Джек Уильямсон - Возрождение земли

— Mira! [35] — прошептал он. — La cerradura! [36]

Он обнаружил три разноцветные точки на зеркальном корпусе: золотую, красную и черную. Пеп по очереди постучал по ним, вслух отсчитывая удары. Дверь неожиданно широко растворилась. Мы зашли вслед за ним.

Все трое лежали, неподвижно распластавшись в креслах. Открытые остекленевшие глаза Моны незряче смотрели вдаль, а ее миловидное личико превратилось в застывшую маску. Я коснулся ее руки — холодной и твердой, застывшей в трупном окоченении. Кейси опустился на колени возле нее. Мы вышли и оставили его там одного.

— Cabron! [37] — пробормотал Пеп. — Madre de cabrones! [38] Есть ли Бог на свете!

А может, Бога вообще нет? Что за силища истребляет ничего не подозревающее и ни в чем не повинное население целых планет без предупреждения и причины. Я не знал ответа.

Наконец Кейси, шатаясь, вышел из модуля. Он выглядел бледным и подавленным, будто из него вытекла кровь до последней капли, и все же старался взять себя в руки: глаза его были сухи, а зубы плотно сжаты.

— Отчего они погибли? — спросил Пеп.

Кейси пожал плечами и покачал головой.

— Думаю, Мона знала обо всем, когда подбежала, чтобы поцеловать меня на прощание. Я знаю, она хотела сказать мне, но у нее не осталось времени.

Кейси хотел похоронить тела. Но Пеп сказал, что почва твердая, а инструментов у нас нет, так что могилы выкопать не удастся. Он считал, что модуль сам по себе уже достаточная могила, но Кейси не давала покоя мысль о высохших мумиях, которых мы видели на спутнике.

— Тогда мы их сожжем, — решил он. — Надо устроить погребальный костер.

Топора у нас при себе не было, но повсюду на заброшенных улицах лежали старые поваленные штормами деревья. Большую часть дня мы только и занимались тем, что таскали, волокли и складывали в кучу опавшие ветви да слушали брань раздраженных нашим присутствием луговых собачек. Когда Кейси объявил, что дров достаточно, мы почтительно вынесли из модуля тела и положили их на подготовленную кучу.

И тут мы поняли, что зажечь костер нечем. Пеп уж было решил отправиться на поиски кремня и стали, но Кейси вспомнил о той выставке естественных наук, которую они с Моной посетили на Короне. Он сходил туда и принес лупу. Кейси поднес ее к сухому листку, который тут же задымился и загорелся. Пеп склонил голову и пробормотал какую-то испанскую молитву. До самого заката мы подкладывали в костер дрова.

На следующее утро от похоронного костра остался лишь пепел. Мы собрали прах в корзину Моны, и когда я поинтересовался, что же с ним теперь делать, Пеп предложил развеять его по воздуху, со слайдера. Я удивился такому предложению, потому что Сандор, казалось, управлял модулем с помощью волшебства, не касаясь никаких рычагов. Пеп ответил, что здесь нет ничего особенного, что всем управляли микроботы с помощью своих магнитных и электростатических полей и что Сандор научил его пользоваться рычагом управления.

— Летим в Серенгети, — благодарно кивнул Кейси. — Я там видел стадо антилоп. Мона любила животных.

Мы высоко пролетели над заполненным льдом кратером на вершине огромного нового конуса и обратно, почти касаясь восточного берега озера Виктория, ставшего теперь шире. Мы низко скользнули над пышными зелеными пастбищами Серенгети и открыли дверь. Антилопы, газели и зебры бросились наутек, завидев нас, а какие-то ширококрылые птицы врассыпную разлетелись от водопоя. Кейси стоял у открытой двери и рассеивал прах.

— Да уж, бессмертные, — печально покачал головой Пеп и закрыл дверь, пресекая шум ветра. — Хотел бы я в это верить.

Мы вновь приземлились среди недовольных луговых собачек. Пеп, не вылезая из кресла пилота, обернулся, глядя на нас с Кейси.

— Y ahora que? [39] Куда дальше?

Кейси пожал плечами. Меня одолевало чувство какой-то непреодолимой безысходности. Мы втроем застряли здесь, окруженные одними животными. Ни друзей, ни пищи, ни инстинктов, что помогают выжить в дикой природе. Пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться и мыслить трезво, я спросил Пепа, не сможет ли он отвезти нас на Луну.

— Наверняка компьютер будет снова клонировать нас, — сказал я, — когда узнает, что Земля мертва. Когда бы это ни случилось, нашим новым собратьям пригодится отчет обо всем, что здесь произошло.

— Станция нас не впустит. — Пеп покачал головой. — Сандор опечатал ее, помнишь?

Мне отчаянно хотелось скрыться куда-нибудь от царившего вокруг разорения и хаоса. А может, полететь на родную планету Ло? Или слетать куда-нибудь еще на тысчонку лет? Может, тогда, вернувшись, уже застанем здесь наших клонов и Землю, живую и невредимую.

На какой-то миг Пеп просветлел, но потом вновь отрицательно покачал головой.

— Я не межпланетный пилот. А если бы и был им, то мы можем и не обнаружить населенных планет. К тому же любой, кто заподозрит, что мы несем вирус, просто собьет нас.

Мы опять приземлились на поле среди луговых собачек. Когда стало смеркаться, мы уже успели покинуть звездолет и разместились за гагатовым столом, доедая жесткие бисквиты, обнаруженные Пепом в продуктовом отсеке, и размышляя, как остаться в живых.

— Можно просто поселиться в модуле, но это… — он покосился на надкушенный бисквит, — даже этого комбикорма надолго не хватит.

Мы решили уж было заняться земледелием или охотой, но вспомнили, что у нас нет ни семян, ни инструментов, чтобы возделывать почву, ни оружия, чтобы охотиться на местную дичь, да хоть бы на этих самых луговых собачек, да и не умеем мы ничего. Кейси погрузился в себя и молчал, не сводя глаз с венчающего Корону шпиля, пока Пеп не спросил, что, на его взгляд, мы могли бы предпринять.

— У нас в крови микроботы из созвездия Стрельца, — сказал он с горькой иронией. — Они, по идее, должны нас обессмертить.

— Да, у Сандора тоже были, — напомнил Пеп. — Только что-то они его не спасли.

— Мы не знаем, что они такое, — кивнул Кейси, разглядывая Корону, ее золотистый купол, огромную половину Луны, восходящую из сумерек. Наконец он заговорил, скорее сам с собой, чем с нами: — Мона считала, что ей передались эти микроботы от меня. Она пыталась понять, что они собой представляют, и надеялась, что они защитят нас от того зла, что сгубило планету. Думаю, в конце концов она начала приходить к выводу, который приводил ее в ужас.

Не разжимая губ, он покачал головой.

— Я так и не узнал, на какой след она напала или думала, что напала. Она умела читать мои мысли, а вот ее разум был для меня закрытой книгой. Мы любили друг друга, и она казалась счастливой и полной ожиданий перед тем, как все закончилось. Я был счастлив с ней.