Кир Луковкин - Простуда

— Mein Gott, — прошептал он, наблюдая, как картина самым натуральным образом оживает. Как вещи двигаются, приобретая объем.

Достаточно протянуть руку — и он окажется по ту сторону. Да, такое периодически случается: одна из крыс находит выход из этого гигантского многоуровневого лабиринта.

Рисованный, и теперь оживший пейзаж был прекрасен, исполнен счастья и умиротворения, гармонии и порядка. Тот мир манил к себе, затягивал. Саня скрипнул зубами и не без труда прекратил реакцию. Секрет восприятия полотна знал пока исключительно он. Но если предположить, что кому-то удастся разгадать головоломку, человек этот все же не сможет найти его личный мир. Возможно, обнаружит какой-то свой мирок или вселенную, но уж точно не его. Наши миры остаются с нами, от начала и до самого конца.

Переведя дух, он снял трубку и набрал номер государственной галереи.

Итак, еще одно дело улажено. Затем, вспомнив, что на рабочем столе остались какие-то заметки, сделанные бессонными ночами на прошлой неделе, Саня отправился их уничтожать. Плотно исписанные быстрым, торопливым почерком листы серой бумаги лежали неряшливой кипой по всей поверхности стола. Саня сгреб их в кучу, чтобы можно было выкинуть все сразу, за один заход. На глаза невольно попались строчки:

«Вот предположительный аргумент неисчерпаемости нового. Поскольку информация — это определенным образом упорядоченная материя, то упорядочение материи может иметь биллионы различных вариантов на биллионах различных уровней, и каждый из вариантов будет уникален, или как минимум, неповторим с высокой степенью вероятности — поскольку вариантов комбинации связей между элементами тьма. Единственное, чем ограничена информация, производимая человеком, это его физические, а точнее умственные возможности. В человеческом мозгу содержится 16 миллиардов нейронов. Вот потолок, выше которого виду Homo Sapiens Sapiens не прыгнуть. Мы ограничены собственными видовыми рамками, алгоритмом нашего существования. Более узкие цепи — это язык, его знаки, а точнее алфавит и числа, абстрактно-логические системы. Кстати, у племени майя существовала принципиально иная система исчисления, чем арабская система цифр….»

Хохлов попытался отвести глаза, но вязь букв упрямо лезла в голову:

«….В конечном счете, все вопросы будущего человека упираются в его плоть. А все вопросы сущего — в материю. Особенности которой, кстати, так до сих пор и не разгаданы. Как впрочем, и самого человека. Вопрос лишь в том, что познавать первым — вселенную (в не материалистическом смысле, а в онтологическом), или человека как разумную скажем так субстанцию. И вопрос в том, познавать ли это вообще».

И чуть ниже, многократно обведенное ручкой:

«Смотритесь не в зеркала, а в людей».

Верхний лист на этом заканчивался. Хохлов буквально почувствовал ноющую боль на кончиках пальцев и, торопливо сложив кипу вдвое, отправился прямиком к мусоропроводу, ради чего не поленился выйти в подъезд, спугнуть сонного бомжа, воющую от весенней тоски кошку и соседку по квартире, которая возвращалась домой, по-видимому, с вечеринки. Проводив истерично хихикающую женщину («Саша, я дико извиняюсь перед вами, не признала») до двери ее собственной квартиры, убедившись в том, что она без последствий припарковалась в прихожей, он с чистой совестью нырнул обратно, упал в постель и отключился.

Так закончилась неделя. И вот разразилось Утро понедельника.

Хохлов пришел в офис раньше всех. За две недели его отсутствия что-то в организации едва уловимо изменялось. Словно сменили освежитель воздуха. Или стали регулярно мыть полы. Может, окна протерли, наконец? Нет, такой радости от компаньонов не дождешься, решил он, водя по стеклу пальцами и пробуя с этих же пальцев снять грязь. Банальное время, оно меняет привычные вещи.

Погода взяла курс на явное потепление, солнца заметно прибавилось, и даже сейчас из-за тучек робко выглядывали первые апрельские лучи. Солнечные копья падали на технику и столы, приглушая офисные светильники. Саша улыбался: хорошо, когда у человека есть работа. Сев за свое место, он запустил компьютер. И тут начались странности. Во-первых, сменилась заставка на экране. Во-вторых, половина его рабочих «иконок» исчезла. Хохлов открыл базу. Список клиентов похудел почти вдвое. Прошептав нечто нецензурное, Саня стал тщательнейшим образом обследовать свой жесткий диск.

И в этот момент в офис явился человек. Человек по-хозяйски кинул портфель на кресло и снял шапку. Затем увидел Хохлова и надменное выражение умиротворения на его холеном лице сменилось сначала недоумением, затем явной претензией.

— Вы кто? — похитил он у Хохлова вопрос.

Саня опешил от подобной наглости:

— Я? Это вы кто?

— Я здесь работаю! — заявил костюмированный человек, раздеваясь. Навскидку ему можно было дать лет тридцать. — А вы занимаете мой стол!

У Хохлова отвисла челюсть.

— Как вы сказали? Ваш стол? — Саня хохотнул. — Неплохо, однако. Что ж, да будет вам известно, что этот стол — мой, и я здесь работаю. Юристом, менеджером и главным «разводилой».

Парень моргнул. Было видно, как его мозг пытается переработать усвоенную информацию в максимально короткий срок.

— Я тоже здесь работаю менеджером. По работе с клиентами.

Дверь вторично открылась, и в офис впорхнул Вова. Если бы Хохлов мог уронить челюсть до пола, как это показывают в западных мультиках, так бы непременно и произошло, обладай он подобной способностью — причина была веская. Владимир сверкал, Саня даже глаза сощурил от блеска. Программист сменил свои большущие ботанические очки с телескопическими линзами на элегантно затемненные в тонкой оправе. Его неизменные джинсы и футболка куда-то исчезли или магическим образом преобразились в дакроновый костюм приятного светло-серого цвета, а розовая рубашка была перевязана бордовым галстуком! Оказывается, у Вовки имелись прямые волосы, которые он зачесал на бок. И самое шокирующее долетело до носа Хохлова спустя пару секунд: Вовка был с ног до головы надушен каким-то попсовым одеколоном, которым от него несло за километр.

— О, Александр вернулся! — провозгласил Вовка, улыбаясь в тридцать два зуба. — Здравствуй, дружище! Как самочувствие?

— Замечательное, — промямлил Хохлов. — Ты женился?

Вовка, двигавшийся в направлении компаньона для рукопожатия, будто ледокол мимо столов, на секунду обрел свое истинное выражение лица:

— С ума сошел! Чур меня. Нет, просто я нашел себя!

— Не думал, что продажа двадцати компьютеров может так кардинально изменить твою личность, — бормотал Хохлов, тряся Вовкину руку.