых! Если им так уж нужен воск, могут наскрести еще - они все норки знают. Не больно-то большой труд. Капитан побагровел. - Боткин! - взревел он. - Ты... ты идиот! Безответственный тип! Что ты мне мозги полощешь?! Что еще за хронарный воск?! - Насекомые выделяют его из особых желез, расположенных под присосками. Он обладает уникальным свойством нейтрализовать неравномерность течения времени, благодаря чему насекомые не испытывают никаких трудностей при выводе личинок. Свойства у этого вещества просто фантастические, капитан! Его молекулы стабилизируют хронополе, не расходуя ни капли энергии! Вы только представьте себе: теперь мы можем выбросить все эти железки, эти стабилизаторы к едрене фене - нам достаточно просто обмазаться воском! - Хм-м, - Тенев задумчиво почесал за ухом. - Это слишком привлекательная перспектива, чтобы быть правдой... Однако по долгу службы я обязан выслушать и другую сторону. Когда Тутму пропустили сквозь силовой барьер, его синяя кожа заметно посерела, что не предвещало ничего хорошего, поэтому "великий открыватель" счел благоразумным удалиться в корабль - от греха подальше. Разгневанный вождь предстал пред нами и торжественно изрек: - Если Боткин не возвращать нам большой священный камень, Тутма сделай колдовство, и вы насовсем оставаться здесь. - Зачем нуждайся Тутма в большой камень? - попытался подделаться под его стиль общения капитан, наивно полагая, что так его лучше поймут. - Нет священный камень - нет время. Время делайся большое, священный камень - маленький. Камень кончайся, Тутма умер, новый жрец делай новый камень. Это очень долго и трудно. - Я поговорить с Боткин. - пообещал Тенев. - Сейчас Тутма уходить и приходить завтра. Потому что Боткин спрятай большой священный камень, я заставляй его камень приносить сюда. - Хорошо, но Тутма осторожный, Тутма на всякий случай делай колдовство. Не забывай: или возвращай камень, или оставайся здесь. Жрец удалился. Я облегченно вздохнул - уж очень оскорбляет слух суперполиглота подобное измывательство над языком. Капитан зашагал к кораблю, я последовал за ним. Пристыженный Боткин ждал нас в кают-компании. - Разойтись по каютам! - сухо бросил капитан. - Объясняться будем потом, сейчас - экстренный взлет. Но на Земле этот тип у меня за все ответит. "Этот тип", он же Боткин, сконфуженно молчал, зато я набрался наглости спросить: - Капитан, может, отбивные хотя бы захватим? Жалко ведь... - Какие, к черту, отбивные! Инструкции не знаешь?! В случае возникновения конфликта, мы должны немедленно покидать планету. Возражать я не стал. Уже лежа в пористой массе, я позволил себе крамольные мысли о несовершенстве инструкции. Прошло довольно много времени, но мы почему-то не взлетали. Я уже начал нервничать, когда на экране интерфона нарисовалась физиономия капитана. - Хватай Боткина и мигом ко мне, - его голос не предвещал ничего хорошего. - У нас проблема. Я только теперь заметил, как мала рубка для троих взрослых мужиков. На Тенева смотреть было жалко - лицо бледное, руки мелко дрожат. - Ты видишь вот эту красную кнопку? - спросил он меня с какой-то непонятной тоской в голосе. Я, конечно, близорук, но это не помешало разглядеть, что под кнопкой золотыми буквами было написано: "СТАРТ". Вопрос меня, мягко говоря, озадачил. Взглянув на Боткина, который не знал куда девать свои длинные ходули в тесноте рубки, я утвердительно кивнул. - Давай, нажми ее! - сказал вдруг Тенев. - Хотя это и не по правилам. Я совсем перестал что-либо понимать, но все-таки протянул руку к пульту. Не тут-то было! - она застыла на полпути к цели, как я ни старался заставить ее продолжить начатое движение. Вторая попытка завершилась с тем же результатом. Всего за несколько секунд я взмок и совсем выбился из сил. - Достаточно, - будто из далека донесся до меня охрипший голос капитана. - Ничего у тебя не выйдет. Он обернулся к Боткину: - Ну, теперь твоя очередь. "Великий открыватель" прервал свой смешной танец и уставился на пульт. Сколько он ни пыжился, а стартовая кнопка по-прежнему оставалась недосягаемой. - Вот в какую историю ты нас втянул, Боткин. - сокрушенно вздохнул Тенев. - Остается одно... Ты кашу заварил, тебе и расхлебывать. Так что, пойдешь искать этот чертов священный камень на болото, где ты его так некстати обронил. Сконфуженный лик Боткина неожиданно просветлел. - Погодите, у меня есть идея! Нужно прижать кнопку чем-то тяжелым! Примотаем какой-нибудь груз к концу провода, проденем провод через штатив вот этой телекамеры, поднимем и опустим груз с высоты. Все гениальное, как говорится, просто! - Ну-ну, - только и вымолвил капитан, явно не разделяя оптимизма биолога. Мы отправились на склад, где с большим трудом среди хлама обнаружили пакет с бухтой провода. Но едва прикоснувшись к пластиковой упаковке, наши руки будто отсохли. - Полная психомоторная блокада, - безнадежным тоном констатировал Тенев. - Вот черт, а эти ученые остолопы записали цивилизацию в предкласс IX-A! - Может, у робота получится? - неуверенно вымолвил Боткин. Электронные мозги не то что наши. Мы переглянулись. А ведь и в самом деле, как мы не додумались до этого раньше?! Вызвав робота, мы вернулись в рубку. Теснотища стала такой, что мне, как самому низкорослому, пришлось взгромоздиться на систему управления полетом. Торжественная пауза явно затягивалась, но Тенев почему-то продолжал молчать. - Черт побери! - наконец выползло из него. - Едва я собираюсь отдать приказ роботу, челюсти словно слипаются! И ведь сколько раз я спорил с Комиссией об этой проклятой кнопке, предназначенной только и единственно для включения центрального корабельного компьютера! Так нет же, у них все одно: капитан-де не должен оставаться без дела, чтоб их! И вот теперь я спрашиваю вас, как же нам теперь взлететь?! Последние слова были обращены не ко мне лично, но отчаяние в голосе нашего железного командира заставило меня напрячь мозговые извилины. - Капитан! - вскричал я, гордый своей сообразительностью. - Мы совсем забыли, что у нас есть синтезатор! Если он справляется с отбивными, значит, ему раз плюнуть произвести и все остальное. Свинцовые тучи на лице Тенева начали таять. И все-таки, когда он обратился к Боткину, его голос сохранил суровость интонации: - Боткин, у тебя остались пробы хронарного воска? - Самая малость, то, что успел наскрести с пары нор. Вот если бы туземцы не застукали меня... - Для анализа этого вполне хватит. Займись этим немедленно, а результаты введешь в программу синтезатора. Действуй, а мы с Фонгом пойдем прогуляемся... Кстати, сколько весил тот ком воска, что ты у них стянул? - М-м, килограмма три, не больше. - Ну, всего-то, до вечера вполне управишься. И до тех пор, пока не синтезируешь большой священный камень - с корабля ни шагу. Не скучай. Оказавшись за пределами корабля, мы с трепетом приблизились к потухшему очагу, где нас радостно встретили останки кулинарного искусства капитана. Подгоревшие и остывшие, они все же смогли хоть ненадолго поднять настроение горе-путешественников. Утолив голод, мы отправились в мою временную обитель, чтобы скоротать время за игрой в "сложи 9999". Замысловатые правила модного ныне развлечения требовали от игрока усидчивости и умения концентрироваться, чего как раз и не хватало моему сопернику. Увы, наш капитан, при всех его несомненных достоинствах, был плохим тактиком и каждый свой проигрыш воспринимал как личную трагедию, то и дело порываясь взять реванш. К вечеру затянувшаяся игра мне порядком наcкучила, а капитан все никак не мог угомониться. Поэтому, увидев Боткина, я не смог удержаться от громкого вздоха облегчения. - Уже закончил? - спросил Тенев. Ему не удалось скрыть раздражение, да он и не особенно старался. - В общем, да, - смущенно ответствовал Боткин. - Химический состав воска невероятно сложен. Синтезатору не удалось воспроизвести все цепи молекул, так что пришлось поломать голову, как дополнительно связать их между собой. - Ну, тебе это удалось? - Конечно. Я создал синтетический воск отличнейшего качества. - Значит, наши проблемы позади. Вот и чудненько, отправляйся с подарком к туземцем и живо обратно. - Я бы не стал так спешить, капитан... - В каком смысле? Боткин, не нервируй меня! - М-мнэ-э... Есть одна маленькая загвоздка... Количество... - Что "количество"? - капитан начал закипать. - Сколько ты синтезировал? - Около грамма. Я же говорил вам: очень сложные молекулярные цепи... - Около грамма?! За целый-то день?! Ты меня в гроб сведешь! Массивное тело капитана угрожающе нависло над субтильным Боткиным. - Если я правильно понял, то при таком мизерном КПД нам понадобится как минимум десять лет?! Испуганный Боткин метнулся за мою спину. - Хоть убей меня, но не получится больше! - выкрикнул у меня над ухом "великий открыватель". Если бы на этой планете водились мухи, то в наступившей ватной тишине мы услышали бы их жужжание. Очередной удар от старушки Мойры заставил Тенева пошатнуться. Что-то прорычав, он выскочил из комнаты, сорвав весь накопившийся гнев на двери, которая лишь чудом удержалась в петлях. Боткин какое-то время крутился возле меня, ища сочувствия, но так и не найдя его, бесшумно удалился. Все утро я размышлял над событиями вчерашнего дня, пытаясь найти выход из щекотливой ситуации, в которой мы оказались, пока не почувствовал, что мозги начинают плавиться. Поэтому решил немного размяться. Прыгая через скакалку, я заметил в открытый иллюминатор капитана в сопровождении Тутмы. Я выбежал им навстречу, но кэп жестом велел мне вернуться обратно. В коридоре я столкнулся с Боткиным. Метнув в его сторону испепеляющий взгляд, я отправился в туалет, где в умиротворяющей обстановке употребил время на обмозговывание перспектив нашего затянувшегося пребывания на планете. Через полчаса капитан снизошел пригласить нас на корабль. Он был серьезен и задумчив, его гигантское тело, казалось, сгибалось под тяжестью незримого бремени. - Боткин, - сказал капитан неожиданно мягким тоном, ответственность - страшная штука, верно?.. Особенно, когда она целиком лежит на мне одном. Попытайся меня понять и выслушай без обид. Сегодня у меня был серьезный разговор с верховным жрецом Тутмой. Он, конечно, дикарь, но человек, в общем, не злобливый, склонный к поиску взаимопонимания и компромиссов. К сожалению, эти компромиссы не касаются тебя. Если бы ты знал, насколько драматична ситуация, в которой по твоей вине оказались местные жители! Поверь, их претензии к тебе более чем основательны. Дело в том, что аборигены используют хронарный воск вместо часов и календаря. Он имеет свойство медленно испаряться, и, таким образом, весовая разница проб, снятых в различные временные интервалы, используется для измерения периодов стабилизированного времени. Не удивительно, что в условиях здешнего непостоянства временных потоков точное измерение времени превратилось для аборигенов в религию, единственный смысл их жизни. С помощью большого священного камня обитатели планеты определяли продолжительность веков, так что, если тебе не удастся его синтезировать, ты попросту погубишь летосчисление, всю историю, уничтожишь фундамент уникальной цивилизации! Такие вот дела, брат. Теперь ты понимаешь, что морально просто обязан вернуть аборигенам то, что им по праву принадлежит? Тенев откашлялся и, выдержав паузу, продолжил: - Мы с Фонгом не можем торчать на Тэте целых десять лет лишь ради того, чтобы ты не скучал, пока будешь трудиться над синтезированием воска. Поэтому вполне логично, если здесь останешься только ты... Не переживай, мы о тебе не забудем, и по возвращении на Землю сделаем все для того, чтобы снарядили за тобой корабль. Я прекрасно понимаю твои чувства. Да, это тяжело, но ведь иного выхода просто нет. Однако во всем есть и положительный момент. Посмотри на проблему под иным углом: в конце концов, твоя жизнь среди местных жителей может принести немалую пользу Земле. Ты сможешь заняться обогащением своего научного опыта, накоплением новых знаний, успеешь досконально исследовать хронарных насекомых, даже, может быть, путем селекции тебе удастся вывести новую их разновидность, которая будет отличаться высокой производительностью, и тогда... Опять же, туземки очень даже ничего. Уверен, они внесут элемент экзотики в твою жизнь. А потом... ты напишешь мемуары, станешь знаменитым! Ну, что скажешь, Боткин? Согласен остаться? - Нет! - выкрикнул он, побледнев. - Не хочу! Я... я боюсь. - Кого, местных женщин? - усмехнулся капитан. - Нет, вообще боюсь. - А когда ты спер большой священный камень и за тобой гналась разъяренная толпа туземцев, ты не боялся? - Это разные вещи. Тогда доминировали мои научные интересы. - Ну а теперь доминируют наши. Что ж, раз не хочешь добровольцем... Будем голосовать - инструкцией это предусмотрено. Итак, я за то, чтобы Боткин остался на планете. А ты, Фонг? Моя рука неуверенно поднялась.