Василий Щепетнев - Марс, 1939 год

- Ваши умозаключения, Лукин, страдают ограниченностью. Вы настаиваете на том, что сообщение было передано на Землю именно отсюда, через главные ворота.

- Но ведь других передатчиков нет!

- Вы уверены? И даже если нет здесь, в Алозорьевске, существует ещё станция Берда.

- Англичане? Но ведь до них не добраться!

- Это почему же? Если нет станции перемещения то всё? Вовсе нет. Нас разделяет всего триста верст.

- Вот видите...

- Триста верст, подпоручик, экипаж может преодолеть за двое суток, даже быстрее. Особых препятствий в техническом плане нет.

- Но... без ведома руководства...

- Вы непоследовательны, подпоручик. Если вам достало смелости обвинять первых вожаков Марса в передаче материалов через канал перемещения, - не оправдывайтесь, - то почему бы им - или одному из них не послать верных людей на станцию Берда?

- Значит и вы считаете...

- Я только рассматриваю возможности. Или рабочие поселки - у них тоже есть экипажи, и переход мог состояться и тайно. А почему именно экипаж? Пеший переход также не исключен.

- Но... Триста верст! Мороз, отсутствие воздуха - разве может кто-нибудь одолеть такой путь?

- Как знать. Морозы сейчас послабее сибирских, а воздух... Я справлялся - батарея на сутки весит полпуда. Массы, то есть здесь, на Марсе, куда легче. На пять дней выходит не так уж много, можно унести на себе. А за пять дней пересечь триста верст трудно, но не невозможно.

- Но, камрад, сроки... Как они успели?

- Успевают, впритык, но успевают. И потом, они могли выйти и заранее.

- Тогда, получается, замор на Свотре был подстроен? Саботаж?

- Именно, подпоручик. А вы - тяп, ляп, и готово. Хватай вожаков.

- Но ведь это тоже - лишь предположения?

- Конечно. А мы приехали сюда за фактами. Так что готовьтесь, подпоручик, мы отправляемся на место события.

- На Свотру?

- В экспериментальный поселок "Освобожденный Труд". Наш добрый ангел Зарядин готовит экипаж. Он обещал управиться к десяти часам. Пейте сбитень, и мне передайте кружку.

Хорошо бы послать одного Лукина, а самому - отлежаться где-нибудь на травке, пока голова не перестанет страдать. Но здесь и травки-то нету никакой. К тому же вдруг и вправду удасться хоть что-то отыскать. Пеший переход к англичанам, надо же. В отдел пропаганды надо проситься, капитан, про Пронина романы сочинять.

Зарядин явно был педантом. Казалось, он специально ждал за дверью, чтобы войти минута в минуту.

- Экипаж готов. Стоит в третьем шлюзе. Вожатый опытный, на Свотру ходит постоянно.

Очередная декомпрессия прошла почти незаметно - едва успели надеть наружные костюмы. Шаров огляделся в зеркале. Ну, настоящий покоритель Марса. Или боярин времен Ивана Великого.

- Коробочка, что на поясе - неприкосновенный запас. На полчаса воздуха хватит, если что.

- Что это за "если что"? - Наверное, коробочка Лукину не глянулась. Маловато будет.

- Вдруг нужда какая, например, выйти из экипажа приспичит. В экипаже-то свой запас воздуха, вы к нему подключитесь и дышите вволю.

- И долго дышать можно? - может, у Лукина фобия?

- Неделю. Так что не бойтесь, - Зарядин повел их к небольшому шестиколесному паровичку. - Вам будет удобно.

Тут он приврал. Или у него были свои понятия об удобствах. Особенно мешала трубочка, ловко просунутая санитарным ответственным в ноздрю и куда-то (не хотелось и думать куда) дальше.

- Привыкните. Зато достигается абсолютное усвоение кислорода, заверил Зарядин. Он постучал в переборку вожатого, и экипаж подкатил к открывающимся воротам шлюза.

Обзор из кабины был отличный. Что ж, художники рисовали похоже. Все есть - темное, провальное небо, пески, низенькие барханы, колючки. Лицо и руки слегка покалывало. Ничего, не лопнет.

Шаров откинулся на жесткую спинку сидения. Иногда и на его службе бывают приятные минуты. А что до прочего - но ведь он только выполнял приказы, а об остальном знать ничего не знал. Гипотетическим внукам так и рассказывать будет. Верил, мол, в необходимость великого служения России, вашу мать. Дерьмо совестливое. Худший из палачей - палач оправдывающийся. Водочки бы...

Голове, к счастью, полегчало, хорошая штука - кислород, и он смирился с трубочкой в носу. Все же это лучше, чем водолазный шлем первых покорителей.

- Как вам пейзаж? - Зарядин тоже наслаждался поездкой.

- Словно в синеме.

- Вы на город, на город посмотрите.

Шаров оглянулся. А вот Алозорьевск подкачал. Обычно его изображали сверкающей громадой, стекло и металл, а в действительности оказалось что-то вроде песочных крепостей, которые детишки строят на песчаных пляжах. Он поискал мачту, о которой говорил Леонидов. Не Адмиралтейская игла, но тоже высокая.

Бетонные кубы скоро скрылись из виду - то ли быстро ехали, то ли Марс слишком круглый, но игла торчала, ожидая свою молнию.

Экипаж катил и катил, трубка в носу действительно забылась, пришло восторженное, гимназическое настроение. Горная болезнь. Горы - вон они где, вдалеке. Неиссякаемые источники драгоценного русина, марсианского злата. Вдруг и русин - в Лондон? Пудами, вагонами? Построили англичане тайком в горах станцию перемещения и гонят стратегическое сырье прямо в Бирмингем, или где они там варят сталь. Лукину надо подсказать, пусть поищет. Какая все-таки мура в голову лезет.

- Скоро будем, - подбодрил всех Зарядин.

Остановились они посреди пустоши.

- Где же поселок? - Лукин подозрительно оглядывался, не завезли ли их куда. Бросят, никто и не помянет какого-то подпоручика. Никак нельзя такого допускать. Ему жить нужно до генеральских чинов, а после и подавно жить, уже просто, для души.

- Прямо перед вами. Неужели не видите?

Они увидели, но поверили не сразу. Какой-то деревенский погреб едва возвышался над песчаной почвой, и это - Освобожденный Труд?

Открылись воротца, экипаж с трудом заехал в шлюзовую камеру. Тесно.

- Бараки устроены внизу, вроде землянок. Дежурный сейчас откроет вход. Вы пока переключитесь на свой воздух, все-таки - поселение, гигиена отстает. - Зарядин первым отсоединился от бортовой батареи.

Открылся не вход, а - лаз. Во всяком случае, пригнуться пришлось чуть не в пояс. Крышка задвинулась, и всех окружила тяжелая смесь запахов. Испарения, испражнения и разложение. Лукин, который, подражая Шарову, не подключился к неприкосновенному запасу, подумаешь, десять секунд не дышать, теперь торопливо прикреплял свободный конец воздуховода к коробочке. Вот, значит, почему НЗ так мал, чтобы не задерживались особенно.

Шаров боролся с подступающей дурнотой. Если люди дышат этой дрянью все время, то сможет дышать и он. Столько, сколько нужно. Ничего, князюшка, мы в Департаменте людишки привычные, претерпим и это.