Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

В такие минуты меня посещало глубокое внутреннее удовлетворение от гармонии собственного бытия: некая помесь самодовольства, тщеславия и присущего каждому чувства прекрасного. Душа готова была воспевать дифирамбы, только не понять — чему именно. Кажется, самой жизни. Да, у меня имелись все компоненты земного счастья: имя, деньги, (теперь уже замок с прилегающими землями), стабильный годовой доход и неплохое здоровье, дополняющее относительно молодой возраст. Есть люди, которые верят в существование какого-то «счастья небесного». Не понимаю, о чем они говорят, но мне в тот момент вполне хватало того, что я имел.

Сейчас, уже поздним числом, склонившись над своими листами, исписанными халдейским почерком, я иногда думаю: если бы в нашей бредовой вселенной существовала реальная возможность путешествия по времени, если бы каким-нибудь способом можно было заставить стрелки часов двинуться вспять и снова попасть в те дни, я бы, не раздумывая ни секунды, плюнул на земли, доходы, собственную репутацию и убежал бы от этого места на самый край Англии. Я бы даже согласился превратиться в нищего, одеться в рубища и ходить вместе с Чарли, отлавливая «драконов» по деревенским курятникам.

«Если бы, если бы, если бы…» — излюбленная реплика отчаяния и безвыходности. Что толку теперь об этом говорить, причиняя себе лишнюю и бессмысленную боль?

Не помню точно: кажется, дней десять-двенадцать после покупки Менлаувера, я решил лично проехать по собственным владениям. Хозяину полезно бывает вспомнить, что у него есть хозяйство. Если не из делового усердия, то хотя бы от безделья жителям близлежащих деревень надо было показать лик их нового господина. И в этот вояж я не взял с собою никого, кроме молчаливого, преданного и во всем послушного Винда.

Лошадь долго шла медленным аллюром по проселочной дороге, благодаря чему у меня появилась возможность ближе познакомиться с естественной живописью местных лесов: оценить стройность сосен, продегустировать пахучесть ветвистых кедров и в заключение сказать самому себе: «когда-то здесь будет прекрасная охота». И вот же судьба-злодейка со своей черной иронией! Слова эти оказались пророческими. Одного только в тот момент я не мог предвидеть: кто станет охотником, а кто будет выступать в роли жертвы. Впрочем, не хочу забегать вперед, ломая последовательность повествования: постараюсь рассказать все по порядку.

Итак, миновав несколько деревень и лишь бегло познакомившись с некоторыми крестьянами, я оказался скованным со всех сторон частоколом неприветливых деревьев, и уже не мог сообразить: в своих владениях нахожусь или по простительному неведению посягнул на чужие. Инстинкт самосохранения подсказывал мне, что совершать в одиночестве такие дальние прогулки, в общем-то, небезопасно. Этот инстинкт по сути являлся атавизмом, унаследованным нами еще от животных, но иногда порождал разумные мысли. Винд подо мной постоянно фыркал, высказывая тем собственную обеспокоенность. Я ласково потрепал его за гриву и спросил:

– Что, захотелось домой?

В лесу стояла напряженная тишина, затаившийся ветер перестал дышать в лицо и чего-то выжидал. Винд несколько раз кивнул и тут же настороженно замер: где-то совсем поблизости заржала еще одна лошадь. На всякий случай из возможных вариантов я приготовился к худшему: лесные грабители. «Это весело… это уже приключения…». Я потрогал свой пистолет под камзолом и тихо пустил коня в сторону источника звука. Узкая лесная тропинка как-то внезапно сделалась устьем обширной поляны, на которой…

В одно мгновение я вдруг понял, что всю жизнь мечтал, чтобы меня кто-нибудь ограбил. Именно в лесу. Именно на этом месте. И именно таким очаровательным способом. Даже улыбнулся столь приятной мысли. На поляне паслась каурая лошадь с весьма привлекательным наездником, точнее — наездницей. Юная совершенно незнакомая мне леди в темной амазонке с капором, украшенным голубой ленточкой, повернулась в мою сторону и с полминуты смотрела, не производя ни звука, ни движения. Моя рука, все еще сжимающая этот дурацкий пистолет, резко одернулась, смущенно скользнула к поводьям, произвела еще несколько несуразных движений и вместе с остальным телом замерла в нерешительности…

Через какое-то время взаимное молчание уже стало пугающим. Я боялся своей… внезапной робости. Юная леди, возможно, боялась… меня. Первая мысль, пришедшая в голову, была очевидна: вряд ли одинокая беззащитная дама станет прогуливаться в безлюдном лесу без чьего-либо сопровождения. Наверняка где-нибудь поблизости затаился уже ревнующий кавалер, а может, паж или слуга, в худшем варианте — муж. Я оглянулся вокруг. Никого. Во всяком случае, в пределах поляны. Мы опять немым взором уставились друг на друга, и это ощущение взаимной неловкости оказалось столь ново и столь приятно, что его вовсе не хотелось нарушать. Винд что-то философски фыркнул, и каурая лошадь отозвалась звонкоголосым ржанием. Райская тишина все же была нарушена, и тут только я сообразил, что как мужчина должен первым завести разговор.

– Извините, мисс… — почему-то вздрогнул от собственного голоса. — Неужели вы здесь совершенно одна, без охраны и сопровождения?

Согласитесь, вопрос выглядел отчасти туповато, отчасти нагловато, но понял я это уже после того, как его задал. Она погладила своего коня, возможно, демонстрируя тем собственное спокойствие, и ответила:

– Я всегда предпочитаю прогулки в одиночестве.

Снова молчание… Не пустая тишина, не физическое отсутствие звуков, а скорее романтическое безмолвие… Что-что она сказала? Ах, да! «Я всегда предпочитаю прогулки в одиночестве». Нужно было срочно искать какую-то зацепку для продолжения разговора, а главное понять — желает ли она вообще его продолжать.

– Прошу прощение за… невольное вторжение. Меня зовут Майкл Айрлэнд. Я новый хозяин Менлаувера. Решил проехаться по своим владениям, но кажется, Винд завел меня слишком далеко. Вы не скажете, где мы сейчас находимся?

– Это земли моего отца, барона Стинвенга, если вы когда-нибудь слышали о таком…

– Конечно, конечно! — тут же соврал я. — Неужели и в самом деле вы дочь барона Стинвенга? Ничего себе! Очень приятное знакомство…

Она слегка опустила взор и, кажется, почувствовала мое притворство. Со всеми более-менее состоятельными английскими баронами я был давно знаком. Увы, фамилии «Стинвенг» среди них даже не упоминалось. Моя лесть получилась слишком выразительной, и необходимо было как можно скорее спасать ситуацию. «Чего б такого сказать?.. чего б сказать?.. чего б сказать?».