Андрей Чертков - Время учеников. Выпуск 3

По нынешней официальной версии, его разоблачил лично Рэдрик Шухарт. Дескать, освободился легендарный сталкер второй раз из тюрьмы — и чуть ли не сразу вывел полицейского шпиона-провокатора на чистую воду! А тот, якобы, не выдержал груза улик, отчего и покончил жизнь самоубийством, трусливо выбросившись из окна.

Ерунда. Бред. Даже не обсуждается…

В общем-то, у капитана и раньше, и теперь имелись кое-какие догадки по поводу гибели Ричарда Нунана. Но он всегда держал их при себе. Почему? Да потому, что как раз профессиональная деятельность погибшего коллеги к его смерти ни малейшего отношения не имела.

Капитан Квотерблад ни секунды не сомневался, что умница и жизнелюб Нунан не по своей воле шагнул вниз с девятого этажа. Он был убит. Убит по причине глупой, банальной — и самой что ни на есть бытовой.

Все ведь знали, что Рыжий — псих. И что жену свою, красавицу Гуту, он не ревнует разве что к отцу-мертвяку. А Ричард Нунан… Городок маленький, люди вокруг и раньше шептались, что старина Дик зачастил к ним в дом — пользовался, дескать, что хозяин за решеткой, а постель погреть некому.

Конечно, оперативная разработка и все такое. Но соседям-то этого не объяснишь, они видят только то, что видят. И делают выводы — в меру своей испорченности. А потом, при случае, могут и нашептать кое-что обманутому муженьку прямо в уши.

Из лучших, разумеется, побуждений.

Ну, тут уж реакцию Шухарта предугадать было несложно. В подобных случаях и самые добропорядочные мужья сначала натворят глупостей, а уж потом разбираются, что к чему. А Рыжий, с его буйным норовом и тюремными повадками…

Капитан Квотреблад выдохнул, медленно и тяжело. Потом перевел невидящий взгляд куда-то на противоположную стену камеры, чуть пониже пыльной крохотной лампочки под потолком:

— Покорители Зоны, мать их! Прогрессоры…

Это ведь теперь портретами славных героев-сталкеров увешаны стены музеев Посещения, школьные коридоры и всяческие присутственные места. А в недавнем прошлом их рожи украшали только полицейские досье да плакаты о розыске за вознаграждение.

Кстати, сразу после того, как обнаружили труп Дика Нунана, капитан доложил начальству свое мнение о том, чьих это рук дело. Но пока городская полиция и местный офис Интерпола решали, кто, в конце концов, будет вести расследование, пока спорили о юрисдикции и о том, как случившееся подать прессе, — время было упущено.

И когда оперативная группа уголовного розыска все-таки прибыла на квартиру семейства Шухартов, сам подозреваемый уже вышагивал по Зоне.

Как выяснилось, в последний раз. Наверное, окажись тогда правосудие хоть чуточку расторопнее…

— Господин капитан!

— Чего тебе?

— Нет, я ничего… Простите.

Но Квотреблад уже и сам почувствовал, как в их камере что-то вдруг необратимо изменилось. Он даже не сразу понял, что именно — тусклый свет и тяжелый тюремный воздух остались прежними, но…

— Черт… мать их!

Все вокруг оставалось таким же, как несколько мгновений назад, но в лежащем на нарах черном теле больше не было жизни. За тридцать с лишним лет работы в полиции капитан Квотерблад видел столько убитых и умерших, что ему даже не потребовалось проверять у Гуталина пульс.

Негр был мертв, окончательно и бесповоротно.

Капитан выругался без злобы и зачем-то отер ладонью кровь, выступившую на губах покойника. Потом перевел взгляд на толстяка:

— Молитвы помнишь?

— Ну, я, вообще-то…

— Вспоминай. Как умеешь. Только тихо.

Квотерблад подождал, пока сосед выберется из своего угла камеры. Потом уступил ему место на койке, рядом с телом:

— Садись.

Толстяк Эрни покосился на покойника и боязливо опустил свой зад на вытертые временем и людьми доски. Потом сложил ладони, прикрыл глаза, опустил голову, — но неожиданно спохватился:

— А как его настоящее имя, господин капитан?

Квотерблад на секунду задумался, потом помотал головой:

— Не помню. Надо же! Забыл…

— И я не знаю.

— Гуталин. Его так все называли. Всегда.

— Что же делать?

Капитан поморщился, как от боли:

— Ты давай, толстяк, молись! Там, наверху, разберутся.

Некоторое время тишину нарушал только сбивчивый и торопливый шепот Эрни. Затем снаружи в камеру начали проникать и посторонние звуки — это по длинному, почти бесконечному коридору, медленно передвигаясь от одной двери к другой, приближались раздатчики пищи. Тюрьма привычно наполнилась скрежетом петель, колесным скрипом, шагами, приглушенным бряканьем мисок и черпаков.

Квотерблад больше не проронил ни слова. Замолчал и его сосед.

Процессия приближалась.

— Надо, наверное, сообщить? — подал голос толстяк Эрни.

— Наверное… Надо. — Капитан считался старшим по камере, а потому обязанность общаться с тюремной администрацией лежала на нем.

Подождали еще немного. Наконец с грохотом откинулось прямоугольное окошко обитой железом двери:

— Квотерблад!

— Я.

— Получай.

Сначала в подставленные руки заключенного упала мятая алюминиевая плошка. Затем что-то пахучее выплеснулось из черпака, и он обеими ладонями ощутил теплую тяжесть обеденной пайки. Привычным движением капитан перехватил еще кусок хлеба и ложку, но вместо того, чтобы уступить свое место соседу по камере, обратился к стоящим по другую сторону двери:

— Докладываю. У нас покойник.

— Чего? Чего там у вас?

Стало слышно, как из черпака обратно в котел выливается пища, уже приготовленная для следующего заключенного.

— Покойник. Мертвец у нас тут, не понятно?

Невидимый собеседник замешкался:

— А что случилось-то?

Скорее всего, этот надзиратель с утра дежурил по пищеблоку и действительно был не в курсе произошедшего. Поэтому Квотерблад только пожал плечами:

— Разбирайтесь.

— Разберемся! — заверили его. После чего обитая листовым железом «кормушка» с жутким скрежетом опустилась на место.

Обитатели камеры вновь оказались отрезаны от внешнего мира.

— Сейчас побежит к начальству, бедолага, — Квотерблад обернулся и сразу же перехватил негодующий, но в то же время недоуменный взгляд Эрни.

— Что случилось? Что с тобой?

Опустив глаза, капитан понял, что толстяк смотрит на пайку в его руках.

— Во дают! Забыли про тебя, да? Забыли даже покормить?

Бывший хозяин всемирно известного ресторанчика сглотнул слюну — сейчас он как никогда походил на ребенка, обиженного взрослыми хулиганами.

— На, держи. Питайся. — Квотерблад протянул стоящему напротив человеку только что полученный обед. — Это, конечно, не то, что у тебя в «Боржче» было, но…