Евгений Лотош - Серый туман

И вот внезапно такое.

Над толпой поднялся криво намалеванный на большом листе фанеры лозунг. Что на нем написано, ректор не разобрал, поскольку тот оказался повернут к нему под углом, и на нем бликовало утреннее солнце, словно в насмешку прорезавшееся из-за тяжелых дождевых туч. Студенты ответили на появление плаката новым шквалом рева и свиста. Затем раздался резкий механический визг – очевидно, молодость в очередной раз одержала победу над опытом, раздобыв где-то собственный мегафон. Гомон немного поутих.

— Господа! Тише! — Толпа немного расступилась, оставив в центре пустого пространства встрепанного парня лет двадцати, с жидкой бородкой. — Слушайте меня! — Одной рукой парень держал микрофон, другой яростно размахивал в воздухе, как бы подкрепляя свои слова. Он показался ректору смутно знакомым. — Слушайте! — Шум почти стих. — Так продолжаться больше не может! Народное хозяйство страны в загоне! Власть захватили бюрократические кланы! Людям затыкают рот, а Народного Председателя держат в информационной блокаде! Наши товарищи, которых исключили на прошлой неделе! Всего лишь пытались рассуждать! О судьбах нашей страны! Но их предали и выбросили на улицу! Лучших представителей молодежи!

Серый потрепанный свитер, казалось, сейчас лопнет по швам от избытка чувств.

— Мы должны пойти и сказать людям! Что так! Жить! Нельзя! — Голос оратора перекрыл шквал одобрительных возгласов. Парень решительно рванулся вперед, расталкивая толпу. — Все! За мной! К Резиденции Народного Председателя!

Его перекрыл новый шквал голосов. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее кипящая толпа покатилась по аллее, ведущей к воротам университетского сквера. И тут ректор, сиротливо стоящий на высоком крыльце и держащийся за сердце, услышал новые звуки: высокий и резкий визг двигателей.

Танковых двигателей.

В общем-то добродушный и веселый человек, ректор занял свой пост несколько месяцев назад. Истощенный внутриусобными склоками Ученый совет посчитал, что нейтральная кандидатура лучше, чем никакая. Он избрал первую же серую мышь, подвернувшуюся под руку, и разошелся зализывать раны и собираться с силами для новых баталий. Подразумевалось, что новый ректор станет марионеткой в руках влиятельных закулисных кукловодов. Но тот неожиданно оказался человеком с твердым характером, которого за ним никто и никогда не числил. За прошедшее время он даже сумел погасить несколько серьезных конфликтов, да и вообще оказался незаурядным дипломатом. Твердый характер сочетался в нем с удивительными добротой и незлопамятностью, и в последнее время его популярность даже мало-помалу начала расти. Намечавшиеся в конце года перевыборы, похоже, отодвигались на неопределенный срок.

А еще ректор не любил распространяться о своей предыдущей работе. Но некоторые знали, что перед тем, как перейти в Службу массового образования, он несколько лет работал в политорганах Танковой Армии.

Ректор мгновенно понял, что означает рев моторов. Он прекрасно знал командующего ТА и его любимое изречение: «Достал пистолет – стреляй». Ослабевшей рукой он нащупал псевдоколонну, которые украшали фасад и крыльцо. Он смотрел на кипящую толпу молодых, энергичных, нелепых в своей наивности парней и девушек, но не видел ее. Перед его глазами стояла деревенька в засушливой южной области, в которой пьяный водитель-танкист протаранил несколько домов и раздавил не сумевших увернуться людей. Впрочем, вяло промелькнула где-то на заднем плане мысль, скоро у меня в глазах будет стоять другая картина – залитого кровью парка. Хоть бы они применили слезоточивый газ! Студенты же совсем дети…

Но откуда взялись танки? Ведь ближайшая часть – в тридцати километрах от Моколы, а с момента первых речей у крыльца не прошло и часа!

Толпа молодежи, все ускоряя ход, двигалась к спуску к главным воротам. Фанерный лозунг плыл над ней, переходя из одних рук в другие. И вдруг импровизированная демонстрация замерла на месте. Впереди наконец показались танки.

Пять бронированных машин неспешно тормозили, взревывая моторами, перекрывая главные ворота и идущую вдоль фигурной чугунной ограды кольцевую аллею. На них не стояло водометов и баков с водой, с недавних пор обычных для бэтээров внутренних войск. Расчехленные зенитные пулеметы на башнях равнодушно смотрели на толпу, на отполированных до блеска игольчатых конусах тяжелых разрядников поблескивали солнечные искорки. Перед стихийной демонстрацией слегка покачивались на гравиподушке настоящие боевые машины, раз в год на смотре проходившие по площадям при большом стечении народа. Темные глыбы танков висели в нескольких сантиметрах над землей, а за ними растянулась цепочка солдат внутренних войск в застекленных шлемах, со щитами, электродубинками и пистолетными кобурами на поясах.

— Внимание! — заскрежетал механический голос из невидимого динамика. — Внимание! Господа студенты, довожу до вашего сведения, что вы грубейшим образом нарушаете общественный порядок. Просьба немедленно разойтись. В случае неповиновения мы применим силу!

Голос слегка откашлялся, как бы смутившись от того, что ему, голосу, пришлось признаться в некоем тайном пороке.

— Мы применим силу, — повторил невидимый оратор. — Немедленно разойдитесь.

Несколько секунд стояла тишина, нарушаемая только урчанием танковых моторов. От дальней части толпы отделились несколько человек и, робко оглядываясь двинулись в обратную сторону. Демонстранты, казалось, колебались – они не ожидали такого отпора. И тут парень в сером свитере и с жидкой бородкой вновь вырвался вперед.

— Да неужели мы испугаемся этих гадов! — закричал он во весь голос. Его резкий голос разносился далеко окрест даже без мегафона. — Они не посмеют ничего сделать! У нас демократия! Мы имеем право высказаться! Мы пройдем здесь!

Заводила бросился вперед, просунулся между танками и вцепился в ближайшего усмирителя. Тот профессионально-небрежным жестом увернулся от его объятий и, в свою очередь, ударил дубинкой по голове. Сверкнула синяя молния, и незадачливый нападающий, отлетев на несколько шагов, без сознания упал на асфальт.

И тут ректор вспомнил, где его видел. Точно – тот самый «паренек без допуска», общение с которым и послужило формальным поводом для исключения вольнодумцев!

Неужели происходящее с самого начала являлось провокацией СОД? Но зачем?!

Подхваченная единым порывом, толпа слитно качнулась вперед. В тот же момент танки, надсадно завыв двигателями, двинулись с места. С одного из орудий сорвался предупредительный разряд, выбив облачко пыли из гипсовой статуи. Ректор в отчаянии дернул себя за волосы. Сейчас голубоватые молнии начнут кромсать детей… Да что же вы творите!