Светлана Тулина - Воображала

Визг тормозов.

Легкая дрожь изображения.

Воображала быстро стреляет глазами влево-вправо с видом человека нашкодившего и не желающего попадаться, но отнюдь не раскаивающегося. Отталкивается от бордюра ногой и, быстро набирая скорость, исчезает за углом.

Манекены в витрине изменили все, начиная с одежды и кончая позами.

Куча черной кожи, заклепок, цепей, боевая раскраска вышедшего на тропу войны щелочного панка, люминесцентно мерцают щетки волос и вживленные вибриссы, у того, что слева, появились трехсантиметровые клыки, а из ширинки вырос огромный фиолетовый мухомор вида весьма многозначительного. Проходящая мимо бабка в малиновых шортиках и с выкрашенной благородной зеленью тощей косицей покрепче перехватывает сумку на колесиках и плюется.

Вслед за Воображалой за угол быстро проходит человек в темном костюме. Прежде, чем скрыться, он на секунду оборачивается.

Это Врач…

Воображала на скейте катит вдоль улицы — легко, красиво, словно танцуя. Если толпа на тротуаре становится слишком плотной, она выезжает на проезжую часть и так же легко скользит между машинами. Возникает такое впечатление, что они просто расступаются перед ней.

У моста натянуто ограждение и выставлен усиленный наряд городских патрульных. Но ощущения послеаварийной нервозности и напряжения нет, тут царит атмосфера скорее праздничная — играет веселая громкая музыка, звучит смех, прогуливаются странно и ярко одетые люди и не только люди.

Воображала бросает скейт и подныривает под ограждение как раз рядом с невозмутимым стражем порядка. Музыка сразу становится громче, словно она пересекла какую-то невидимую стену.

На секунду оранжевая футболка Воображалы теряется в общей массе ярко и экстравагантно одетых людей, рыжая голова мелькает где-то у самой ограды моста. Ограда широкая и плоская, больше похожая на высоко поднятую скамейку или даже дорожку. Миг — и Воображала уже стоит на ней.

Быстрая панорама моста с уровня стоящего на перилах человека.

Мост очень длинный — не меньше километра — плоский и довольно широкий. Он протянут над огромным то ли оврагом, то ли карьером, то ли руслом пересохшей реки. Народу на мосту много, народ этот странен. Здесь ярки не только одежды — у некоторых людей голубые или зеленые лица, а другие и на людей-то похожи мало.

Мельком — Врач, о чем-то спорящий с городовым у ограждения. Рядом — человекообразный робот, блестящий корпус, глаза-лампочки. Мельком — вид на застраиваемый потихоньку овраг, дальше — выход к большой реке или морю, набережная, силуэтом на фоне воды — военный катер на постаменте.

Над мостом бьется на ветру длинное полотнище, на нем алые буквы: «Луна-сити — 150!»

Некоторое время Воображала сосредоточенно разглядывает эту надпись, потом лицо ее светлеет, расплывается в знакомой улыбке с прицельным прищуром. Она оглядывает окрестности с понимающим заговорщицким видом, и вокруг нее словно рассыпаются солнечные зайчики. Краски приобретают контрастность и дополнительную яркость, небо темнеет, наливается синевой, рядом с солнцем проступают яркие звезды. По мосту проходит, переваливаясь на трех ногах и радостно щебеча, ушастый пришелец; на него никто не обращает внимания.

Воображала делает стойку на руках, болтает в воздухе серыми мокасинами. Вид немного сверху, камера меняет фокус, и теперь видна панорама под мостом. Там проходит узкоколейка и растет бурьян. Слева от железной дороги — стройка, огораживающий ее забор с моста кажется просто бордюрчиком. На секунду сквозь музыку прорывается отдаленный шум, но только на секунду — мост настолько высок, что даже подъемный кран на стройке не доходит и до середины опор.

Там, далеко внизу, верхом на огораживающем стройку каменном заборе сидит мальчишка в шортах, худой и загорелый до черноты. Вернее, это он раньше просто сидел верхом на заборе, а теперь тоже делает стойку на руках, подрыгивая босыми ногами.

Воображала замечает мальчишку, высокомерно морщит курносый нос и плавным прыжком возвращается на ноги. Ее движения немного замедленны, словно в рапиде или под водой — или при пониженной гравитации. На заднем плане, медленно вращаясь, проплывает летающая тарелка — классическая такая, серебристая и приплюснутая, с выступающим ободком и круглыми иллюминаторами. На фонарном столбе — местами ободранная листовка: «Превратим Луна-сити в город образцовой…»

У столба стоит молодой парень в темно-синем рабочем комбинезоне с кинокамерой в опущенных руках. Он резко выбивается из праздничного фона, и не столько даже из-за темного цвета спецовки, сколько из-за такого же мрачного выражения лица. Чуть пританцовывая, Воображала приближается к нему по перилам. На лице ее сияет улыбка, от каждого движения рассыпаются по серому бетону легкие отблески.

Парень смотрит мимо.

Воображала останавливается, улыбаясь уже персонально ему и чуть наклонив к плечу рыжую вихрастую голову.

Парень смотрит мимо, глаза его пусты.

Воображала надувает губы, на лице — выражение радостной сосредоточенности, недоверия и азарта. Словно у записного дуэлянта, тихо сходившего с ума от скуки в пансионате для ветеранских вдов, — и вдруг обнаружившего летящую ему прямо в лицо перчатку.

Воображала отступает на шаг, еще на шаг, чуть приседает, наклоняется, пытаясь поймать его взгляд. Наконец ей это удается, восторженный жест вскинутых рук — есть контакт! Воображала выпрямляется, продолжая удерживать парня взглядом — он автоматически поднимает и поворачивает за ней голову — и УЛЫБАЕТСЯ.

Если раньше она улыбалась просто так, от хорошего настроения, весело и бездумно разбрызгивая вокруг солнечные зайчики, то теперь ее улыбка бьет наповал с силой дальнобойной лазерной винтовки, ослепляя, сбивая с ног и размазывая по асфальту. Даже свет на какую-то долю секунды становится ярче, а музыка — громче и резче.

На парня улыбка Воображалы не производит ни малейшего впечатления. Он смотрит вроде бы и на нее — но вряд ли видит.

Воображала выпячивает подбородок, Шевелит губами, смотрит исподлобья. Потом прицельно щурится, поводит плечами, опуская голову и напрягаясь. Замирает на миг, похожая на закрученную до предела пружину — голова втянута в плечи, руки вдоль тела, кулаки стиснуты, ноги чуть согнуты в коленях, — потом распрямляется.

Резко, рывком, вперед и вверх. Улыбки не видно, вообще не видно лица — лишь вспышка света, и в этой вспышке растворяется и мост, и Воображала, и даже звуки скрипят и запинаются, как при падении скорости на старых магнитофонах, музыка переходит в скрежет, потом поднимается до визга и, наконец, выравнивается.