Дмитрий Баюшев - Чистый разум

- В свое время мы, кажется, договорились сначала понять, а уж потом судить, - сказал я удрученно. - Ты меня даже не хочешь понять.

Тая резко села и уставилась на меня, как на чучело.

- А что тут понимать? Ты мне все время врешь. Да если бы Вадим не... заболел, Аркадий Семенович был бы здоров. Зачем ты ему позволил подключиться к ВИБРу? Ты же прекрасно знал, чем это может закончиться. Что ты тут все время врешь?

- Ты можешь выслушать спокойно? - рявкнул я.

Она сразу нахохлилась. Затаилась.

- Тогда слушай, - продолжал я уже спокойно, задавив в себе внезапную вспышку ярости.

И рассказал о том, что случилось, присовокупив сюда свои выводы.

- А ты не ходил к Аркадию Семеновичу? - спросила Тая упавшим голосом.

- К нему не пускают.

- О боже, какая я дура. Мой бедненький суслик. Иди ко мне...

Было раннее утро. Я проснулся от того, что Тая осторожно перебиралась через меня.

- Не смотри, - попросила она, целуя мою колючую физиономию. - Спи. Мне сегодня пораньше.

Я закрыл глаза и слушал, как Тая, одеваясь, легко бегает по комнате. Тапки она игнорировала. Как-то незаметно я заснул, но, кажется, ненадолго. Разбудило меня острое чувство тревоги. Это было похоже на сигнал о помощи, как будто очень далекая труба печально выводила грустную безнадежную мелодию...

Постовая уже была забита до отказа, а люди все прибывали и прибывали, теснясь в коридоре. Я кое-как протолкался к рабочему месту и узрел пульт и ВИБР в плачевном состоянии. Под ногами неприятно хрустели осколки оргстекла. Кроме того, я обнаружил и орудие разбоя - небольшой, но увесистый блок стабилизатора (БС), очевидно позаимствованный из ЗИПа и помещенный кем-то на пультовую клавиатуру. Но не это было главное. Рядом, закрыв лицо руками, стояла Тая, плечи ее вздрагивали. Вокруг нее образовался пустой полукруг, и в этом полукруге, на полу, хищно свернулось выдранное с корнем из гнезда "щупальце" с присосками. И еще сильно воняло горелой изоляцией. По всей видимости, Тая включила аппаратуру и лишь затем принялась ее крушить, чем вызвала короткое замыкание.

- Дорогу, товарищи, - раздался напряженный голос Пономарева.

Он обогнул меня и остановился напротив Таи.

- Кто позволил? - спросил он свистящим шепотом. - Вы представляете себе, что натворили?

Пономарев на глазах побагровел и резко кинул в пространство:

- Как она сюда попала?

В полной тишине кто-то весело и нахально сказал:

- Так ведь это же Тая Добрынина.

- Добрынина? Ах, да. Это меняет дело. Ну и что, что Добрынина?

- Она дорабатывала ВИБР, - скучно объяснили рядом.

Нездоровый румянец с Пономарева спал.

- Так, так, дорабатывала, - протянул он, что-то соображая. - Значит, аппаратура неучтенная?

- Значит, неучтенная, - согласился все тот же скучный голос (я узнал Гусейнова).

- Пульт учтенный, но он пострадал мало.

- Безобразие, - сказал Пономарев, как сказал бы на его месте всякий уважающий себя администратор. - Форменное безобразие. Более того хулиганство. На вас, Долгорукова, я подготовлю приказ по станции. И чтоб к приезду комиссии аппаратура функционировала! Вот так.

Он удалился, перед ним нехотя расступались.

- А ведь до смены еще двадцать минут, - вдруг громко сказал Гусейнов.

- Ну и что?

Вопрос повис в воздухе, но тут же кто-то неуверенно произнес:

- Действительно, странно. Сигнала общего сбора вроде бы не было.

И тут все разом зашумели. Выяснилось, что сюда, в постовую, ноги каждого принесли сами. Да, да, сразу после того, как прозвучала труба. Откуда бы ей здесь взяться?..

Постепенно люди разошлись.

- Ну, ты чего же, Долгорукова, наделала? - Я уже безнадежно опаздывал на вахту, но оставлять Таю в таком состоянии не мог.

- Перестань повторять чужие глупости, - устало сказала она. - Я не думала, что сюда набежит столько народу.

- Тут говорили о трубе. Разве ты ее не слышала?

- Нет, конечно.

- Почему - конечно?

- Потому что здесь было шумно.

- Это совсем другая труба, - я постарался улыбнуться, хотя мне уже было страшновато от того, что Черу повиновалось все население станции. Или почти все.

- Что здесь случилось? - еще из коридора через открытую дверь спросил Вадим. - Народ валом ва... Ба-а!

Он вошел и уставился на разгромленный пост. Еще один, который ничего не слышал.

Слава богу их уже двое. Но - они первые, с кем Чер связался напрямую. Парадокс.

- Восстановить невозможно? - скорее констатировал, чем спросил Вадим.

- Естественно, - задиристо отозвалась Тая. - Чего-чего, а ломать мы умеем.

- Ну и напрасно, - сказал Вадим. - Мы тут с Толей придумали одну забавную штуку.

Разве он тебе не говорил?

- К сожалению, не успел, - я вздохнул.

- Жаль, жаль. - Вадим, хрустя пластмассовой крошкой, подошел к пульту и подкинул на ладони тяжелый БС, потом, хмыкнув, посмотрел на Таю.

- Вот именно, - сказала она.

- Судя по запаху, было включено?

- Ага, - в ее голосе было злорадство.

- Месть, так сказать, - весело произнес Вадим. - За Аркадия Семеновича и кэпа.

Верно?

- Ага.

- Это для него, как слону дробинка. - Вадим аккуратно приспособил БС на пульт. - Ты, Таечка, забыла, что он уже научился выходить на прямой контакт. Теперь, Таечка, мы сидим на бочке с порохом. А нам нужно время до приезда комиссии, потому что через Пономарева нам не перешагнуть. Толя правильно сказал - нужно отсюда срочно драпать. Потому-то мы и придумали забавную штучку с записью.

Наподобие магнитофонной. Понимаешь?

- ВИБРу крышка, - еле слышно отозвалась Тая.

- Тогда мы в его руках, - улыбаясь, сказал Вадим. - Космическая станция "Глыба"

в лапах галактического чудовища, как изволили бы выразиться наши заокеанские друзья. Звучит?

Тая виновато мигнула.

Я проводил ее на рабочее место и поспешил в навигаторскую, представляя себе реакцию Рыбакова на такое солидное опоздание. Но, к моему удивлению, Сеня был тих, спокоен и даже где-то рассеян. Люкакин сидел рядом, они негромко разговаривали.

- А-а, Толя, - не оборачиваясь, сказал Рыбаков. - Полюбопытствуй на эфир.

Я подошел и понял, что вот оно, началось. Такой густой наводки я еще не видел, экран был затянут сплошной сеткой, которая пульсировала с какой-то завораживающей частотой.

- Не смотри туда, - посоветовал Рыбаков. - Кстати, чего это на Таю нашло?

Люкакин взглянул на меня с любопытством.

- Это месть, - сказал я. - За Аркадия Семеновича.

А что я еще мог сказать?

- Странная месть, - Сеня вдруг мощно зевнул и сконфужено бормотнул: Надо бы покемарить, да вряд ли получится. Часом ранее ни с того ни с сего бросил все это хозяйство и ломанул в постовую, кого-то помял маленько. Нет, не заснуть.