Олег Готко - ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

Расправив плечи, участковый важно кивнул, снял фуражку и пригладил куцую стрижку. Сочтя кивок за приглашение присесть, женщина опустилась на стул, оставив дверь неплотно прикрытой. Собачонка запрыгнула к ней на колени и зарычала на фуражку. На в меру бородавчатом лице посетительницы выделялся достойный нос и блестели капельки пота.

Человеку, как правило, неведомо будущее. В этом отношении милиционеры ничем не отличаются от обычных людей, отчего тоже страдают комплексом неполноценности. Горелов не был исключением из правила и, ни сном ни духом не ведая, какую оплошность совершает, принялся благожелательно рассматривать начало рабочей недели. После выходных первые посетители обычно не вызывали никаких чувств, кроме любопытства. Возможно, загляни в кабинет это еврейское лицо вечером, и тогда его жизнь обернулась бы по-другому, а наглая собачонка навсегда забыла бы рычать на униформу. Однако есть такое народное мнение, что от судьбы не уйдешь.

– Ну? – задал он гениальный милицейский вопрос.

Сиплые вздохи приобрели более здоровое звучание, и женщина обрушила на участкового горькие жалобы:

– Нормальные коты, должна я вам сказать, у нормальных гоев нормальных мышей ловят, а эти мечтают о корейской кухне и положили голодный глаз на мою Жулечку! Травят ее черным зверем и меня, я вам точно говорю, таки тоже когда-нибудь сожрут. Клянусь, сожрут с потрохами! Глаза у Лешки огромные, черные. Вечно голодный – какой-то ужас! Всё пропивают, на закуску ни гроша ни остается. Там, в Монголии – все такие. Лешка ее оттуда, эту ведьму узкоглазую, привез. Еще хвастал, это я вам говорю, что дочка самого главного шамана. Это ихний колдун, если вы не знаете!..

На протяжении страстного монолога, от которого побледнел бы не только простой экстрасенс, но и сам Мерлин, Горелов был лишен возможности вставить хотя бы словечко. Когда у женщины прерывалось дыхание и начинало казаться, что грядет пауза, тут же в дело вступала Жулька и звонко облаивала старшего лейтенанта, решетки на окнах и крашенный половой краской сейф. Прямо на его глазах камера пыток превращалась в сумасшедший дом, где Горелов чувствовал себя отнюдь не главврачом, но простым клиентом. Это было обидно и ему начала изменять железобетонная, как совсем недавно и наивно полагал, выдержка. Лицо пошло красными пятнами, а пальцы с тупо подстриженными ногтями выбивали на столе все более быструю, пулеметную дробь. Наконец, когда пальчики непроизвольно поползли за ключом от сейфа, где лежало табельное оружие, запас воздуха у одной снова иссяк, а вторая отвлеклась, разглядывая незаполненные бланки допроса.

– Фамилия?! – гаркнул Горелов.

– Чья? – от всей души удивилась женщина.

– Её! – участковый ткнул шариковой ручкой в собаку. Уши той мгновенно прижались к черепу, а верхняя губа задралась, демонстрируя клыки.

– Позвольте, а она здесь при чем?

– Откуда я знаю? – Горелов пожал плечами. Попытка разрядить обстановку явно не удалась, потому что не каждой свидетельнице дано понять милицейский юмор. Он постоянно забывал об этом. – Говорите вашу.

– Цугундер.

– Это, по-вашему, фамилия? – его настроение начало улучшаться.

И посетительница, и собака удивительно синхронно окинули участкового ледяными взглядами, в которых сквозило заполярное презрение.

– Шутки здесь неуместны.

«Тут ты, бабушка, надвое гадала!», – подумал он, веселясь во всю, и переспросил канцелярским тоном:

– Цу-гун-дер, да?

– Да, – гавкнула в ответ одна из них.

– Имя, отчество?

– Варвара Моисеевна.

«Тоже неплохо», – мелькнуло у Горелова, и последовал следующий вопрос, попахивающий самоубийством, но, как говорят французы, его обязывал мундир:

– На кого жалуетесь?

– Кот, генерал! – Варвара Моисеевна снова перешла на ненужные нежности. Могло показаться, что за возможность жаловаться она простила бы и человекообразную обезьяну при условии, что та будет кивать, соболезнуя, и что-нибудь чиркать на листе бумаги. Бедная женщина все еще не извлекла из жизни урок, что в ее положении проще было бы пойти в зоопарк. – Настоящий бандит! Нет, чтобы за кошками гоняться, так он все норовит мою Жулечку – девочку мою, загнать в угол. Извращенец, я вам точно таки скажу, проклятый! И вообще – шпион. Пропадает где-то целыми неделями! Я так подозреваю, только между нами, что он, тварь подзаборная, от них к главному шпиону бегает... Забыла, как это называется. И доставляет красным кхмерам донесения! Приходит весь ободранный и как начинает на Жулечку шипеть! Особенно в марте! Никакого спасения!..

Старлей зверел не по минутам, а по секундам. Всякие к нему приходили и видал он разных, но никто так нагло не приплетал красных кхмеров, – что за звери, черт побери, такие?! – к шаманам и черным котам. Глаза затуманились пленкой транса, а ключ от сейфа сам прыгнул в ладонь, когда совершенно неожиданно грядущее смертоубийство предотвратила собака.

В самом разгаре словесного водопада Жулька спрыгнула с колен хозяйки, поджала хвост и начала бочком пробираться к двери. Посетительница захлебнулась словесным поносом и бросилась за пострадавшей от кошачьего шовинизма собачонкой, но около двери перехватить ее не успела.

Протиснувшись в щель, Жулька очертя голову бросилась вон.

Тишина была внезапной, как явление ангела. Неожиданные повороты сюжета милиционерам обычно не нравятся, но сейчас Горелов пожал бы лапу дьяволу или расцеловал бы Бабу-Ягу, если бы знал, кто из них надоумил псину убежать в коридор. Он не подозревал, что виновник еще более фантастичен, чем десант пингвинов на Правобережную Украину. Единственным оправданием косности мышления было то, что не каждый участковый может записать в благодетели пришельца.

А дело было так.

Незамеченным пробравшись в кабинет, Семен-осьминог присосался к днищу стула, на котором восседала Варвара Моисеевна. Неприятности с женой его кое-чему научили. Спасать цивилизацию оказалось не так просто, как хотелось. Люди, даже родные, слишком закоснели, утеряв в обыденности бытия чувство опасности, и все необыкновенное, хотя и очевидное, воспринимали как личное оскорбление. Он с горечью вспомнил брезгливую мину на лице супруги, когда та вытряхивала одеяло. Присоски не смогли удержать тело на гладкой ткани, и довелось испытать аэродинамические качества новой шкуры. Слава Богу, все обошлось... Но, черт побери, спасать Человечество все равно было необходимо! И Семен решил прибегнуть к крайним мерам. Все надежды сосредоточились на участковом, с которым учились когда-то в параллельных классах.

Терпение, с которым Саньковский хотел было дождаться конца визита посетительницы, лопнуло довольно быстро. Осторожно высунувшись, он явился пред карие собачьи очи. Жулька его не подвела, и это вселило в него оптимизм. Выждав еще с полминуты, Семен начал медленно перетекать на еще теплый стул, а уже оттуда покарабкался на стол.