П Шуваев - Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста

Ни хрена-то ты не понял, Сугимото-сан! А "мирное вторжение", судя по всему, большая гадость, кстати о пацифизме. Разумеется, в первую очередь уничтожение культурных памятников - культовых, впрочем, тоже, кстати об атеизме. Это чтоб неповадно было славить кого не положено, а проклинать - проклинать можно, потому и надпись сохранилась... Но опять ничего путного не вышло, опять суета в духе Гаррисона-Гамильтона-Хейнлейна-Эрика Ф.Рассела. Не умею формулировать, что поделать, сэнсэй вон тоже не умеет, а он умный.

Впрочем, сэнсэй, может быть, тоже писал реферат: больно уже дежурно получилось, о правдивости и говорить нечего. Ну его, сэнсэя! Толик вытащил бумагу, положил отдельно, чтобы не перепутать с рефератом (не поймут ведь, если перепутается!).

А реферату надлежало еще придать товарный, так сказать, вид. С розовой ленточкой Толик возиться не стал - не Карамазов же он, в самом деле. Обойдутся металлическими скобочками - как раз в духе деловитой мужественности, без лишних сантиментов.

Толик трижды щелкнул челюстью скрепкосшивательной машины - и реферат был готов. Сугимото в скрепках не нуждался: убогие полторы странички легли туда, где им, собственно, и оставалось лежать. Плоские блестящие пружины пришлепнули их к крышке футляра от машинки. Может, захочется потом сделать из этого нечто пристойное и удобочитаемое. Может, и стоило бы даже, но поди сделай, если не можешь и не умеешь... Толик собрал свою оргтехнику и пошел домой.

В комнате было пусто и чисто, особого пьянства, по всей видимости, сегодня не происходило, ну и ладно, решил Толик, ну и ушли погулять, тем лучше. Он вообще подумывал взять да и завалиться спать, но тут в дверь внятно и требовательно постучали.

"Кого там еще черт несет?" - подумал Толик.

- Войдите, - сказал он вслух.

Лучше бы он этого не говорил, потому что появилась отдаленно знакомая ему девица. Девица принадлежала соседу из комнаты слева, соседа же Толик не то чтобы не любил, но не презирать его - так, слегка, тихо, в глубине души, - нет, этого Толик не мог, презрение получалось как-то само собой. К девице, разумеется, отношение было аналогичное. И чего ей тут надо?

- Здравствуйте, - сказал Толик.

В поле зрения проник сосед.

- Толь, слушай, - сказал он.

Толик демонстративно прислушался. Он уже понял, к чему идет дело, но очень уж не хотелось понимать. Слушал он довольно долго.

- Ну? - не выдержал наконец Толик.

- Тут у Вали реферат, - сказал сосед.

Ну вот... Каков Толик, подлец! До чего догадлив!

- У всех реферат, - ответил Толик.

- Ну да, у меня тоже... Но ей отпечатать надо...

Правильно, у Вали реферат, а печатать почему-то Толик должен. Толик знал уже, что не откажется, хотя отказаться очень хотелось и хотя уж Валя-то заведомо была в состоянии взять машинку напрокат. Очень хотелось Толику сказать что-нибудь в этом духе, добавить, может быть, что сколько можно, что пора и честь знать и что не нанимался он печатать всем знакомым, тем более отдаленным. Но почему-то Толик сдержался, промолчал и лишь позволил себе поинтересоваться количеством страниц.

- Да вот, отсюда досюда.

Валя показала ноготком на раскрытом учебнике. Досюда! Толик поморщился, и тут только до него дошло.

- Что, дословно, что ли?

На него смотрели с удивлением - дескать, как же иначе? Разъяснять, что реферат не есть буквальная перепечатка и что проще было бы эти листки выдрать, Толик воистину не нанимался.

- Эх, - сказал он. - Ну что же, если так уж надо...

И подумал, что вот так же он и с Вовкой общается, на том же уровне добровольности. Надо было отказаться, обязательно надо было, но раз уж не отказался...

- А теперь отсюда, - сказала Валя.

- И досюда, - сказала Валя. - Вот и все.

И принесла из соседней комнаты - розовую ленточку!

- О! - только и вымолвил Толик.

Валя не поняла, но, будучи воспитанной девушкой, решила не докапываться до мотивов.

- Спасибо, - сказала она.

Сосед тоже поблагодарил, и они ушли. Ну вот, подумал Толик, сейчас будут страстные стоны доноситься... Стенки в общежитии были толстые, но даже сквозь них что-то такое и впрямь слышалось. Толик не завидовал. Он упрятал машинку под стол - хорошо поработала сегодня, пора ей и отдохнуть. Достал бумагу в клеточку, взял ручку...

Милая моя! Любимая!

Знаю, что ты не любишь, когда я так называю тебя, знаю, что запрещаешь, но ничего не могу с собой поделать...

Писалось хорошо, хоть, говоря откровенно, Толик все же предпочел бы маашинку. Но - традиция! А писалось и в самом деле неплохо, очень приятно было сознавать, что вот такой вот он умный, тонко чувствующий, и слова-то он такие знает, какие мало кто бы в письмо насовал, и цитату стихотворную ввернуть умеет... Слова уверенно стекали на бумагу - как на подбор удобные, округлые, скатные, всее поблескивало, словно отштампованное - тут паз, там выступ, а сбоку еще отверстие под резьбу. Очень, знаете ли, литературно-психологично получалось, только вот мыслей особых не было в этом великолепии, ну да уж бог с ними, с мыслями.

V. ДА НЕ СУДИМ УБИЙЦА

Монологический диалог

О риторы, не во гнев вам будь сказано,

вы-то и погубили красноречие!

Гай (Тит?) Петроний Арбитр, "Сатирикон"

Сашка позвонил в субботу. Пока Толик метался между телефоном, краном на кухне, который следовало закрыть, и телевизором, который следовало выключить, трубку взяла Людочка.

- Толь, это тебя.

Голос был обиженный и ехидный, как всегда, когда звонили не ей.

Толик наконец закрыл и выключил. Трубка была мокрая, в чем-то скользком: Людочка опять стирала свою белую юбку, чтобы завтра опять посадить пятно. Лучше бы она эту юбку вообще не заводила, привычно подумал Толик. Голос в трубке был звонкий и далекий. Он не разобрал даже толком, что и как: Людочка снова открутила свой кран, а конфликта Толику не хотелось. Понял только, что Сашка в Москве, что, кажется, надолго и что встретятся они у метро. Сашка будет там через час, а отсюда до метро минут сорок, если, конечно, пешком...

- Люд, а, Люд, - Толик заглянул в ванную, - это Сашка, помнишь?

Людочка отвернулась от юбки (хотя нет, кажется, это было что-то другое, но тоже белое). Была она растрепанная, распаренная, чем-то недовольная. То есть понятно чем, но кто ей велел заводить столько разных тряпок?

- Это какой Сашка? - равнодушно осведомилась она.

Толик с оживлением уже почти искусственным принялся напоминать ей, что ведь был же такой Сашка, вместе же учились, ну да, все на одном курсе...

- Да ты вспомни, тощий такой. Ну, нас с ним еще все время путали. Ну, уехали они куда-то там, в Сибирь, что ли... С женой.

- А-а-а, - сказала Людочка. - Да, бедняжка.

Почему это бедняжка? Ах, да, сообразил Толик, но ведь теперь уже скорее Сашка бедный, хотя Людочке, понятно, как-то ближе, впрочем, нет, чего уж там ей ближе...