Константин Жемер - Когти Каганата

Наркому приходилось видеть эту сталинскую карту столь часто, что он мог бы, случись такая необходимость, по памяти воссоздать её целиком, не упустив ни одной, даже самой незначительной, детали. Идея Главковерха выглядела весьма неоднозначной.

– Гениально, товарищ Сталин! – вскричал Берия с нотками лести в голосе. – Клянусь, на Ледовое побоище похоже до мелочей – ваш приказ номер двести двадцать семь[37] и мои заградотряды – чем не телеги с цепями?

– Про телеги и цепи ты, Лаврентий, конечно, загнул фигурально, но насчёт гениальности…, – Главковерх вздохнул, – ею здесь не пахнет! Одно дело, если бы всё было моим собственным замыслом или замыслом наших уважаемых военных стратегов… Нет, тут дело иного порядка – понимаешь, само так сложилось! Само! Но чей же это тогда замысел? Бога? Хорошо, если так, а если перед нами дьявольский план гитлеровцев? Инициатива на данном участке фронта всё время была на стороне германского генералитета, а мы лишь реагировали на их инициативу. Что, если противник изучил наши исторические источники, просчитал нашу типовую реакцию, и теперь буквально пытается подложить нам «свинью»? Товарищ Шапошников прямо указал на такую опасность. Резервов на то, чтобы обеспечить необходимую плотность обороняющихся войск и одновременно сосредоточить нужные силы для отсекающего удара, у нас нет. Немцам достаточно прорвать Сталинградский фронт и форсировать Волгу. Тогда считай, пропало…

Прекрасно зная своего патрона, Берия понимал, что эта длинная тирада неизбежно закончится неким вопросом. Очень непростым вопросом! Поэтому стоило Верховному сделать паузу, дабы покурить трубку, как нарком решил словчить.

– А что по этому поводу советуют товарищи Шапошников и Василевский? – вкрадчиво поинтересовался он.

– А-а, что они могут посоветовать! – капризно возопил Сталин. – Шапошников пока молчит и думает, а Василевский сразу порекомендовал забыть о древней семисотлетней стратегии и пользоваться достижениями современной военной науки… Это значит – укрепить Сталинградский фронт и, постепенно нарастив резервы, перейти в контрнаступление. Когда-нибудь перейти, в отдалённой перспективе. А что думаешь ты, Лаврентий? Интуиция что подсказывает?

Тут уж Берия не замедлил воспользоваться плодами собственной ловкости, позволившей заручиться не только мнением Сталина, но и мнением военных специалистов:

– Считаю, нужно готовить сразу два плана сражения. Один – Александра Невского, второй – Александра Василевского. А какой из них внедрять, время покажет…

– А я что приказал?! – картинно развёл руками Сталин. Маленькие глаза его при этом прямо засияли от радости. – Так и приказал товарищам Шапошникову и Василевскому: готовить два плана! А когда вернётся с передовой генерал Жуков, тоже подключится к этой задаче. Молодец, Лаврентий, хорошо мыслишь! Одна и та же мысль, пришедшая в две разные головы – это правильная мысль. А то меня брали сомнения насчёт материалистической точки зрения. Сам видишь, такое совпадение, что мистикой попахивает. Уже молиться хотел начинать, как Невский молился перед битвой с Орденом: «Суди меня, Боже, и рассуди распрю мою с народом велеречивым, и помоги мне, Боже…»

Берия опешил: товарищ Сталин, пользуясь знаниями, полученными в духовной семинарии, любил завести собеседника в болото схоластики, а потом наблюдать, как несчастного засасывает в трясину собственных неосторожных слов, но сейчас вождь говорил совершенно искренно.

Сталин поглядел на часы и нетерпеливо произнёс:

– Хорошо, Лаврентий, послушал мою мистику, теперь выкладывай свою – ту, с которой пришёл.

Берия весь подобрался, снял и нервно протёр платком пенсне, после чего начал:

– Это относится совсем не к Кавказу, а тоже к Сталинграду, товарищ Сталин…

Верховный ничего не ответил, только опустил веки и на время прекратил выпускать ноздрями табачный дым.

– …В последнее время меня постоянно мучает вопрос, – продолжил нарком. – Почему всё-таки немцы нацелились на юг? Ведь в стратегическом отношении это – не самое выгодное направление главного удара. Хорошо, допустим, они руководствовались аргументами: мол, советское командование их не ждёт ни на Кавказе, ни в Сталинграде, а там значительная часть нефтяных месторождений, и дальше можно двинуться в Иран, Индию – мало ли куда заведут безумные планы Гитлера!

– Не забывай моральную сторону! – неторопливо проговорил Сталин. – Москва и Ленинград – бесспорно, символы величия советского народа, но Кавказ и Сталинград – тоже… символы величия. Хотя, ты прав, Лаврентий, мало аргументов, мало!

– Мировоззрение бесноватого фюрера всегда находилось в плену оккультно-мистических заблуждений, – нарочито удручённо сказал Берия. – Мы давно следим за тем, как в Германии, наряду с национал-социалистическим учением, набирает силу новая религия – ирминизм, а сведения о деятельности тайной организации «Аненербе», регулярно поставляемые нашими агентами, вообще не укладываются в рамки разумности. Честное слово, оккультная чертовщина какая-то…

– Послушай, Лаврентий, хватит уже преамбулы, переходи к делу, – потребовал Сталин. – После той чертовщины, которую таил в себе троцкизм, я ничему не удивлюсь, тем более, если учесть, что троцкизм и гитлеризм – явления одного порядка. Побили чёрта Троцкого, побьём и чёрта Гитлера.

– Спасибо за понимание, товарищ Сталин, – с чувством объявил нарком. – Но то, что хочу сказать… клянусь, такие вещи выносить на высший уровень нелегко…

– Давай, не тяни, через семь минут надо начинать заседание ГКО!

– Слушаюсь! Три дня назад одна из наших разведгрупп, выполняя задание в глубоком тылу противника южнее Тормосина, имела случайное боестолкновение с учёной, так сказать, экспедицией «Аненербе», – затараторил нарком. – Вначале, конечно, никто не смог опознать в них учёных – честное слово, так яростно сопротивлялись, что разведчики еле-еле справились, понеся ощутимые потери. Среди убитых врагов четверо выглядели азиатами, остальные – эсесовцы. Одного такого удалось взять живьём и доставить через линию фронта в особый отдел. Когда там раздели немца, оказалось, он весь покрыт татуировками в виде скандинавских рун. Давать показания отказался категорически. Хорошо, особист толковый попался – не стал мордовать, а сообщил в Москву. Само собой, информация дошла до меня. Я немедленно приказал доставить пленного в комиссариат и, в конце концов, он дал показания. Вот, что удалось выяснить. Азиаты оказались выходцами из Тибета, членами тайной секты «Зелёное братство», а их экспедиция занималась археологическими раскопками на территории бывшего Хазарского каганата. Клянусь, товарищ Сталин, я бы не стал занимать ваше внимание подобными несерьёзными историями, если бы не одно обстоятельство: немецкий фюрер очень заинтересован в этих раскопках – указание об их проведении исходило лично от бесноватого, а также от его «серого кардинала» – доктора Гильшера. Я вам в своё время докладывал об этой фигуре.