Михаил Емцев - Три кварка (сборник)

На стене висело три новых эстампа.

Я снял пиджак, бросил его на пол и повалился на тахту.

У меня кружилась голова, и головокружение это не было приятным. Все равно, думалось мне. Все равно. Если это уж началось, оно так просто не кончится. Но мне наплевать. Будь что будет. Сначала мне было смешно, потом страшно, а сейчас меня уже ничто не трогало. Эстампы какие-то дурацкие. Откуда они берутся? Сказать Екатерине Алексеевне? Стоит ли расстраивать старушку, она и так напугана…

Я тихонько лежал и рассматривал картинки. Новые эстампы заметно отличались от медуз на красном фоне, висевших в центре моей картинной галереи. Новые эстампы производили знакомое впечатление, и мне явственно чудилось, что я их уже где-то видел. Пышный папоротниковый лес в дыму ядовитых испарений. Жирная поверхность доисторического болота и черная голова ископаемого чудовища над ней. Адский профиль птеродактиля над мрачным ущельем. Отвратительно веселые звероящеры прыгали и резвились на переднем и заднем планах моих новых эстампов. То они оптимистично щерили свои зубастые пасти прямо в лицо зрителю, то величественно и грозно маячили в голубой дымке на горизонте.

Палеонтологический атлас! Как же я не догадался! Это картинки из палеонтологического атласа.

Я сорвал один из эстампов и с изумлением убедился в своей правоте. Эстамп представлял собой стекло, с противоположной стороны которого была наклеена вырезанная из атласа картинка. Это двойной эстамп, его можно поворачивать туда и сюда, и каждый раз пейзаж будет меняться. Впрочем, сколько его ни верти, вряд ли удастся вырваться за пределы каменноугольной эпохи.

Я просмотрел все три новые картинки. Они были сделаны кое-как, на живую нитку, даже обрезы стекла не были оклеены. На одном из рисунков я заметил деталь, от которой у меня помутилось в глазах. Это был фиолетовый штамп фондовой библиотеки нашего института.

— Екатерина Алексеевна, ко мне кто-нибудь из наших институтских приходил в мое отсутствие?

— А кто ж мог прийти, когда тебя дома не было?

— А я знаю, кто мог бы меня навестить? Таких довольно много.

— Без тебя я б никого в твою комнату не пустила.

— Так приходили или нет?

— Нет, при мне не приходили.

Все понятно. Очевидно, они пришли, когда старухи не было дома. Наша соседка предложила им подождать в передней, дверь в мою комнату была открыта, и они…

Но зачем им нужна такая глупая шутка? И почему им? Может, ему или ей? Кому из институтских может прийти в голову нелепая мысль украшать стены моей комнаты картинками? Скорее всего я подумал бы, что это сделал Жора, но, судя по сегодняшнему разговору, он не имеет отношения к этой истории. Тогда кто же? А кроме того, я не помню, чтобы я оставлял дверь комнаты открытой. Одна из моих главных утренних забот заключается в том, что я напряженно вспоминаю, запер ли я дверь своей комнаты. Второй ключ у Екатерины Алексеевны, и она уж наверное не забывает закрыть дверь.

Так кто же? Кто?

Внезапно меня словно озарило. У меня есть двойник.

Абсолютно похожий на меня тип, который проведал о моем существовании и теперь всячески портит мне жизнь.

Мне стало страшно и легко. Будущее пугало и обнадеживало. У меня появился двойничок — конкретное зло, подлежащее искоренению!

К черту мистику, бред и предчувствия! Все на этой планете конкретно, взаимосвязано, взаимообусловлено. Меня обнаружили, выследили и решили разыграть. Где-то он меня увидел и надумал позабавиться. А может быть, и не только позабавиться. Такие шутки часто плохо кончаются.

Итак, вначале, очевидно, была встреча. Где-то он меня увидел. Инициатива с самого начала находилась в его руках. Он мог пройти мимо. Мог броситься на шею. Здравствуй, дескать, дорогой, долгожданный родственничек. Наконец-то мы встретились! Но он не бросился мне на шею, я не помню, чтобы мне последнее время кто-нибудь бросался на шею, а тем более мой двойник. Он не сказал мне ласковых слов, которые говорятся при встречах дальних родичей. Но он и не прошел мимо.

Он стал следить за мной.

Из этого многое вытекало. Во-первых, что он нехороший человек. Хороший следить не станет. Во-вторых, он не очень умный человек. Умный двойник в одиночку работать не будет. То ли дело два двойника. Они могут делать небольшие чудеса. Но мой двойник отверг кооперацию. Может, характер у него сумрачный, а может, он мне не доверял. Последнее вполне вероятно. В этом мире даже двойникам договориться трудно.

Итак, мой не очень хороший, не очень умный и (мое предположение) не очень культурный двойник решил использовать сходство со мной для личных целей. Поскольку я не знаменит, не сановит, не именит, особого интереса для него я, очевидно, не представлял. И все же он следил за мной. Это его тем более плохо характеризует. Я имел дело с человеком мелочным, завистливым, въедливым. Из тех, которые добывают витамины из запаха апельсинов. Мелочность жестокость — близнецы-братья. (Чтото очень много близнецов и двойников!) Вероятно, он был также жесток, как и мелочен. Отвратительный тип! Слежка привела его к Екатерине Алексеевне и, возможно, ко мне на работу. Он узнал, где я живу и что я делаю. Кажется, только до моего вечернего института он не добрался, что, впрочем, еще неизвестно.

И вот двойник проводит серию операций. Он появляется на моей квартире, когда я на работе. Конечно, у него под мышкой новенький эстамп. Человеку, вносящему в дом нечто, верят больше, чем тому, кто приходит с пустыми руками. Под каким-то предлогом он проникает ко мне в комнату. Либо дверь все же была открыта, либо Екатерина Алексеевна там еще не окончила уборку, неясно, да и не суть важно. Двойник в моей комнате! Он узнает фамилию (паспорт в письменном столе, а стол, понятно, открыт), должность на работе, возраст, место учебы и т. д. и т. д. Я открыт для него со всех сторон, им получена исчерпывающая и окончательная информация. А пока начинаются мелкие хулиганские проделки. Побег из такси. Вызов «неотложки» к здоровой хозяйке. И так далее. За все будет отвечать двойник, сиречь я. Поэтому веселись вовсю, только вовремя заметай следы. Линия поведения моего двойника показывала, что он ко всем своим недостаткам еще и несерьезный человек. Просто глупец какой-то. Даже дурак.

Больше всего меня смущало появление двойника в институте. Что он там побывал, я не сомневался. Иначе откуда бы на меня посыпались все эти неприятности? Однако расшифровать его деяния было довольно трудно. С кем он встречался и о чем говорил, неизвестно. Очевидно все же, он отделывался «да» и «нет», как поступил бы любой в его положении. А может, и созорничал, ляпнул что-либо меня компрометирующее. От него всего можно было ожидать. Так или иначе, он сказал «да» Аделаиде на ее вопрос о том, кто сочинил стишок про Тукина. Он сказал «нет» моему шефу, и тот залепил мне выговор. А вот что он сказал Таньке?!