Юрий Иванович - Преодоление

– Их уже с нами нет…

– Как это случилось?! – досадовал я, предполагая самое худшее.

– Ушли… Стали Светозарными… и ушли.

Вот так номер! Вот это жест доброй воли и истинного единения в коллективе! Никак в голове не укладывалось, что наши соратники, рыцари и товарищи, так могли поступить! Но факты – упрямая вещь, и Ксана рассказала, как происходили события, под философское молчание Сурта.

Им тоже повезло с самого начала охоты, попались обильные стада тервелей, которые удавалось легко разбить на малые группы. Помощники отвлекали, девушка лихо метала вимлачи, стараясь даже не терять времени на их опорожнение собственным ручками. Попросту перекидывала шкатулку кому ни попадя, взамен получая пустую и продолжая броски. Такое у нас практиковалось, да и поясов, заготовленных для сбора «ничейных» трофеев, в багаже у каждого имелось предостаточно. Мы же сегодня намеревались побить наш вчерашний рекорд.

Поэтому вначале компания даже не поняла, с какой это стати Тимофей Красавчик вдруг развернул своего серпанса и устремился куда-то в противоположную сторону. Подумали, что он осознал некую опасность или обнаружил невесть что ценное, раз так поступает, и поэтому устремились за ним в погоню. И только после этого заметили как странное свечение вокруг беглеца, так и пульсирующую дорожку из стрелок желтоватого света, заметную перед всадником.

Вот тогда Сурт и крикнул:

– Он убегает от нас! – и ему вторил со странной грустью Ольшин:

– Точно! Он решил стать Светозарным! И стал им…

Ксана попыталась пронзительными криками остановить своего старого товарища по работе в управе, но бывший исполнитель даже не оглядывался назад. Мало того, когда приблизился к стене и двинулся в углубление между двух выступов, то попытался прямо на серпансе въехать в раскрывшиеся для него ворота. Да только существо из протоплазмы замерло в метре от створок, не реагируя на последние приказы своего наездника.

Тиму это не задержало надолго. Спешился и стал проворно скидывать с себя почти всё лишнее, в том числе: почти всё оружие, полный пояс с пятнадцатью «чужими» груанами, второй пояс с одним лишним «своим», шлем, лёгкие доспехи, прикрывающие грудь и плечи, и куртку. После чего спокойным шагом вошел в клеть лифта, совершенно игнорируя отчаянные призывы Ксаны остановиться и хотя бы поговорить. А та ведь была уже в пяти метрах и тоже спешивалась!

Как только Светозарный шагнул в центр клети, как наружные створки закрылись наглухо, оставляя на месте зева натуральную, ничем нетронутую скальную поверхность. Мою подругу и это не остановило. Она принялась обстукивать стену рукоятью своего кинжала, присматриваясь к еле заметным щелям и восклицая:

– Тимка, сволочь! Вернись! Уйдём все вместе! Или хотя бы сутки подожди! Что ж ты такой предатель?! Сурт, Ольшин! Помогайте мне! Давайте заложим вот сюда… и сюда по парочке груанов и взорвём эти ворота!

Пнявый поспешил не столько исполнить требование старшей группы, как с целью её приостановить и успокоить:

– Ничего страшного не случилось… Это ведь не трагедия… Мы и без него справимся…

Вроде как помогло, женщина застыла на месте, пялясь в стену и размышляя над поступком Тимофея. Но тут у них со спины послышался голос Мастера:

– Это точно… Не только без него, но и без меня… справитесь… А мне… мне уже сил не хватает сдерживаться…

Оба соратника развернулись к говорящему, выпученными глазами и потеряв дар речи наблюдая его трансформацию в Светозарного. Ольшин уже всё лишнее с себя сбросил, оставив на себе только пояс с восемью «своими» груанами и с двумя открытыми, но ещё пустыми кармашками. А ещё две «ничейных» ракушки ветеран держал в обеих руках очень близко к поясу.

– Как же так?.. – выдавила из себя Ксана. – И ты?.. Ты тоже нас предаёшь?!

Стоящий невдалеке человек ещё не светился весь и полностью, а странно мигал, словно горящий фитиль под порывами ветра. И наверное, ещё мог себя контролировать от давящего на него гипнотического влияния. Потому что даже попытался оправдываться:

– Простите меня, но я больше не могу… Десять лет я нахожусь в этом аду… десять лет я ежедневно пытаюсь выжить… И несмотря на мои умения и знания, меня только чудом обходила смерть. Порой казалось, что свобода близка, груанов у меня собиралось много, но… Каждый раз очередная напасть или страшное стечение обстоятельств превращали меня в начинающего каторжанина… Я больше так не могу… я боюсь. Боюсь, что через час что-то случится страшное и…

Последнее слово попытался сказать Сурт:

– Да у нас всё нормально! Ты же видишь, как мы отлично, продуктивно охотимся. Ольшин, остановись! Завтра ты уже сможешь уйти честно, с гордо поднятой головой, попрощавшись со всеми нами, со своими тремя жёнами и не испытывая потом укоров совести за своё поведение. Одумайся!..

Страшная борьба с самим собой читалась на перекошенном от сомнений лице Охотника, но всё-таки желание уйти в мир Набатной Любви немедленно пересилило все остальные. Словно бросаясь в ледяную воду, Ольшин выдохнул, а его руки последним, резким движением вложили недостающие груаны в комплект им подобных. И тотчас новый Светозарный осветился всей видимой кожей, словно насыщаясь изнутри мягким, золотистым светом.

Тогда как свидетели этого процесса тоже на месте не стояли. Причём не по своему желанию они это сделали. Просто со стороны стены, к которой они стояли спиной, их толкнула упругая волна воздуха, швыряя метра на два вперёд и роняя на землю. Пока они встали опять на ноги, Ольшин уже проходил возле них. Ксана попыталась ему было заступить дорогу, но наткнулась на такой дикий, фанатичный взгляд, что благоразумно замерла на месте. Он был ей очень хорошо знаком. Точно такой же взгляд был у её любовника, когда тот бросился убивать конкурента-живописца. Но тот конкурент был Михой, который мог и умел за себя постоять, тогда как здесь и в данный момент женщина не могла ничего сделать. А уж метнуть в спину хорошо прежде знакомого человека кинжал – тем более рука не поднялась.

Да и не получился бы бросок, скорее всего: ближе чем на три метра подойти к раскрывшимся створкам не получалось, там словно стояла невидимая глазу упругая стена из пружинящих кустов плегетты.

Та же клеть вернулась за новым Светозарным, или иная, понять не удалось. Как только вошедший человек шагнул в центр лифта, наружные створки закрылись наглухо, навсегда оставляя у него за спиной как само Дно, так и все связанные с ним страхи и опасения. Каторгу навсегда покинул ещё один узник.

Ну а его бывшим товарищам ничего больше не оставалось, как собрать раскиданные вещи и пояса с груанами да отправиться на наши поиски. Хорошо ещё, что лишившиеся наездников серпансы беспрекословно выполняли приказы своих новых опекунов.